Осень 1999 года был для меня тяжёлым и эмоционально напряжённым периодом. Россия вторглась на территорию Чечни и там происходили ужасные события. Мои родители были в Урус-Мартане и я про них не знал ничего, я даже не знал живы они или нет, не было совершенно никакой связи чтобы узнать. Также по телевизору показывали страшные кадры, как беженцев не пускают на территории соседних республик, где они могли бы спастись от боевых действий. Было больно смотреть на детей, стариков, женщин , этих заложников войны, что стоят за колючей проволокой, пытаясь покинуть территорию боевых действий. Я боялся увидеть среди них знакомые лица, надеялся что родные остались у себя дома, ведь это лучше чем вот так вот стоять под открытым небом.
Я тогда работал в Москве научным сотрудником в Центральном научно-исследовательском кожно-венерологическом институте. Я совершенно потерял покой и не знал что делать, не мог сконцентрироваться на работе, поэтому в начале ноября я взял экстренный отпуск по семейным обстоятельствам с твёрдым намерением бросить всё и уехать домой. После последнего рабочего дня перед отпуском вечером, придя домой, приняв ванну и выпив чай, стал размышлять что делать дальше. Первая мысль была поехать домой и просто быть со своими родными, пусть я подвергнусь таким же лишениям как и они: будут они голодать, и я буду; будут они мёрзнуть, будем пытаться обогреть друг друга; если на нас сбросят бомбы, погибнем вместе. Я пацифист, что возьму в руки оружие и буду воевать и мстить кому-либо таких мыслей не было.
Много поразмыслив, понял, что будет глупо просто так поехать домой и погибнуть как кролик, лучше попытаться принести пользу не только своей семье, что оказались затёртыми в условиях войны, но и всем жертвам войны, ведь я грамотный, умею общаться с людьми и налаживать связи. У меня был друг в Москве, он работал на международную благотворительную организацию «Врачи без Границ», он меня приглашал несколько раз читать лекции группам риска, поэтому я и знал его, у меня была его визитная карточка.
Я решил позвонить в офис этой организации и предложить свои услуги, если они были бы намерены работать в Чечне или уже работают, я был бы рад присоединиться к их благородной миссии. Моего друга в тот день не оказалось на работе, он был на выезде, но, когда я объяснил цель моего звонка, меня пригласили на интервью и оформили на работу после двух интервью.
Я прилетел в Ингушетию 17 ноября 1999 года, хорошо помню эту дату, так как 15 ноября мой день рождения. На второй же день я рано утром поехал к границе с Чечнёй в районе станицы Слепцовск, поразило сколько там было людей, многие пытались найти среди пребывающих своих родных, а другие хотели узнать новости из дома с пребывающих из Чечни. К этому времени я уже знал, что мои родители бежали в Рошни-чу, где у мамы жил её старший брат. Через женщину, что ехала в Рошни-чу я передал записку родителям, с моим адресом, чтобы они приехали в Ингушетию. Когда они приехали меня поразил их обшарпанный и неопрятный вид, а родители у меня очень чистоплотные люди. Помню я не сдержался и спросил маму » Вы не могли нормально одеться?», а мама, как-будто пробуждаясь ото сна, посмотрела на себя, сама удивилась своей неопрятности и ответила «Рамзан, за этот месяц мы ни разу не меняли одежду, мы большую часть времени проводили в подвале, прячась от бомбёжек».
Ингушетия меня поразила, она напоминала мне улей, беженцы были повсюду, поразило число палаточных лагерей, даже их не хватало, поэтому люди приспосабливали под жильё бывшие заводские помещения, старые заброшенные стройки, коровники . Если откровенно было больно видеть удивительно красивых Чеченских детей и их мам в таких отвратительных условиях, на фоне красивых ангельских лиц Чеченских детей контраст их условий жизни казался невероятным. Никогда не забуду одну сцену в переделанном под жильё коровнике где -то в районе станицы Нестеровская, как двое удивительно красивых детей, оба льнут друг к другу, одному лет пять, а другому шесть или семь, смотрели на меня своими ясными голубыми чистыми наивными детскими глазами, в их глазах не светилась беззаботная радость и веселье каким ты ожидаешь видеть лица детей, а вполне взрослый вопрос «когда это всё закончится и когда мы сможем вернуться в свои дома?». В Ингушетии мы быстро наладили работу, стали снабжать медикаментами, перевязочным материалом почти все медицинские учреждения республики и в основном эти средства были предназначены для беженцев.
К весне 2000 года у нас появились планы открыть путь на Чечню и поддерживать там лечебные учреждения, ведь вся наша миссия была нацелена поддержать жителей Чечни, что оказались в тисках войны, и обеспечить медикаментами и перевязочным материалом всех пострадавших в этом конфликте, независимо от их политических взглядов и отношения к России. После серий интервью мы взяли на работу известного Чеченского доктора . Он был достаточно суров сам по себе и был крайне неприветлив со мной. Мне это естественно не нравилось, но делал вид что я ничего не замечаю и оставался предельно приветливым с ним, я догадывался что это всё стрессы войны, думал, со временем он растает и поменяет своё отношение. Я знал что он со своей женой и тремя детьми , а также многочисленными родственниками поселился в примерно сорока минутах езды от Назрани, где располагался наш офис.
На следующий день после оформления на работу он, я и наш водитель выехали по больничным учреждениям Ингушетии, куда были налажены поставки медикаментов, цель была показать ему как мы работаем, чтобы он перенёс опыт работы на территорию Чечни. В этот день мой коллега был особенно неприветлив, я ему рассказываю про программу, а он, не проявляет никакого интереса, отвлекается, смотрит больше на дорогу по которой мы едем, на меня вообще не смотрит и даже игнорирует. Я привык, что он ко мне относился неприветливо, но здесь было что то другое. Не выдержав, я решил его спросить прямо «Я вижу ты чем то расстроен, я могу знать в чём причина?» Он мне ответил коротко «Мы сегодня съели последние запасы еды, я не знаю что будут кушать мои дети сегодня вечером». Я представил, как его маленькие дети голодные ждут отца и как это должно быть тяжело для него, поскольку он ничем не мог им помочь, ведь до первой зарплаты оставалось две недели. Я вспомнил эпизод из собственной жизни, декабрь 1997 года, я тогда младший научный сотрудник научно-исследовательского института в столице страны, моя зарплата тогда примерно 50 долларов, такой унизительный мизер! для научного сотрудника страны считающей себя Великой. Я вспомнил как я в то утро встал, поставил вариться последнее яйцо, у меня оставались только два последних куска хлеба, одна ложка сахара и чай на одну! только заварку, никаких запасов не осталось и на руках ни копейки денег кроме проездного билета, чтобы я мог ездить на работу. Ко мне в то утро зашли трое моих якобы друзей, я выключил чайник и яйцо что варилось на электрической плите. Мои друзья на меня обиделись, так как им показалось что я не хочу их угощать, но мне показалось так будет честнее, чем объяснять им , что у меня больше никаких запасов еды нет, таким образом навязывая им свои проблемы и ожидая что они мне помогут. Они ушли и потом рассказывали какой я негостеприимный.
Из этого предыдущего опыта из личной жизни я знал, что в такой ситуации человека нужно накормить и обнадёжить что он не один, что всегда есть люди, которые готовы помочь. Я попросил нашего водителя развернуть машину и поехать на Центральный рынок в Назрани что рядом с автовокзалом. Я накупил две сумки продуктов и мы поехали домой к нашему новому доктору. Мне было приятно, что он принял такой жест доброй воли, по дороге к нему домой я видел что его напряжённая и неприветливая мимика сменялась на глазах и черты его лица смягчались.
Когда мы приехали к ним домой, мы увидели старый, маленький дом, он был холодный. На полу широкие доски и большие щели между ними. В маленькой гостиной обставленной самой примитивной и старой непривлекательной мебелью были его красивые дети, красавица жена, что сидели на старом потрёпанном диване. Его жена нам быстро сообразила еду из привезённых продуктов, мы чуть покушали у них, поиграли с детьми и выехали на нашу миссию, ведь ещё триста тысяч Чеченских беженцев в Ингушетии и в три раза большее население в Чечне, что нуждается в нашей миссии. В тот вечер я ему дал немного денег и добавил «Они пригодятся тебе больше, чем мне», при этом больше беспокоился за его детей, чем за него.
Загадочная история Захарова-Чеченца Жизнь первого художника Чечни достойна романа или поэмы и полна загадок. Вдохновил ли он Лермонтова на «Мцыри», почему его картины приписывают другим и зачем имя на его могиле покрыли черной краской?
17 мая, 2019
Карл Брюллов называл его лучшим после себя портретистом. Но о жизни мальчика, подобранного у тела мертвой матери в сожженном чеченском ауле Дади-Юрт и воспитанного в семье двоюродного брата генерала Ермолова, мало что известно. Та информация, что доступна по клику мыши, — не всегда достоверна. Корреспондент «Это Кавказ» разбирает мифы и легенды из жизни блестящего художника XIX века Петра Захарова вместе с его биографом, кандидатом филологических наук Медой Шахбиевой.
Петруша из Дади-Юрта
— Что мы знаем о Петре Захарове точно? Год рождения?
— Он условно определен как 1816 год. Солдаты подобрали ребенка в 1819 году, и кто-то решил, что ему три года. Годом смерти долгое время считался 1852 год, но первый биограф Захарова — Николай Шабаньянц — установил, что художник умер в 1846 году. А точная дата стала известна только в 2017 году, когда я нашла его могилу на Ваганьковском кладбище в Москве: 9 июля.
— Википедия сообщает, что его подобрал казак станицы Бороздиновская Захар Недоносов и крестил, дав свое имя.
— Шабаньянц был увлеченным исследователем и собрал воедино все сведения о художнике, рассеянные по разным депозитариям. Но часто весьма безответственно обращался с архивными документами. Он неверно интерпретировал письмо старшей дочери Петра Ермолова, где она сообщала, что малыша крестил солдат Захар, по имени которого художник и получил свои фамилию и отчество. Не казак, а солдат! Фамилия «Недоносов» не встречается ни в одном архивном документе, это фантазия исследователя.
