Когда в Москве, в 2000-х годах, я хотела открыть свое дело, было такое ощущение, как будто тебе руки обрубают на корню во всех твоих благих
начинаниях. Ты только начинаешь воплощать свои планы в действие, — и набрасываются дармоеды начальники и чиновники из разных кабинетов и
буквально суют своих людей на должности в еще не существующем бизнесе. В Москве в 2000-х годах катастрофически не хватало детских садов. А чтоб открыть официально сеть частных детских садов и развиваться по городу, конечно необходимо было зарегистрироваться. Я имела опыт работы в образовании, меня знали по работе жители района и в районном управлении образования как учителя и педагога. И они были готовы разрешить мне на первых порах работать без всяких документов. Так как на официальную регистрацию некоммерческой организации требуется очень много всяких документов и государственных лицензий, на оформление которых требуется время и немалые силы. Проблему нехватки государственных детских садов могла бы разрешить предоставленная возможность упрощенного и легкого открытия частных садов, чтоб разгрузить очереди в государственные детские сады.
Казалось бы хорошая идея. Так как проблема нехватки детских садов на то время была общегосударственной задачей. В Москве было много состоятельных москвичей готовых платить за хорошие условия содержания, развития и обучения своих детей. И вот тогда в Москве был объявлен конкурс на получение государственных субсидий для развития малого и среднего бизнеса. Мы должны были участвовать в нем, чтоб получить эти
субсидии. Нужно было предоставить свой подробный, расписанный в деталях план основания и развития бизнеса. Загвоздка с самого начала встала в том, что частные детские сады это не коммерческие учреждения и не рассчитаны на получение прибыли.
Образовательные учреждения рассчитаны на предоставление образовательных услуг и только. И дело даже не в этом, а в том, что люди предоставляющие субсидии в частном порядке за кулисами некоторым участникам этого конкурса давали знать: если участник поделится суммой
полученной субсидии с организаторами конкурса, то он получит эту субсидию в виде гранта.
Но, так как я в таких случаях тугодум — до меня не доходит как надо действовать дальше в таких случаях. Хотя бытует мнение, что все кавказцы берут и дают взятки, я в этом отношении сразу теряюсь. Я, даже работая в гимназии, стеснялась, если родители детей обучающихся в моем классе вручают мне подарок. Мне казалось, что этот подарок к чему-то обязывает. А конкретно: относиться к ребенку этих родителей особо учтиво, если даже он двоечник и с плохим поведением. Это меня выбивало из колеи. И представьте, это в стране которая сплошь погрязла в коррупции. Я сразу чувствую свою неуместность нахождения в этой стране.
И так, я зарегистрировала, но не открыла бизнес. Рассчитав все риски ведения бизнеса и убогость страны, в которой человек не защищен никакими законами и даже негласными правилами, я не захотела с ней связываться. А тем более на то время в стране царила ненависть ко всем выходцам с Северного Кавказа и всегда было чувство незащищенности не только от беспредела чиновников и властей, но и просто от обычных криминальных элементов, крышуемых силовиками.
Я всегда чувствую себя не в своей тарелке в этой богом проклятой стране. С ее сущностью, убивающей все человеческое начало. Мало того, что такое творится в этой стране. Так эта страна преследует нас и за ее пределами.
Теперь, чтоб мне как-то выбраться из той ямы куда они меня загнали, мне нужно получить хотя бы российский загранпаспорт, за который я заплатила полагающуюся гос.пошлину, но я не могу, то есть мне его не выдают, так как они таким способом вымогают с меня взятку.
А я нахожусь в чужой стране без всяких средств существования и возможности заработать, чтоб выбраться из нее.
Россия это не страна, а какая-то большая яма. Ее надо засыпать, чтоб люди не падали в нее.

Лейла Каплан.