Дорогие друзья, в начале марта Университет Томаша Гарри Масарика в Брно традиционно устраивает «Масариков день», приуроченный к дню рождения — 7 марта — великого чехословацкого государственного мужа. На этот раз лекцию Масарикова дня предложили прочесть мне по теме: «Демократия в России и ответственность интеллектуалов». Я согласился. Лекцию читал на английском. Она продолжалась сорок минут. Но мне кажется, что ее тезисы, возвращенные в русский язык, могут быть кому-то интересны.
ДЕМОКРАТИЯ В РОССИИ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ
1. Сейчас ни у кого нет серьезных сомнений в том, что Украина, с помощью Рамштайнской коалиции, одержит победу над Россией и освободит всю свою территорию. Вполне ясно просматривается и будущее Украины после победы – демократическое государство, которое будет восстановлено усилиями всего мира с использованием, в том числе, и репараций, получаемых от потерпевшего поражение агрессора. Мало сомнений в том, что Украины займет свое законное место в НАТО и Евросоюзе если и не сразу, то в обозримом будущем.
2. Намного более проблематичной выглядит в глазах мира судьба потерпевшей поражение России. Какой хочет видеть её мир? Выдвигаются различные сценарии. Кто-то из вполне уважаемых политиков предлагает отгородиться от России железным занавесом, другие – вовсе расчленить Россию, чтобы она стала неопасной. И все эти предложения исходят из аксиомы, что Россия не может быть нормальной демократической страной, как, скажем, Чехия или Германия и та же Украина. Сейчас, и совершенно справедливо, не принято говорить о «политическом генотипе» того или иного народа, о его природной склонности к рабству или свободе, демократии или тирании. Такие рассуждения во всем мире считаются проявлением расизма и национального шовинизма. Но в отношении России они подразумеваются – народ России в плену вечного рабства, раболепства перед тираном, будь то царь или генсек.
3. Еще называют имперский комплекс, но о том, что в России это просто пережиток XIX – первой половины XX века, когда он был присущ самым либеральным нациям – мне уже приходилось объяснять. Пережиток изживается легко, как изжили свой имперский комплекс Британия или Нидерланды, а вот как быть со склонностью к деспотии?
4. И тут мы должны вспомнить, что демократия стала замещать собою абсолютизм на Европейском континенте только 250 лет назад, а в Британии – 350 лет назад. До того все сильные государства Европы были абсолютными монархиями и Абсолютизм считался самой эффективной и модной политической системой. Старые сословные парламентские монархии искусственно сохранялись сильными абсолютистскими державами только у своих слабых соседей, дабы держать эти страны в узде. Такими сословным народовластиями были в 17-18 веках Швеция и Польша.
5. Что же касается современного парламентаризма, то он пришел в Британию вместе со Славной революцией 1688 г. и Биллем о правах, объявленном в 1689 Вильгельмом III Оранским, а на Континент – через сто лет во Францию. В начале 19 века парламенты и выборы появляются в государствах Германии, в Австрийской империи, в русской Польше, в Испании, Пьемонте. После революций 1848-49 – они уже норма в большинстве европейских государств – и в объединившихся Германии и Италии, и в Австро-Венгрии, и в только что созданных Греции, Болгарии, Сербии, Румынии, и в русской Финляндии. И даже в Османской империи на миг возник парламент в 1877-78 гг. Только Россия отставала от всей Европы на шаг. И, несмотря на ряд конституционных проектов Александра I (Сперанского, потом Новосильцова), оставалась абсолютной монархией. Впрочем, с абсолютизмом в России было покончено Манифестом 17 октября 1905 г., примерно через полвека после утверждения парламентаризма в Континентальной Европе. Полвека – немалый срок, два поколения – но всё же это не причина говорить «всегда». Парламент в Австрийской империи отстал от Британского на 160 лет.
6. Если мы попробуем найти объективные причины для возникновения парламентаризма, то в первую очередь это – рост образования среди народа. Скажем, во Франции в 1720-24 гг. грамотными были 34% населения, в 1800 – 60%, а в 1875 уже 93%. К началу ХХ века такие страны как Великобритания, Германия, Швеция, Швейцария наслаждались всеобщей грамотностью, но в конце 18 века картина была менее отрадная. Законы о всеобщем обязательном образовании были приняты в Пруссии в 1763 г., в Австрии – в 1774, в Дании в 1814, в Швеции в 1842, в США – в 1852 (для свободных граждан), в Японии в 1872, в Италии – в 1877, в России в 1911 г.
7. Другим фактором, содействовавшим парламентаризму, нерасторжимым с грамотностью, была промышленная революция, быстрый рост городов, многократно возросшая мобильность населения.
8. И, конечно, если говорить о мире идей – то это смена Просвещения Романтизмом. Романтизм, соединенный с философией Гегеля, овладел Европой в 19 веке. Но для романтиков – народ это особая коллективная личность и, понятно, он должен иметь возможность сам управлять собой. У народа должна признаваться свободная воля, осуществляющая идею народа. И в политическом плане эта народная свободная воля проявляется в парламентаризме. В отличие от Просвещения, вполне совместимого с просвещенным абсолютным монархом, подобным Марии-Терезии или Фридриху II, Екатерине II или Людовику XIV, Романтизм интеллигибельно совместим только с демократией.