Петр был крещен в Мухровани, в 30 верстах от Тифлиса, там располагался штаб Кавказского гренадерского полка, которым командовал Петр Ермолов, и случилось это в 1823 году (я установила точную дату крещения). В штабе содержались и другие малолетние пленники, за ними присматривал граф Иван Симонич. И, видимо, смотрел хорошо, иначе не просил бы сам Алексей Ермолов в письме брату Петру Николаевичу взять к себе в Мухровань его собственного сына Бахтияра, рожденного его кебинной женой.
О тифлисском периоде жизни Захарова сведений мало, для их выявления необходима работа в грузинских архивах. Известно только, что он прожил там пять лет и был взят на воспитание в семью Петра Ермолова.
Слева: Петр Захаров-Чеченец. Автопортрет, 1833−1834 (?) годы. Тамбовская областная картинная галерея. Справа: «Свидетельство о взятии на воспитание», 1824 год
Согласно «Свидетельству о взятии на воспитание» Захаров (вместе с другим пленным мальчиком — лезгином) был передан Ермолову в 1824 году. Ермолов еще был холост, собственных детей не имел, женился год спустя.
Сохранились письма, в которых Петр Ермолов просит бывших сослуживцев устроить воспитанника в Императорскую Академию художеств в Санкт-Петербурге. Трогательно пишет, что боится, как бы «Петруша» не вырос из того возраста, когда может быть принят в академию. Устав тех лет запрещал брать на казенное обучение крепостных и инородцев. Но Общество поощрения художников взяло Захарова под свою опеку, и он отправился в Санкт-Петербург.
Был ли Мцыри?
— Самая главная легенда: Петр Захаров — прототип Мцыри.
— Так считают многие исследователи. Петр Захаров портретировал Михаила Лермонтова, возможно, даже дважды, ну и первые строки поэмы: «Однажды русский генерал/ Из гор к Тифлису проезжал;/ Ребенка пленного он вез…» — заложили основу этой версии. Многое указывает на возможность личного знакомства поэта и художника: оба жили в Москве, в одной и той же части города — один на Молчановке, другой на Поварской. Оба уехали в Санкт-Петербург, где почти в одно время писали портрет Андрея Муравьева. Думаю, рано или поздно история даст нам ответ на вопрос, беседовали ли они о детстве Захарова и стал ли он прототипом Мцыри.
— Что было после Академии художеств?
— Он завершил обучение в 1836 году, получив звание свободного художника. Надеялся поехать за границу для совершенствования своего мастерства, но не получилось. Жил попеременно в Москве и Санкт-Петербурге. Около года служил в Департаменте военных поселений художником, работал над рисунками для издания «Историческое описание одежды и вооружения российских войск с рисунками, составленное по высочайшему повелению: 1841—1862», которое готовилось под руководством Александра Висковатова. Этот многотомный труд по сей день остается одним из самых востребованных в российской униформологии.
Работая в этом ведомстве, Захаров сообщал своему воспитателю: «Был государь, и я сам видел, как на моих работах писал „хорошо“».
Программным заданием от Академии для получения звания академика был портрет генерала Алексея Ермолова. Захаров выполнил картину в 1843 году и был удостоен искомого звания.
Всю оставшуюся жизнь прожил в Москве. Был известен как искусный портретист.
Петр Захаров-Чеченец. Портрет Екатерины Аркадьевны Столыпиной (1824—1852), 1840-е годы. Художественный музей имени Ц. С. Сампилова. Улан-Удэ.
— Около сотни работ Захарова насчитывал уже Шабаньянц. Но в этот список он включил и рисунки, которые Захаров делал в соавторстве. Обычно, когда говорят о количестве, имеют в виду живописные работы, их около 50. И этот список мне недавно удалось пополнить портретом Екатерины Столыпиной.
— Тем, что нашелся в Улан-Удэ? Как вы установили, что он принадлежит кисти Захарова?
— Картина долго ходила в сети как «Портрет Гольцевой» кисти неизвестного художника. Но в настоящее время создается Государственный каталог музейного фонда РФ, куда музеи выкладывают все, что у них есть. И в один прекрасный день я обнаружила подписанную Захаровым литографию из музея-заповедника «Дмитровский Кремль», где изображена Столыпина. При сравнении литографии с живописным «портретом Гольцевой» было установлено абсолютное сходство.
«Он всегда знал, что он — чеченец»
— Есть версия, что Захаров узнал о своем происхождении уже взрослым и поэтому добавил к фамилии «Чеченец».
— Он всегда знал, что он чеченец. Происхождение отражено в официальных документах. Указание на это мы встречаем в письмах сестер и матери Петра Николаевича, они проявляли интерес к его кавказским воспитанникам. Так, в письмах мы находим приписки: «чеченца и лезгина цалую», «посылаю им гостинец».
Известен скандальный случай, когда Захарову прямо-таки было «вменено» его происхождение. В 1844 году у него случился конфликт с Герценом, заказчиком портрета историка Грановского. Герцен писал в письме своему знакомому: «Захаров взялся писать портрет, и тот уже готов, но он не отдает, требуя ровно тысячу рублей сверх оговоренного! Захаров — черкес и, видимо, заодно с Шамилем». И это из уст представителя передовой части общества, а что говорить об остальных!
Почему он приписывал «Чеченец», сказать сложно. Возможно, помнил и придавал большое значение своему происхождению. Но не исключено, что такая подпись выделяла его среди современников, других художников Захаровых, которых было немало.
— У вас сложился образ человека, чью биографию вы восстанавливаете?
— «Ужасное состояние ничего не делать», — пишет Захаров в одном из писем, и это дает мне основание полагать, что он был трудолюбив. Работал с полной ответственностью. Был целеустремлен, упрям, вспыльчив, честен. Не лишен чувства юмора. Словом, человек, вполне готовый для полноценной жизни и творчества. Ранняя смерть художника лишила нас всего, что обещал его талант. Захарову не повезло еще раз.
В 1944 году, после депортации чеченцев, его тоже «репрессировали». Его фамилию вычеркивали с полотен, изымали из каталогов. Многие работы долгое время приписывались другим художникам. Теперь возвращать имя его картинам очень трудно, изменение авторства порою вызывает бурную реакцию со стороны некоторых исследователей. Примером могут послужить споры вокруг авторства портретов Лермонтова и Киреевой (в девичестве Алябьевой). Первый долгое время приписывался Филиппу Будкину, второй — венгерскому художнику Шандору Козине.
Сказки, легенды и несчастная любовь
— Я слышала о Захарове давно, но сначала была занята в другой сфере, занималась проблемами нахских языков. Но происходил определенный накопительный процесс, и в какой-то момент он полностью меня поглотил. Активно изучать биографию Захарова я начала в 2004 году. Занимаюсь реконструкцией его биографии по известным и вновь выявленным мною документам. Видя, каких дров наломали мои предшественники, стараюсь проверять все факты, прежде чем вводить их в научный обиход. В биографии Захарова много сказок и легенд. К примеру, «несчастная любовь» Петра к Глафире Волковой.
— А что с ней не так?
— Такая же ерунда, как «казак Недоносов». Захаров учился у Льва Волкова в конце 1820 — начале 1830 годов. А Глафира Львовна родилась в 1829 году. Получается, он влюбился в годовалого ребенка и попросил ее руки? Меня интересуют только документально подтвержденные данные, и я их ищу. Ценная находка последнего времени — метрическая запись о смерти Петра Захарова.
— Если говорить о любовях, брак Петра с Александрой Постниковой выглядит очень странно: два обреченных человека не прожили вместе и полугода.
— Люди вступают в брак в надежде на будущее. К сожалению, у этой четы будущего не оказалось: открытая форма туберкулеза не оставляла им никаких шансов. Любил ли он жену, я не знаю. Они были давно знакомы, он писал ее портрет еще в 1838 году, когда она была женой другого.
В год смерти художника с ним общалась дочь его воспитателя Екатерина Петровна. Ей он рассказывал о своих планах: замышлял картину «Моление о чаше», описывал ее сюжет. И надеялся, что ему будет отпущено еще хотя бы четыре года, «чтобы потом жить вечно».
Закрашенный черным камень
— Мне хотелось найти последнее пристанище художника. Отыскать могилу пытался еще Шабаньянц, он общался с Кирой Постниковой, внучкой брата Александры Постниковой- Захаровой. Однако внятного ответа Кира Петровна не дала, сказав лишь: «Возможно, он похоронен с женой на Ваганьковском кладбище», там, где лежат родители жены.
Я часто ходила на Ваганьковское, все думала, с какой стороны искать. Рассматривая групповой портрет семьи Постниковых кисти Захарова, вдруг поняла, что искать нужно могилы с фамилиями других родственников жены. Так в поле моего зрения попала фамилия Кудиновых. Здесь и ждала меня удача: я обнаружила большой гранитный замшелый камень в центре семейного захоронения Кудиновых. Прочесть сразу не смогла, сфотографировала, чтобы дома разобрать. Был уже поздний вечер, когда я, наконец, прочитала: «Александра Петровна Захарова». Захотелось немедленно вернуться на кладбище, еле дождалась утра. Надпись «Петр Захаров» обнаружила на следующий день, на том же камне с другой стороны: она была замазана черной краской. Со временем краска сошла и открылось имя. Думаю, что Кира Петровна прекрасно знала, где похоронен художник, и намеренно скрыла это, чтобы никто не тревожил покой ее усопших родственников.
Петр Захаров-Чеченец. Групповой портрет (Постниковы), 1844 год. Государственная Третьяковская галерея
— Девять работ Захарова пропали из грозненского музея во время чеченской войны. Что известно о них?
— Ничего, кроме того, что они объявлены в розыск.
— Есть известная картина усатого мужчины в бурке и папахе, которую упорно считают автопортретом Захарова.
— Нам известно несколько изображений Захарова — это два его автопортрета и работы художников Михаила Скотти и Григория Чернецова. Захаровский «Портрет черкеса» написан 1843 году, художнику в это время 27 лет, а мы видим мужчину гораздо старше и с совершенно другим лицом. И тем не менее в Чечне людям нравится думать, что художник изобразил себя.
Заира Магомедова
Подробно на сайте Это Кавказ:
https://etokavkaz.ru/kultura/zagadochnaya-istoriya-zakharova-chechentca?fbclid=IwAR1PUGZI4r1C5VfsZhjVlSwBUP_eCb6bYIn0HHmzhKdTg_8e4dOhKzP01bM
Хочу верить, что текст этот откроет немало интересного о чеченском миропонимании каждому (статья — довольно объемная и может занять 10-15 минут времени) :«Ян Чеснов-«Быть Чеченцем: личность и этнические идентификации народа
ОКОНЧАНИЕ: Этнические соседи
Чеченцы говорят на языке нахско-дагестанской семьи, который ближе всего к ингушскому. В данном случае речь идет о литературных языках. Диалектное членение гораздо сложнее: некоторые горные диалекты чеченского ареала (например, чеберлоевский) фактически стоят ближе к ингушскому языку, чем к чеченскому. Отношения между чеченским и ингушским языками ближе, чем между русским и украинским. Как писал в 1929 г. знаток чеченских и ингушских диалектов Н.Ф. Яковлев: «Чеченец и ингуш, разговаривая каждый на своем материнском наречии, без всяких затруднений понимают друг друга. Такую близость мы видим и в других проявлениях национальной культуры чеченцев и ингушей».25. Яковлев Н.Ф. К вопросу об общем наименовании родственных народов. Ростов-на-Дону, 1929. С. 8. Яковлев как и Заур Мальсагов, известный ингушский лингвист, выступили за общее наименование чеченцев и ингушей вайнахами (вейнахами). Интеллигентные носители чеченского и ингушского языков утверждают, что между ними возможно понимание процентов на 80. На уровне бытовой речи взаимопонимания меньше.
В разделении первоначальной общности чеченцев и ингушей свою роль сыграли ход Кавказской войны прошлого века и политика царских властей. Сейчас «простой народ» в большей мере привержен идее единства чеченцев и ингушей как одного этноса, чем творческая интеллигенция, которая склонна подчеркивать различия.
С этнографической точки зрения можно сказать, что чеченская культура в большей мере утратила этнические ритуалы, чем ингушская. Например, у чеченцев ослаблен обычай избегания между зятем и тещей. С точки зрения ингушей чеченский обычай давать гостю суп, а не специальное мясное блюдо из баранины, куриного или индюшачьего мяса есть нарушение исконности обычая. На свадьбах у ингушей девушки ритуально стоят. Но такие этнографические различия не мешают четкому осознанию этнического родства и престижности этнонима вайнах. Некоторые чеченцы и ингуши относятся с недоумением к информации о том, что термин вайнах как этноним был введен сравнительно недавно, а не «насчитывает тысячелетнюю историю».
Чеченский и ингушский литературные языки имеют свою предысторию. Они восходят к общенормированному языку чеченских и ингушских сказителей илланчи. Надо думать, определенные предпосылки к развитию литературного языка имелись в записях семейных хроник (тептарей), которые велись на чеченском языке арабской графикой. Говорят, что эти тептари еще кое-где сохранились как семейные реликвии. Собственно литературный чеченский язык развился на основе равнинных диалектов — шалинского и урус-марта новского. Вместе с близким к ним гудермесским и подтеречными говорами этими диалектами владело большинство населения.26. Алироев И.Ю. Язык, история и культура вайнахов. Грозный, 1990. С. 185. В основе ингушского литературного языка лежит назрановский диалект, который является родным для 80% ингушей.
С востока соседями чеченцев являются дагестанцы (кумыки, аварцы и более малочисленные народы). Кумыки — народ высокой арабизированной культуры. В прошлом веке и начале текущего они были законодателями этикетного стиля, из их числа происходили религиозные проповедники. Роль аварцев стала повышаться в советские годы, в частности в связи с их быстро растущей численностью. В прошлом безземелье заставляло аварцев наниматься к чеченцам на работу в качестве пастухов мелкого рогатого скота. Во многих чеченских селах имеются кварталы, образованные поселением наемных дагестанских пастухов. Это, как и вообще наемный труд, считалось чеченскими собственниками — тружениками очень непрестижным занятием и упрек в нем иногда может проскользнуть в отношениях чеченцев к аварцам.
Некогда часть Чечни была подчинена кумыкским и аварским феодалам, но чеченцы смогли к ХVIII в. от этой зависимости освободиться. Эти перипетии политического антагонизма были перекрыты религиозным фактором. Сильные и постоянные импульсы ислама всегда шли из Дагестана на запад в Чечню и Ингушетию. Исламский Дагестан образует одну из силовых линий, образующих этническую идентификацию чеченцев и ингушей. Надо сказать, что много дагестанцев вошло в состав чеченцев как этнический компонент. Образовались дагестанские тейпы.
В Хасавюртовском равнинном районе Дагестана, примыкающем к Чечне, расселены чеченцы-аккинцы. Их точная численность неизвестна, но, может быть, достигает 100 тыс. человек. Эта группа — сравнительно позднего происхождения, мигрировшая из Чечни и Ингушетии. Собственно аккинцы — это горцы, жившие между Чечней и Ингушетией, одно из древних подразделений вайнахов. Повидимому, еще в ХV веке, т.е. после освобождения равнин от нашествия Тамерлана, аккинцы устремились с гор на восток. К ним в ходе истории присоединились разные тейпы собственно чеченцев (после 1859 года — окончания Кавказской войны, после пертурбаций советского времени). Теперь этническое сознание аккинцев четко ориентировано на чеченкую общность.
С юга Чечня граничит с Грузией. На этой пограничной с Чечней территории расселены горно-грузинские этнографические группы: хевсуры и пшавы. В их этногенезе, особенно у хевсуров, прослеживается явный вайнахский пласт. Это, однако, не мешало напряженности отношений чеченцев с хевсурами, возникшей на почве взаимного угона скота с горных пастбищ.
В более отдаленных местностях Грузии (Ахметовский район) исконно живет третий нахский по языку, близкий чеченцам и ингушам, народ — бацбийцы. Их вместе с более поздними переселенцами из Чечни и Ингушетии грузины называют кистами. Все они сейчас практически ассимилировались с грузинами.
С древних времен часть предков вайнахов населяла северокавказские степи, примыкающие к территории нынешней Чечни. Эти земли в первом тысячелетии были во владении Хазарского каганата, государственной религией которого был иудаизм. Связи с хазарами до сих пор ощутимы в чеченской этнографии. Современная этнологическая память чеченского этноса хранит знание о далеких от Чечни землях, прилегающих к Черному морю, к Дону и Волге. Предки чеченцев активно участвовали в политической жизни на юге Восточной Европы, в истории того же Хазарского каганата.
Примечательный момент этнической идентификации чеченцев — отношение к евреям. Некоторые тейпы просто возводят себя к тому или иному еврейскому предку. Существует народная шутка, говорящая, что когда соберутся три человека, то один из них будет еврей (жукти). По мнению моего покойного учителя Ахмада Сулейманова, название известного Шотойского общества идет от слова шот, шубут — еврейского обозначения субботы.27. У. Лаудаев давал этимологию Шатоя от слова шу — ‘высота’, т.е. это обозначение ‘живущих на высоких местах’. См.: Лаудаев У. Указ. соч. С. 4. В Чечне есть топонимы, которые переводятся: «Войско евреев», «Курган, где погибли евреи». Возможно, это свидетельства о хазарском прошлом.
Россия и Чечня
Важный исторический момент российско-чеченских отношений — высокая оценка горских обычаев со стороны элитной российской интеллиген ции. На Кавказе композитор Танеев искал свое вдохновение. Пушкин, Лермонтов, Бестужев-Марлинский дали российскому воображению идеалы свободных людей, увиденных на Кавказе. Примечательно, что верхи русского общества к середине прошлого века смогли убедиться в ценности человеческой личности, увидев ее в горце. Это во многом позволило открыть глаза на своего собрата-крестьянина, находившегося в крепостном рабстве.
А каковы последствия той войны для чеченцев? В чеченской историчес кой памяти она закреплена прочнее, чем в массовом российском сознании. В Чечне жители каждого села помнят, что оно было сожжено, да и не один раз, царскими войсками. Люди хорошо знают имена своих предков или дальних родственников, павших в героической борьбе. Пожалуй, единственный фактор, который смягчает до сих пор суровость исторической правды — это религия. И здесь нельзя не назвать проповедь ненасилия, которую вел уже в годы пребывания на Кавказе молодого Льва Толстого чеченский суфий, учитель праведности Кунта-хаджи Кишиев.
Нельзя создать правильного представления о положении чеченского общества внутри России, если не учитывать роль семейно-частного уклада собственности, который был обусловлен всеми историческими обстоятельства ми и сам на них воздействовал. Этот уклад не погиб и в годы советской власти.
Семейно-частная собственность на землю обусловила свободу и инициативность ее владельца. Она внесла в его менталитет глубоко экофильное отношение к среде обитания (окультуривались даже лесные угодья), идеологию облагораживания земли (орошение равнинных и устройство террасных полей) и другие черты хозяйственной психологии собственника-земледельца. При всем том этот собственник оказался хорошо ориентированным во внешнем мире. Еще в прошлом веке чеченцы продавали зерно в Дагестан и даже в Иран. Продукты их животноводства через руки перекупщиков (в основном горских евреев) выходили на региональный рынок. Все это вместе аккумулировалось в деятельной психологии соперничества — каждый чеченец стремится к благополучию своей семьи, чтобы она жила не хуже, а лучше других. Такое же отношение соперничества (обозначается термином яхь) распространяется на обладание идеальными ценностями — отвагой, мудростью, знанием своих и чужих обычаев. Правда, соперничество, яхь, делает чеченца настороженным и сдержанным в общении.