9. Грамотность в политическом плане – это возможность читать народные газеты. Неграмотные вынуждены были довольствоваться «политинформацией» священника с амвона или революционных агитаторов, понятно, однобокой и ангажированной. Газеты давали выбор и позволяли раздумывать над прочитанным. Именно газета подданных абсолютистских монархий постепенно превращала в граждан и готовила к «революциям достоинства» и, соответственно, к участию в парламентском процессе. В России процесс овладения грамотой стал быстро развиваться с возникновением земской школы – грамотных среди новобранцев в 1875 – 22%, в 1894 – 29,8%, в 1911 – 38,3%. Можно с уверенностью сказать, что Россия стала бы обычной демократической страной при таких тенденциях развития и экономического и культурного к 1930-1940 -м годам.
10. Но после Первой Мировой войны время как бы пошло вспять. Народ Европы становился грамотным, а экономики из аграрных всё более превращались в индустриальные, но былой гегельянский романтизм преобразовывался во все более тиранические и авторитарные формы. Идея самораскрытия народной души подменилась идеей национального, расового или социального самоутверждения за счет иных народов, рас и общественных групп. В России утвердился тоталитарный коммунизм, в Италии – фашизм, в Германии – нацизм, в Испании – сначала анархо-коммунистическая потом фашистская диктатура. В континентальной Европе к концу 1930 –х годов оставалось очень мало действительно парламентских демократий. К востоку от Рейна и Альп – только Чехословакия и страны Скандинавии.
11. Романтическое представление о народе как о единой сущности оказалось очень опасным для достоинства и гражданской свободы при своем логическом (в Гегелевском смысле) развитии. Эту опасность усугубило и, даже, возможно, создало развитие СМИ. Появление радио и кино, а потом и телевиденья изменило формы массового восприятия. В отличие от газет, эти новые виды СМИ не требуют рефлексии интеллекта – они просто вливаются в мозг через слуховые и зрительные каналы минимизируя критическое отторжение информации. Не случайно Ленин говорил еще в 1920, что из всех искусств для большевиков «важнейшим является кино». Эти новые, ловко обходящие интеллектуальную рефлексию СМИ, стали в руках диктаторов мощнейшим оружием индоктринации. Они и создали новые тирании индустриального века. Тирании ХХ столетия.
12. Победа антигитлеровской коалиции над западноевропейскими диктатурами Германии и Италии и над Японией привели к утверждению принципа, что «свобода информации – это свобода всех свобод» и к осознанию того простого факта, что тот, кто владеет источниками информации – владеет обществом. На примере сегодняшней России мы видим, что тут мало что изменилось в сопоставлении с серединой ХХ века, несмотря на все возможности интернета. Коммунистический режим отреагировал на это открытие немедленным простертием Железного занавеса от Эльбы до Триеста. Он оказался проницаемым, но все же существенно переформатировал сознание всех народов, которые оказались под властью тоталитарной диктатуры Кремля. На Западе анклавами тирании оставались Испания, Португалия и Греция в 1967-1974 гг.
13. В сущности, о победе демократии в некоммунистической части Европы можно говорить как о свершившемся факте только с 1974-1975 гг., когда в Испании умер каудильо Франко, в Португалии победила революция гвоздик, а в Греции был упразднен режим Черных полковников. И только после обрушения Берлинской стены и воссоединения Германии, то есть с 1989-90 гг. можно говорить об установлении демократических режимов в бывшей коммунистической части Европы. От этого рубежа до сегодняшнего дня только треть столетия.
14. Поэтому, утверждать, что России органически не присуща демократия, а Испании, Германии или Эстонии – присуща – это совершенно антинаучная аксиома. В России и иных 11 государствах, наследниках СССР, демократия не утвердилась не из-за каких-то их органических особенностей, а только потому, что были допущены (отчасти, если не всецело сознательно) очень серьезные ошибки при декоммунизации. А также потому, что тоталитарный режим в этой части СССР существовал дольше, чем в Германии, Италии или Эстонии – в течение 70 лет, а не 12-45, и отличался особой жестокостью, а пропаганда – исключительной агрессивностью.
15. Сейчас, когда в России и Белоруссии, Азербайджане и Казахстане мы видим рецидивы авторитаризма, мы должны понимать, что происходят они не из-за какой-то мифической обреченности этих стран, а только потому, что народы их одурманены пропагандой и устрашены тиранией. Так было и с Германией в 1933-45, и с Испанией в 1936-75. Обязанность интеллектуалов, используя все возможные СМИ, доносить до людей, плененных авторитаризмом стран, правду; развенчивать отвратительные квазиромантические мифы национальной, религиозной или расовой избранности; открывать внешний мир, скрываемый и искажаемый тиранической пропагандой; рассказывать правду о прошлом, чтобы ложь не сожрала будущее народов, томящихся под властью диктаторов XXI века. Так в свое время делал Карл Ясперс и Конрад Аденауэр в Германии, Альчиде Амадео де Гаспери — в Италии, Андрей Сахаров – в России, Тадеуш Мазовецкий — в Польше, Вацлав Гавел – в Чехии.
16. Для этого надо не отделять железной стеной или санитарным кордоном те или иные страны от демократического мира, а, напротив, пользуясь крахом в них диктаторских режимов, объединять их с миром демократий, как объединены были после 1945 года с демократической Европой Италия и Германия, после 1975 – Испания, Португалия и Греция, после 1990 г. – послекоммунистические страны от Эстонии до Албании, в том числе и Чехия. Сейчас настает время России, Белоруссии, стран Центральной Азии и Кавказа и демократическое человечество не должно упустить этот шанс, как не упускало его в прошлом, начиная с победы антигитлеровской коалиции во Второй Мировой войне. И тогда мир и порядок в северной Евразии станут несравненно прочнее после победы Украины, которой ждать нам осталось недолго.