Надо помнить еще о том, что огромное нормирующее воздействие на индивида оказывает чеченская культура, построенная на принципах этикета (гыллкх), благородства (оздангалла), терпения (собор). Личность всегда должна прилагать усилия, чтобы приблизиться к таким высоким требованиям. Считается, что этого достигает образцовый индивид рыцарского поведения (конах). Каждое село или тейп славились таким конахом — защитником страны, стариков, детей и женщин. Сейчас чеченцы говорят, что конахов не осталось («всех победил русский рубль»), но в каждом из искренних носителей культуры живет убеждение, что он хоть в чем-то, хоть в самой малости обладает чертами конаха. Разрыв между идеальным поведением и реальной практикой всегла осознается чеченцами и выражается горестной пословицей «чеченцем быть трудно».
Рассмотренные особенности исторического прошлого и черты этнического менталитета объясняют во многом положение чеченцев в годы советской власти. Надо сказать, что отношение к Чечне как к особой зоне было продолжением некоторых позиций, существовавших до Октябрьской революции. Так, идея выселения чеченцев с Кавказа обсуждалась еще в начале века. Продолжением этой политики в советские годы были репрессии против мусульманского духовенства и даже просто знавших арабский язык в 1920-ые годы. Устойчивый уклад семейно-частного землевладения как нигде сопротивлял ся насильственной коллективизации. Зато и репрессии 1930-х годов в Чечне были особенно суровы. В целом недоверие к Чечне было родимым пятном советской национальной политики, унаследованным от царского прошлого. Вот и старались здесь искоренять «чеченство». Высылка чеченцев 23 февраля 1944 г. в Казахстан и Среднюю Азию на 13 лет была, конечно, сильным ударом по всему укладу жизни чеченцев. Для этноса не менее губительно действовали запреты общаться по-чеченски в детсадах, существовавшие в Чечне до самого конца СССР, насыщение словаря чуть ли не наполовину иноязычной лексикой, и закрытие служебного продвижения чеченцу, если он был женат на соплеменнице. В составе СССР Чечня находилась на одном из последних мест по уровню медицинского обслуживания. Зато экологическое загрязнение в связи с односторонне развитой нефтепромышленностью было исключительным. (Напомним, что грозненская нефть обеспечивала гигантский подъем промышленного производства в стране в 1930-е годы).
К моменту распада СССР положение Чеченской республики характери зовалось внутренними тектоническими напряжениями. Какие-то социальные подвижки должны были произойти обязательно. К числу наиболее ошутимых следует отнести кризис механизмов воспроизводства этнических культур. Этот кризис связан с возраставшей пропастью между идеалами традиционной культуры и тотальной советской идеологией, что вело к возрастанию авторитета нравственных ценностей традиционной культуры и ислама. В то же время при высоком престиже традиционных институтов они уже не могли транслиро ваться автоматически от отца к сыну. Нарушенную связь времен стали пытаться «восстановить» прорицатели и гадатели, часто элементарно нечистые на руку. С другой стороны, появилось много полуграмотных знатоков Корана.
Все это не должно подвергать сомнению действительное взаимодейст вие русской и чеченской культур. Его никоим образом нельзя отрицать. По словам актера Мусы Дудаева, чеченцы еще в ссылке «свою тоску по родине выражали русскими песнями». Лучшие представители чеченской интеллиген ции активно осваивали миры Пушкина и Льва Толстого, кстати, впервые в начале 1850-х годов записавшего на чеченском языке два сюжета из цикла героических песен. Православная церковь в Грозном всегда действовала без проявлений какой-либо враждебности со стороны чеченцев. Однажды, придя во двор церкви, я увидел там чеченца средних лет, раздававшего милостыню старикам — нищим русской национальности. Такое отношение к русской церкви резко бросалось в глаза своей противоположностью к тому, как чеченцы относились к памятнику генералу А. Ермолову. Этот памятник постоянно оскверняли и даже взрывали.
Чеченский этнос и урбанизм
На рубеже ХIX-XX веков вместе с русскоязычным населением в Чечню стремительно входили нормы городской жизни, втягивавшей в себя и чеченские слои. Во время голода начала 30-х годов, связанного с коллективизаци ей, Чечня приняла и обустроила жизнь тысяч русских и украинских беженцев. В годы индустриализации нефть Чечни была главным энергетическим фактором индустриализации СССР. Во время высылки чеченцев в 1944 г. нормальное развитие современных структур этноса чеченцев было деформировано. Возвращение чеченцев в 1957 г. не было бесконфликтным, о чем тоже надо помнить. Вместе с тем стремительно развернулось стремление чеченского народа обрести современные структуры национальной жизни. Чеченцы проявили повышенную тягу к получению образования. К началу 1990-х годов в этнических отношениях в республике установилась ситуация, которую можно было бы назвать этнической дополнительностью. В нее были включены помимо самих чеченцев ингуши, русские, украинцы, армяне, евреи и другие народы. Даже в ходе войны 1994-1996 гг. один чеченский мулла мне говорил, что «большинство из русских попадет в рай». В прошедшей войне этнический фактор так и не перерос в этнический конфликт. Бегство русскоязычного населения из Чечни целиком было вызвано криминогенной ситуацией и деформирова нием всей нормальной социально-экономической жизни, а не преследовани ями на национальной почве. Отъезд русских из Чечни, понемногу начавшийся после 1991 г., был воспринят большинством чеченцев с сожалением.
Существенно то, что русскоязычное население было сосредоточено в городах, и главным образом в Грозном. Этот город в 1970-1980-е годы становился заметным культурным центром Северного Кавказа. Здесь работали известные театральные труппы, филармония, университет, знаменитый на всю страну нефтяной институт, несколько академических институтов. Существовало явно выраженное понятие горожан-грозненцев как особого поселенче ски-культурного сообщества. Естественно, что в этом сообществе были сглажены национальные различия. Заметна была соседская сплоченность людей разного происхождения, объединенных одним двором или кварталом. Молодежные юношеские компании включали русских, украинцев, чеченцев, ингушей, евреев или армян без различия. Несколько обособленнее держались чеченские девушки. Грозненская городская культура накануне 1991 г. представляла собой сложившийся феномен урбанизма и степенью развитости явно превосходила городские культуры в соседних республиках Северного Кавказа. По своему «восточному колориту» Грозный был похож не на Махачкалу с ее многоцветьем, а скорее на Владикавказ. В лучшую сторону от последнего он отличался отсутствием напряженности в этнических отношениях (осетино-ингушских во Владикавказе). В нем не было шика, свойственного городам Черноморского побережья. Зато складывалась обстановка настоящего культурного сотрудничества народов. Для сельского чеченского населения Грозный был притягательным экономическим и культурным центром, легко достижимым благодаря неплохо налаженному частному и общественному транспорту.
Обычный чеченец, поселяющийся в городе, бывает встревожен падением нравов, проникновением духа наживы почти во все уголки сознания. «Мы уже не те», — говорит такой чеченец, имея в виду высокие принципы народной этики. В этом он прав только частично, потому что такие горестные суждения говорят как раз о сохранении силы традиционных этических ценностей. Но что думает по поводу всего этого чеченская интеллигенция?
Много правды содержится в следующем выводе Вахида Межидова, бывшего ректором знаменитого Грозненского нефтяного института: «Сегодня более могущественной силой стали знания, профессионализм, мастерство. Они вернее защищают от противника, надежнее обеспечивают благосостояние. Поэтому у цивилизованных народов господствует не культ силы и смелости, а приоритет знаний, профессионализма». Цитируемая статья завершается словами: «… Чеченцы заблуждаются, вознося сегодня личную храбрость и силу, рассчитывая ими решить национальные проблемы. Эта идеология устарела, мы безнадежно отстаем. В наш век побеждает не храбрый народ, а умный. Мы имеем самый низкий уровень образования среди народов Кавказа и только поэтому бедны, несчастны и не раз оказывались на грани гибели этноса. Только культ образования способен вынести нас из трагической полосы».28. Газета ‘Возрождение’, № 41, сентябрь 1995 года.
Близкие взгляды развивает известный чеченский писатель Абузар Айдамиров. Его творчеству присуще напряженное внимание к судьбе народа, пережившего тотальную высылку. Роман Айдамирова «Длинные ночи» стал источником не только боли за прошлое, но и надежды, которая порождается хотя бы прекрасным чеченским языком его романа. Многие чеченцы, плохо знающие чеченский язык, учатся родной речи с помощью романа Айдамирова. Так вот, общественная позиция писателя, звучащая в его популярных выступлениях, особенно по телевидению, такова: «Независимость — мечта чеченского народа. Но она должна достигаться через внутреннее развитие. Прежде всего через образование». Он напоминает чеченцам, что первое слово, которое Пророк Мухаммед услышал от архангела Джебраила, посланника Бога, было «Калам!» («Учись! Знай!»). Без этого «Учись!» нельзя быть подлинными мусульманами. Айдамиров говорит, что пролитая в прошедшей войне чеченская и русская кровь не должны пропасть даром. Этого не произойдет, если народ сейчас осознает, что надо обратиться не к войне, а к миру и к книгам. Недавно я узнал, что любимый народом писатель Айдамиров был взят в заложники. Национальное сознание достигается тогда, когда познавательная и эмоциональная сферы не подчиняются регулятивной, представленной государством, а используют это государство для расширения умственного и художественного кругозора народа.29. Селина Т.И., Диденко Д.В. Судьба русской интеллигенции (К вопросу о политическом самоопределении интеллигенции). Обнинск, 1992; Селина Т.И. Русское либеральное движение накануне первой русской революции. Обнинск, 1993; Селина Т.И. Г.В. Плеханов — первый российский социал-демократ. Обнинск, 1994. Чеченский этнос уже нельзя представить без города и без интеллигенции. А жизнь остро ставит вопрос о роли государства.
Заключение: витальные силы этноса
Родовое тело чеченского этноса — это реальность, расположенная во времени: есть предки, есть вот столько-то чеченцев на земле и все они убеждены, что у них будут потомки. В представлении самого народа родовое тело осмысляется этнонимом нохчий, который охватывает также предков. По отношению к потомкам этноним теряет свою однозначную определенность: в своих эсхатологических представлениях чеченцы не уверены в будущем. Но кто может сказать о будущем своего этноса более определенно? Эту неуверенность я называю этнической тревогой, маркирующей присутствие чеченцев в мире.
Но эта тревога не разрушает чеченцев, делает их не созерцательными, а деятельными. Чеченец чрезвычайно чувствителен к моменту времени: ответственно относится к получению образования, к устройству своих семейных дел, изысканию материального благополучия и к воспитанию детей. То, что время должно быть деятельностным, утверждается в речении «Одно время, одно место, одни люди». Другая чеченская пословица о времени такова: «Что надо сделать незамедлительно? Труп похоронить, девушку выдать замуж, а гостя накормить». Здесь речь идет о витальном времени. На то, что чеченское время витально и генеративно, обратил внимание Саид Хасиев. Он назвал членение времени от семейного уровня к общечеловеческому «эмбриональным рядом».30. Хасиев С.А. Время в этническом мышлении чеченцев//Происхождение нахских народов. Всесоюзная научная конференция. Тезисы докладов и сообщений. Шатой, 1991. С. 46. Первая стадия — семейная и связана с культом семи поколений предков, пребывающих на кладбище и возглавляемых старшими (кешни охла). Предки следят за мыслями, словами и деяниями потомков. Этническим временем у чеченцев, по Хасиеву, является жизнь 120 поколений, что соответст вует библейским 40 поколениям, но взятым 3 раза. Общечеловеческое время, по этому автору, — глобальное и этическое время, представляемое как золотой век в прошлом и как цель в будущем.31. Хасиев С.А. Указ. соч. С. 47. Это оптимистическая схема, способная включить в себя слишком тревожное ощущение жизни у чеченцев. Во взглядах, излагаемых Хасиевым, общечеловеческое этическое время — рамочное, включающее в себя частное витально-этническое («родовое», «коленное», поколенное) время.
В сущности этническое время всегда и повсюду витально. Этническая витальность — это представление о родовом обособленном теле этноса, существующего во временной и пространственной среде. В условиях то медленных, то бурных изменений среды этническая витальность выступает как констатация присутствия этноса в мире. Это ощущение тревожно, но оно подчеркивает щемящее чувство принадлежности к родовому телу этноса, делает это ощущение осознаваемым. Отсюда и суждение: «быть чеченцем трудно».
Но что важнее всего в этнической витальности, так это ее способность дать человеку независимую позицию по отношению к культуре. Тем самым «идентичность оказалась вне поля культурных проблем» — утверждает, подходя к этничности с других позиций, методолог Олег Генисаретский.32. Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. Вып.3. Сборник статей. М, 1997. С. 22. Вот это самое поле предложено в данной работе рассматривать распределительно-то пически, в котором личность ориентируется поведенчески. Культура, распавшаяся здесь на субкультуры, теряет свою историцистскую консолидирован ность и предстает набором топических мест. Зато повышается стабильность самоидентифицирующейся личности, что выражается в сознательности выбора мотиваций и поступков. Преемственность срезов личности находит себе опору в преемственности семейной традиции. Семья в данном случае получает социально важный коммуникативный и знаковый аспект. Но такая роль семьи предполагает кофликт поколений. Противоречивые интересы гендерно-возрастных групп чеченского общества традиционно разрешаются на обычноправовой основе. Поэтому тейповую организацию как выдающийся институт чеченского адата (обычного права) нельзя считать просто каким-то пережитком, окаменелостью прошлого. Тейп порождается актуальными жизненными противоречиями. С одной стороны, это противоречие между старшими и младшими мужскими возрастами. Принадлежность к тейпу ограничивает автономию последних, в то же время предоставляя свободу им для социального поиска и самореализации. В этом плане тейп берет на себя функции хранителя этнических ценностей, по отношению к которым должна происходить идентификация молодежи.
Особую роль в этом балансе сил играет женщина-мать. На бытовом уровне она распоряжается витальными ресурсами семьи. В плане идеологическом женщина-мать также концентрирует нормативные ценности этнической культуры. Как мотивации поведения эти ценности переносятся с женского полюса на мужской. Не случайны поэтому некоторые аспекты женского поведения у шейха Мансура, современный культ могилы лидера кадарийского движения, называемого по матери «сыном Хеди». В целом можно говорить о наличии у чеченцев автономной женской культуры со своим собственным порождением властных отношений. Тейповая организация зависит от этой культуры и этой власти. Последняя действует через всемогущую молву — важнейший нормативный фактор для поведения мужчин.
В наши дни рыночная экономика только усилила роль женщины. Благополучие многих семей стало зависеть почти исключительно от реализации женщиной на рынке продукции крестьянского хозяйства или целиком от доходов ее челночных операций. Традиционно высокое обычноправовое положение чеченки в современных условиях поставило ее в центр экономической жизни и политических движений (акции вроде митингов за вывод российских войск в Грозном).
Можно говорить о том, что настоящее положение чеченского общества определяется взаимодействием нескольких исторических процессов: 1) политической активизацией крестьянства и освоением им городской культуры, 2) мощным феминистским движением, имеющим обычноправовые предпосыл ки, 3) сложным самоопределением молодежи, пытающейся выйти из-под контроля обычноправовых норм и поэтому провозглашаюшей приверженность нормам шариата, 4) этническим самоопределением, острота которого вызвана опытом борьбы за витальное существование в советские годы, 5) проблемой вайнахской консолидации, 6) таким важным фактором как диаспораль ное существование этноса (тысячи чеченцев расселены вне Чечни), 7) отношениями с Россией, 8) региональным кавказским процессом, 9) взаимоотношениями с исламским миром, 10) процессами, прежде всего экономическими и информационными, идущими в мировом сообществе. Совокупное действие всех этих факторов определит направление будущих этнических идентификаций чеченцев. По своему характеру эти факторы можно разделить на эндогенные, связанные с внутренними ресурсами этноса, и экзогенные, зависящие от внешнего воздействия. Насилие, примененное в отношении чеченцев, деформировало как эндогенные, так и экзогенные факторы. В интересах России и мирового сообщества — отнестись к чеченцам как к нормальной современной нации, имеющей столь же сложные проблемы, как и любая другая нация на земле.»
…Февраль 1957 года. Центр Урус-Мартана. Пронизывающий насквозь холодный ветер. Такой же, как тогда, в 1944-м.
Под мостом через Мартанку – 11 семей, вернувшихся из Казахстана. Среди них – и Хадижат Мехтиева. Ни одну из этих семей не пустили в принадлежавшие им до выселения дома. Не приняли и в других домах – хотя бы на ночь. Их, коренных урусмартановцев, в их родном селе никто не ждал. В них видели «дикарей», «людоедов».
Хадижат была родом из Нашха. Родительский дом стоял в Хайбахе. Она являлась дочерью Гелаган Сади и сестрой 10 братьев. Их семье принадлежала родовая башня – «Гелаган б1ов».
Хадижат была высокой, ладно скроенной природой красавицей. На нее заглядывались многие завидные женихи. Выросшая в горах, она с детства впитала дух свободы, достоинства и чести, которым дорожили все ее соплеменники. Ее не удивляло внимание к ней со стороны таких же юных, как она сама, горцев, и жила словно птица, привыкшая к простору.
Когда настало время делать выбор, сделала его без труда. Ее избранником стал Баудин Мехтиев из Урус-Мартана, гендаргеноевец, Батал-некъе. В момент их знакомства он возглавлял колхоз, награжденный за высокие показатели правительственной наградой. А председатель его, Баудин, смог тогда побывать в Москве – он повез на выставку лошадей. Мехтиев одновременно являлся и членом республиканской комиссии по заготовкам и сдаче зерна государству.
«Не для тебя его фаэтон», – говорили завистливые женщины, когда Хадижат познакомилась с Баудином и приняла его ухаживание. Он был коммунистом, и это смущало родственников Хадижат. «Зачем тебе спускаться на равнину, когда и в горах есть много мужчин, желающих твоей руки?», – говорили третьи. А Хадижат ни тех, ни других не слушала: ей нравился парень с равнины. Наконец, она назначила время и место, откуда Баудин сможет забрать ее в Урус-Мартан.
Братья узнали о «похищении» сестры и бросились вслед. Они были не на шутку рассержены, начали стрелять. «Не хватало еще кровной мести», – подумала Хадижат, и, сняв с плеча Баудина ружье, выстрелила поверх голов преследующих их братьев и раз, и два, отпугивая погоню. Братья поняли: нет смысла возвращать сестру, она свой выбор сделала. Когда подробности погони стали известны их отцу – Сади, он, говорят, сказал: «Хьераяьлла Хадижат хьераваьллачу Баудис д1айигна!» («Сумасшедший Бауди увез сумасшедшую Хадижат!»). Дорогу в отцовской дом на время пришлось забыть. Потом нехотя, но все же братья забыли о запрете.
У Бауди и Хадижат родились четверо детей: Марет, 1алауди, Суьлхьанг, 1аламад. В семье были совет, взаимопонимание. Баудин дорожил этим своим богатством и был счастлив, пока в 1937 году не был арестован и расстрелян его дядя, Муслим Мехтиев, богослов, обвиненный в контрреволюционной деятельности.
Через некоторое время арестовали и Баудина. В доме Мехтиевых жила русская женщина, которую все называли «комиссаршей». Она, по всеобщему мнению, сообщила властям, что Баудин делит между колхозниками излишки зерна, утаивая его от государства. Этого обвинения было достаточно, чтобы зачислить Баудина во «враги народа». Вначале он содержался в грозненской тюрьме (на этом месте позднее был построен кинотеатр Челюскинцев), и Хадижат ежедневно бывала в городе, передавая передачи мужу, обивая пороги властных кабинетов. Ее жалобы, просьбы, прошения оставлялись без ответа. Даже те из чиновников, которые были убеждены в невиновности Баудина, не проявляли внимания из-за страха за себя и свою карьеру.
Хадижат страха не испытывала. Она добивалась правды, считая, что НКВД должен признать свою ошибку. А у этого ведомства «ошибок не могло быть», и оно арестовало Хадижат. Ей сразу предъявили обвинение – пособничество мужу – «врагу народа». Такой поворот вещей ее не устраивал. Улучив момент, она совершила побег. Затем забрала скот из Урус-Мартана, перегнала его в один из лесных хуторов, где жили родственники мужа, и скрылась в горах. Детей в горы она не решилась взять. Оставила их под присмотром сестры Баудина, других его родичей. А те, кто следили за домом Мехтиевых, решили, что мать рано или поздно вернется к детям.
Жизнь в горах требовала терпения, но Хадижат не бедствовала. Поддерживала детей, передавая деньги от продажи скота, одежду, которую шила и вязала для них по вечерам. Находясь в мыслях своих все время с ними, пела для них. Считала дни, прошедшие в разлуке с ними. Не подозревала, что самые страшные испытания ждут ее впереди.
Февральское утро 1944 года. Четверых ее детей солдаты, проводившие выселение, почему-то разлучили с тетей и, «рассовав» по разным вагонам, повезли железной дорогой, названной дорогой смерти. Много лет спустя Хадижат узнала: путь для ее маленькой Сульхьанг оборвался в самом начале. Ее посиневшее тело вынесли из вагона и положили в снег. Состав для того только и останавливался, чтобы снимать мертвых.
А Хадижат в эти дни львицей металась в горах. Выселение застало ее на зимнем пастбище. НКВДэшники из-за снега не смогли добраться до ее укрытия. Она же видела их как на ладони. Их, оказавшихся за пределами поселений и оставшихся невыселенными, было немало. Горы Нашхи в эти дни стали самым опасным местом в мире: военные расстреливали каждого, кого встречали в горах. В Нашха не должно остаться ни одного живого чеченца!
Ни один человек в этот период не разжигал огня: его отблеск, запах дыма могли привлечь карателей. Прятались по пещерам, расщелинам скал. Хадижат запомнила, как ее утешали: «Представь, что ты с детьми находилась бы в Хайбахе! Вас бы сожгли, как и других. Благодари Бога, что уберег тебя и детей. Вы встретитесь еще!»
Сверху все видно хорошо. Хадижат наблюдала, как по крутым снежным дорогам вверх, в сторону Грузии, и вниз, на равнину, гнали табуны коней, отары овец и коз, гурты скота. Собак перестреляли. Имущество горцев собиралось в Ялхорое и оттуда вывозилось машинами.
Горы опустели. Ни дыма из труб над домами, ни огня в окнах. Только одинокий вой волков.
И вдруг над ущельем разнеслось:
– Во Сталин, мерчеш юккъе дилла хьан дег1! Бераш нанойх дехи ахьа, йижарий вежарех къастий ахьа, дай-наной бохий ахьа! К1езий долу борз йийна иччархо а къонах хеташ яцара со. Я иза майралла лоруш а яцара со. Ма бохий ахьа сан доьзал. Сан кегийчу берийн къинах ма вала хьо, ва дера ж1аьла! Йогучу ц1ергахь ловзадойла хьан дег1!
Хадижат прокричала эти слова, забыв про осторожность. Проклятие эхом отозвалось в горах. Она туже затянула шерстяной платок и вернулась в свое убежище. Ей казалось, что в наступившей тишине все живое, что есть в горах, слушало ее. Она ждала помощи.
Эшелон же, увезший ее детей, остановился на станции в далекой Талды-Курганской области. Они же, дети, голодные, сжавшиеся в комочек от холода, растерянно озирались по сторонам. Наспех одетые, оставшиеся без присмотра выживших соседей по вагону, они тоже ждали помощи. Наконец, их заметили: Марет забрали в одну сторону, двух братьев – в другую. Их, как оказалось, забирали в детские дома. Много позже их тетя Петимат, чудом оказавшаяся в этом городе, забрала Марет к себе.
В 1944 году Алауди пошел в третий класс, Аламад – в садик.
В ноябре того же года убирали двор детского садика. Жгли сухие ветки, листья.
К Аламаду, которому шел пятый год, подошли мальчишки, спросили: «Сталина любишь или же Гитлера?» Аламад не знал русского языка. Не знал он также ни Сталина, ни Гитлера. Он ответил наугад: «Гитлера». Мальчишки схватили Аламада за руки, ноги и бросили в костер. Его спасла старая шаль, которой он был обвязан. Он с сильными ожогами несколько месяцев пролежал в больнице.
Большие горькие слезы маленького человека не оставили равнодушными двух замечательных людей, геологов по профессии. Они, Юрьевы, забрали братьев к себе, стали опекать, отогревая души ребят. Проходили дни, недели, месяцы. Мальчики росли, и они знали, что у них есть мать, сестра, которых они ждали. Они засыпали с мечтой о встрече с ними.
Первой о судьбе братьев узнала Марет. Она и Петимат стали ждать дня, когда им разрешат поехать к ним. А пока без разрешения коменданта и в соседнее село нельзя было сходить.
А горы облетела весть: за оставшимися невыселенными чеченцами приехали религиозные деятели – Абдул-Хамид Яндаров и Баудин Арсанов. В это чудо верилось с трудом, но оно, чудо, все-таки свершилось: Хадижат села в поезд, который должен привезти ее к детям. Мысль летела впереди состава: «Какие они теперь, ее малыши?»
И только в 1949 году она от Шахида Мусаева впервые услышала: «Трое детей живы».
– Как трое? – спросила она. – А где четвертый?
Ей рассказали, что нет Суьлхьанг. Она перестала чувствовать ноги. Села посреди дороги и заплакала. Горько, навзрыд.
– Ва, сан жима Суьлхьанг! Айса суьлхьа моссуза хьовзадо, хьо хьоьсту бохуш ма 1ийнера со. Мича даха хьо, сан жима суьлхьанг? («Моя маленькая Суьлхьанг! Каждый раз, перебирая четки, я представляла, что ласкаю тебя. Где же ты, моя маленькая бусинка?»).
Хадижат еще не знала, что прежде, чем она встретится с детьми, пройдут еще четыре долгих года. Чтобы не умереть с голоду и собрать что-то для детей, она устроилась на работу на фабрику, где шили форму для армии. Рослая, сноровистая, выносливая, без сентиментальностей, она за смену выполняла несколько норм. Ее за это прозвали «Бомбище» и дали жилье – комнату.
Первой она нашла Марет, которая к этому времени забирала братьев к себе на три дня. Марет и привела их к ней. Алауди сразу узнал маму, а Аламад – не сразу. Плакали все: Хадижат, дети, соседи. Аламад признался, что он впервые за девять лет почувствовал тепло в груди. Мальчишки по-чеченски не говорили. Им не с кем было говорить на родном языке.
На фабрике Хадижат стали выдавать паек на детей, и голод отступил. Связь с детдомом и семьей Юрьевых не прерывалась. Хадижат теперь жила в ожидании еще одной встречи – с мужем. Через много лет ей сообщили, что он расстрелян, а она до последних дней своих продолжала ждать его.
Там, на казахской земле, Хадижат выдала замуж дочь. Алауди поступил в Алма-Атинский госуниверситет, а Аламад – в техническое училище.
После смерти Сталина стало теплеть отношение к спецпереселенцам. Все те, кто соприкасался с ними, увидели в них настоящих трудяг. Чеченцам стали завидовать за их сплоченность, выдержку, стойкость. В начале 1957 года Хадижат засобиралась на Кавказ. Взяв с собой Аламада, вместе с группой других чеченцев, истосковавшихся по родине, отправилась в путь.
И вот он – Кавказ! Затем – Грозный, Урус-Мартан…
На улицах – ни одного знакомого лица. Мимо нее спокойной, размеренной походкой проходят те, кто прожили здесь последних 13 лет. Почтальон разносит газеты с новостями из жизни Грозненской области. Не задерживаясь нигде, село быстро облетела и новость о приезде чеченцев. На них, «приезжих», смотрят с подозрением. Слышно, как шепчутся: «Что за люди? Что им здесь нужно?»
Хадижат, увлекая за собой сына, торопится к родному дому, прося Всевышнего, чтобы дом оказался на месте. Аламад не помнил ни улицы, ни дома. Со слов матери знал, что он – в начале улицы, второй.
Они вошли во двор. Две огромные собаки, сидевшие на цепи, ринулись им навстречу. На лай вышел рослый седобровый человек: «Чего надо?» Аламад выпалил: «Я – хозяин дома». «Ишь ты, бандитская морда! Я покажу тебе хозяина!..»
Не обращая внимания на брань, Хадижат потащила Аламада со двора: им еще не вернули право на их собственный дом. Аламад рвался обратно во двор, хотя тоже понял, что ссылка для чеченцев еще не закончилась. Хадижат плакала. Слезы текли по щекам, а, когда они добирались до рта, она утирала их, спешно и нервно. Потом она увидела женщину в серой шапке и в каракулевом пальто, которая смерила ее презрительным взглядом, мол, я здесь хозяйка положения. Хадижат, утирая слезы, в сердцах промолвила: «Да велла дисарш, шу б1аьрхиш, Дег1астахь мукъане х1унда ду-теша шу сел къаьхьа?!» («Будьте вы неладны, слезы! Почему вы такие горькие даже на родине?»).
В надежде найти угол, где можно переночевать, Хадижат кинулась к нескольким домам, но ее и на порог не пустили. «Я Аллах1! Х1ара дан мукъане х1ун ду-теша?» «Аллах! Да что же это такое?»). Она в недоумении встала на перекрестке дорог. Вечерело. Падал снег. Она двинулась в сторону центра и встретила чеченцев, с которыми приехала из Казахстана. Они тоже не смогли найти места для ночлега. Кто-то предложил укрыться от непогоды под мостом.
Они прошли под мост, разложили узлы и вещи, усадили на них детей. Вдруг ветер донес до них запах хлеба. Потом увидели, что рядом с мостом находится хлебный магазин. Все были голодны, и Аламад отправился покупать хлеб. Но продавщица уперлась: «У меня указ – хлеб чеченцам не продавать!»
Мужчины спустились к реке, принесли камни, из которых сложили подобие очага, развели огонь. Пока закипала речная вода в ведре, женщины развязали узлы, достали сухари, надоевшие еще в дороге. Согревшись чаем, легли спать, плотно прижавшись друг к другу. Ночью женщины и дети приподнимали головы, посмотреть, не идет ли кто-то из домов рядом с мостом, чтобы позвать их на ночь к себе. Но никому до них не было дела.
Утром мужчины, собравшись в круг, стали обсуждать дальнейшие планы. Всех смущали слова продавщицы об указе. «Видимо, мы приехали рано, и сельская власть еще не знает об указе, – решили мужчины. – Надо найти председателя сельсовета, расспросить». Но он, председатель, был в отлучке, и мост еще несколько дней служил 11 семьям местом для ночлега.
Наконец, под мост заглянул вернувшийся из командировки председатель. Потом стал выговаривать продавщице: «Эх, Мария! Быстро же ты забыла 44-й год! Ты приехала с двумя малолетними детьми без денег и имущества. Я помог тебе заселиться в чеченский дом. Ты спала на постели чеченки, ела из посуды чеченки, а корова, которая тебя кормила, также осталась от чеченки. Не стыдно тебе? Ты даже за деньги отказала в куске хлеба».
Пономарев – так называли председателя все русские – отвез чеченцев в село Валерик, разместил в помещении сельского совета. В тот же день он организовал баню, привез много хлеба, молока и конфет для детей. Он обещал также помочь с возвращением домов, а спустя день-два признался: «Я больше ничего не могу для вас сделать». Он опустил глаза. «Вас здесь не ждали, – сказал он потом. – Надо дождаться лучших времен. Все, что сегодня в моих силах, – это купить вам билеты в обратную сторону».
Хадижат и Аламад уехали, так и не почувствовав себя дома, на родной земле. Уехали, чтобы вернуться ровно через два года. У порога дома их встретил тот же человек, но теперь он не ругался, не угрожал: знал, что ему придется освободить дом. Он уговорил Хадижат подождать, пока он не продаст часть скота и имущества.
Мать с сыном прожили эти дни у родственников в Рошни-чу. А «хозяин» за это время «раздел дом до косточек», покинул Урус-Мартан ночью, тайком. Пришлось ставить плетень, закрывать ее толем. Непросто было найти работу. Аламада взяли разнорабочим в совхоз в соседнем селе – сажать черенки винограда. Хадижат взяли истопницей в сельский совет.
…
А Хадижат не переставала ждать возвращения мужа. Она была той женщиной, здороваясь с которой мужчины говорили: «Ассаламу 1алейкум, Хадижат!» Она отвечала: «Ва 1алейкум салам, аша бийраш бегаш бацахь». Мужчины не шутили…
Данное произведение — это по сути дела есть тайный доклад Фридриха Боденштедта русскому царю, отражающий реальную картину происходивших тогда событий. Вполне объяснимо, что доклад печатался в тайном придворном книжном издательстве Декера в 1855 году.
1. ВВЕДЕНИЕ
Нижеследующее описание не имеет ничего общего с прежним изображением отдельных эпизодов борьбы горских народов против России, а касается новейшей истории Кавказа с того периода, когда эта история приобретает по-настоящему историческое значение, т.е. когда возвышенный принцип объединяет и заставляет совместно действовать племена, которые ранее были разрозненными и предавались кровной мести и столкновениям на почве религии. Войны в Дагестане до объединения имели такой же характер, которые ныне носят войны черкесов на Кубани и на Черноморском побережье. Эти племена не составляют государственной общности, не подчиняются какому-нибудь общему вождю. Каждое племя само как может защищает себя от русских; во время большой опасности, правда, различные племена объединяются для совместного отпора, но их единение носит внешний характер. Как только минует опасность от единения не остается и следа.
Совсем иначе вот уже тридцать лет обстоят дела в Дагестане, где храбрые, вдохновенные священнослужители искали и нашли крепкие узы единения племен, раздробленных ранее в еще большей степени, чем племена в западной части Кавказа.
Ввиду того, что причины глубокой раздробленности и вражды между племенами крылись в основном в религиозных противоречиях шиитов и суннитов, а также в ставшей священной кровной мести, вывести народ из этого зла могла только новая, очищенная от всего лишнего, религия. Пока же племена раздирали стародавние религиозные распри и кровная месть, уносившая целые кланы, горцы уничтожали друг друга больше, чем их погибало в совместной борьбе против русских. Важнейшие положения нового вероучения – оно так же основывалось на Коране – должны были быть направлены на привлечение всех мусульман на отмену кровной мести. Однако народ не может менять свою веру как рубашку и оставлять, поддаваясь уговорам, обычаи и привычки, которые столетиями считались священными. Новую веру можно было довести до народа лишь как откровение свыше, а те, кто ее проповедовал, должны были стать носителями такого откровения.
Когда народ не верил людям, он должен был верить Богу; все зависело от священнослужителей, которые стояли между Богом и народом, им нужно было суметь передать народу свое собственное, лучшее убеждение как волю Всевышнего.
Выполнение подобного дела было бы невозможно, если бы они не считали себя настоящими посланниками Бога, и вдохновленные верой, не жертвовали всем ради этого.
Более того, все дело обращения в новую религию провалилось бы, если бы новое вероучение не было воистину чище и честнее старого, если бы оно не представляло собой шаг вперед к лучшему. Это – мое понимание вещей, моя точка зрения, исходя из которой я воспринимаю подобные явления в мире, в противоположность пониманию тех, кто находит во всем хитрость, обман и мошенничество. Эту точку зрения я выражаю ясно и определенно с тем, чтобы в дальнейшем избежать всяких недоразумений.
Первыми священнослужителями, о которых мы определенно знаем, что они, опираясь на Коран, проповедовали реформу ислама, направленную на искоренение кровной мести и примирение всех сект в Дагестане, были Мулла-Мухаммад из ЯрагIа в Кюринском округе и Хадис-Исмаил из Кюрдамира в провинции Ширван (в Азербайджане – ред). Данные о жизни и деятельности этих обоих мужей, которыми мы располагаем, частично получены из официальных сообщений русских, но в основном из записей Хас-Мухаммада, ученика Мулла-Мухаммада, и, наконец, из рукописи, составленной на русском языке и распространенной в Тифлисе во многих экземплярах, на которой базируются так же основные сведения последующих глав.
Автором этой рукописи является рано добившийся, благодаря своей высокой интеллигентности, высоких почестей и ставший сразу известным, благодаря геройству на Кавказе, как среди русских, так и черкесов, генерал Пассек, который безвременно ушел из жизни в 1845 году во время штурма Дарго…
То, что рассказано в следующей главе о Мулла-Мухаммаде и Хадис-Исмаиле, в основном заимствованно из записей Хас-Мухаммада и пронизано исторической правдой (что заметит каждый рассудительный читатель), хотя и не обошлось без восточной фантазии. Эту примесь восточной фантастичности можно было бы полностью опустить, если бы она не служила существенным образом разъяснению тех религиозных противоречий, для понимания которых недостаточно лишь сухого перечисления фактов.
Читателю нужно познакомиться с такой далекой от него страной, нужно вдохнуть поэтический воздух Кавказа, только тогда он сможет понять и оценить исторические события, которые происходили на этой земле и в этой атмосфере. Следующая глава специально посвящена этой теме, и поэтому я поместил ее в самом начале моих записок о войне за веру в Дагестане.
Примечание
Данное произведение — это по сути дела есть тайный доклад Фридриха Боденштедта русскому царю, отражающий реальную картину происходивших тогда событий. Вполне объяснимо, что доклад печатался в тайном придворном книжном издательстве Декера в 1855 году.
3. СУФИИ И МЮРИДЫ, ИЛИ СВЯЗЬ СУФИЗМА С НОВОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ОБЩИНОЙ, СОЗДАННОЙ В ДАГЕСТАНЕ
В нашем изложении неоднократно указывалось на то, какую роль в истории освободительных войн в Дагестане играл религиозный фактор. Религия в том виде, в каком ее приняли Гази-Мухаммад и Шамиль, приобрела в дальнейшем значение, благодаря которому принадлежит достойное место в истории. Религия стала огнем, от жара которого разнородные элементы, очистившись, слились воедино; стала раствором, который продолжительное время соединял раздробленные обычаями, верованиями и наследственной ненавистью племена Дагестана, стала в конечном итоге мощной пружиной, объединившей силы этих народов.
Странным образом этот свежий, привитый на одичавшее дерево ислама, росток до сих пор оставался вне поля зрения. Нам рассказывали много и по-разному о делах горских народов, не задумываясь о том зачаточном элементе, который положил начало этим делам, подобно тому, как случайный путник проходит мимо журчащего потока, не думая о высокогорном источнике, из которого он берет свое начало.
Все, что сообщают различные корреспонденты по поводу этого крайне важного религиозного движения в Дагестане, можно передать несколькими словами: Шамиль образовал новую общину, сторонников которой называют мюридами, и они для отличия носят белые шапки, в то время как шапки других борцов за свободу коричневого, голубого или желтого цвета. А что скрыто под этими белыми шапками, забыли отметить.
Мы попытаемся хотя бы частично восполнить этот пробел, сделав религиозный элемент, который находится в центре внимания движений в Дагестане, центром внимания в нашем описании.
До выступления Гази-Мухаммада большая часть Дагестана, которая сегодня восстала, была подчинена русским. Ермолов, вслед за Цициановым, был лучшим из полководцев, которые когда-либо противостояли горцам. Он сумел – то путем раскола веры, то разжиганием кровной мести, то раздуванием вражды между отдельными племенами – ловко использовать запутанное положение в Дагестане в интересах России и завоевал, как никто другой из его предшественников и последователей, авторитет среди горских народов.
С покоренными племенами он обращался с подкупающей мягкостью, а с враждебными, напротив, со строгостью, граничащей с жестокостью. Русский до мозга костей, восторгавшийся славой своего отчества, он считал святым любое средство, которое давало России преимущество. Он бросал факел раздора между вражескими племенами и поддерживал более слабых против более сильных, чтобы сделать первых обязанными, а последних подчинить. Никогда еще не жил победитель хуже на территории побежденных и никогда имя победителя не вызывало в памяти народа такого ужаса и одновременно почтения, как имя Ермолова у народов Кавказа.
В противоположность ему Гази-Мухаммад стоял в начале своей карьеры; след полководца России был той бороздой, в которую мюриды Дагестана бросали зерна новой веры.
Эта доктрина, которая, по-видимому, была лишь модифицированным в соответствии с потребностями исторического момента суфизмом, была предназначена для того, чтобы положить конец распрям и преодолеть религиозные разногласия, чтобы победить это чудовище – кровную месть и сплотить все народы Дагестана в их совместном устремлении.
Для обоснования нашего мнения о тесной связи суфизма с дагестанской доктриной мы приводим здесь отрывок из ранее упомянутого русского источника, который был предназначен для того, чтобы показать царскому правительству важность религиозного момента в Дагестане. В переводе этот отрывок имеет следующее содержание:
«Дагестанские и чеченские философы полагают, что в человеке присутствует три четко различаемых элемента:
нравственный,
духовный,
физический.
Из этих трех элементов, которые все сообща способны оказывать воздействие одинаковой силы, физический занимает самое низкое место, однако, если духовный и нравственный от небрежного отношения ослабевают, этот элемент может выйти на первое место. Однако в результате нашего врожденного несовершенства физический элемент часто становится основным, поэтому для предупреждения возникающих из этого нежелательных последствий, люди договорились подчиняться законам, исходящим от своих лучших представителей и мудрецов с тем, чтобы так сдерживать свою силу в нужных рамках и наказывать за любые выходы за эти рамки. Этот свод законов мусульмане называют шариатом.
За физическим элементом следует духовный, который пробуждает и питает в человек сознание, ум и обусловленные ими способности. Но и духовный элемент нуждается в обуздании и сдерживании, чтобы он не превратился для человека в тирана; поэтому у мусульман есть другая книга, которая предписывает этому элементу, по какому пути ему идти и которая на святом языке называется маа-рифатом.
И, наконец, нравственный элемент, третий и самый насыщенный, учит как бороться со страстями и как умерить их, и ведет таким образом человека, очищая и облагораживая его, к его высокому назначению. Все, что написано для облагораживания наших чувств, для канонизации наших мыслей, для расширения познания Всевышнего, — короче все, что ведет нас к совершенству, содержится в книге, которую мусульмане называют тарикатом».
В конце названного сочинения содержится следующее примечание: «В результате различного толкования учений Пророка (а.с.с.) исламскими философами рано сложились – как это вообще неизбежно в процессе развития любой религии – уже отделившиеся друг от друга секты или школы, и при этом не удалось избежать того, чтобы властолюбивые священники в политических целях не злоупотребляли бы верой Мухаммада (а.с.с.) Более всего это политическое влияние проявилось в толковании этики или тариката, который, хотя и базировался на Коране, был полностью преобразован, и в этой новой форме раньше всего и больше всего приобрел влияние и силу у персидского народа. Под тарикатом в целом мы понимаем, таким образом смешанную с политическими взглядами этику мусульман, объявивших себя членами упомянутой общины.
Руководители новой школы назывались мюршидами, а их сторонники мюридами. Как огромно было влияние, которого добивалась духовная власть при помощи доктрины, мы видим на примере мюршида Муллы-Мухаммада. Подобно тому, как он вначале опирался только на религию, а в дальнейшем, с укреплением светской власти, преследовал светские цели, так и названный в наших сообщениях мюршид Мулла-Мухаммад долгое время предавался только религиозным постулатам, которые все же затем, особенно его последователями Гази-Мухаммадом и Хамзат-Беком, были использованы для политических нужд».
Так пишет наш русский автор. Он описывает положение вещей, не понимая, как нам кажется, сути происходящего. Верное в своей основе, в подробностях же неполное и неточное, описание дает основание сделать вывод лишь о поверхностном знакомстве автора с предметом. В какой мере это описание верно, когда речь идет о мюридах Дагестана, нам трудно сказать с полной определенностью, ввиду того, что события здесь до сих пор еще не открылись нам как законченный, завершившийся процесс, а пребывают в стадии развития и зависят от различных обстоятельств. Мы можем назвать суфизм лишь источником, из которого черпали основные элементы своей новой доктрины Гази-Мухаммад и Шамиль, и в этом смысле нам позволительно остановиться на этом вопросе.
«Суфизм, — говорит Шмелдерс, в своем прекрасном произведении о философских школах арабов, — можно назвать не столько философской системой, сколько религиозной сектой; ни один мусульманин не считал его ни тем, и ни другим; суфизм, для которого может быть лучше всего подходит сравнение с каким-либо монастырским орденом, является в сущности ничем иным как своего рода созерцательной жизнью.
Суфий считает, что Божественная правда непосредственно открывается человеку, который к ней стремится, когда он, отрешившись от мира и всех земных страстей, посвящает свою жизнь исключительно созерцанию. Но, поскольку этот вид созерцания сугубо индивидуален и связан с вещами, которые по природе своей находятся вне нашего кругозора и нашего языка, то становится понятным, что никогда из него не получится научной системы.
Арабы говорят о науке суфизма и написали большое количество книг ей посвященных, однако эти произведения содержат либо только предписания, которых нужно придерживаться, чтобы придти к созерцательной жизни, либо определения тех философских понятий, которые необходимы для созерцания высоких субстанций, либо, наконец, объяснение многих технических выражений, которые так часто встречаются в произведениях суфиев.
Когда утверждают, что суфизм образовался без всякой научной основы, и что он может черпать силы необходимые для его существования из самого себя, без всякого влияния извне, то это вовсе не означает, что ему совершенно чуждо научное влияние. Все те философские и теологические элементы, которые с течением времени переплелись с этим учением, составляют, однако, лишь постоянно меняющуюся оболочку суфизма, в то время как ядро по своему первородному духу должно всегда оставаться неизменным».
Чтобы читатель получил общее представление, ниже мы приводим перевод некоторых основных положений доктрин суфизма в том виде, как их составил Шмелдерс вслед за Толуком и де Саси:
«Конечная цель созерцательной жизни состоит в том, чтобы добиться откровения Бога, тесного соединения с Божеством… Это объединение является результатом высшего экстаза… Экстаз в его высшей степени вызывает в человеке полную апатию и бесчувственность; он уничтожает даже сознание собственного существования… Если человек доведен до этой степени, то он лишается даже способности действовать и выполнять свои обязанности. Возникает также безразличие к религии, ввиду того, что все заповеди закона исходят от Я и Ты, которые в экстатическом состоянии также превращаются в ничто. «Кто не признает что безразлично, мусульманин ты или христианин, тот еще не достиг правды и не знает настоящей сути» – утверждает Дабистан.
Знак откровения является уничтожением чувственного человека. «Каждый человек, — говорит Гюльженрас, — сердце которого не тревожат больше сомнения, знает с определенностью, что нет другого существа кроме Одного. Слово «Я» подобает только Богу, так как Он является тайной, не доступной фантазии и мысли. В Боге нет никакого качества; в Его Божественном величии напрасно ищут Я, Мы, Ты и Он, это одно и то же, ибо в единстве не может быть различия. Каждое чувственно уничтоженное одновременно отделенное от самого себя существо слышит кроме собственного и этот голос и это эхо: «Я – Бог!» — ему присуще длительное, вечное существование, время не уничтожает его…»
Момент восхищения и обновленного им откровения суфисты называют халом. Это слово обозначает «состояние»; но его нельзя понимать в привычном нам значении, так как здесь оно должно обозначать нечто среднее между быть и не быть, не что находящееся между действительностью и абсолютным отрицанием ее.
Оттого, что суфий может путем отказа от всего чувственного, путем подавления всего, что его связывает с жизнью, отречься от всего земного, а так же в результате экстаза добиться более высокого созерцания, то в это время он мертв для чувственной жизни; его плотский глаз закрыт и у него открывается внутреннее духовное зрение. Это кратковременное одухотворение, это совершенное, хотя и короткое, отделение души от тела, это парение между бытием и небытием является средним состоянием, которое суфии и называют халом…
В замысел нашей книги не входит исчерпывающее объяснение сущности суфизма, а приведенные здесь сведения необходимы лишь для того, чтобы подготовить читателя к чтению последующих глав. Надеемся, что читатель уже понял основную идею методики суфизма.
Вместе с тем, мы считаем необходимым дополнить наш рассказ о суфизме коротким описанием четырех ступеней духовного развития, которые должны пройти суфии согласно их учению, чтобы добиться высшего созерцания Божества. Это описание тем важнее для нас, что его содержание является источником, из которого воинствующие улемы Дагестана черпали свое вдохновение и свою новую доктрину. Степени духовного развития согласно учению суфиев следующие:
Шариат – формальный закон и соблюдение всех его предписаний о молитве; налоге на милостыню (закят); посте; паломничестве; омовениях; сюда же входят предписания, регулирующие правовые отношения. Научная система всех этих предписаний называется Ильм уль-Фикх (юриспруденция).
Если первая научная ступень одинаково обязательна для всех мусульман, то для более утонченных натур, способных и нуждающихся в сближении с Божеством, согласно системе суфиев, открывается тропинка к совершенству: смысл тариката (путь, тропа) состоит в том, что человек, не ограничиваясь соблюдением формальных церемоний, благодаря мощи своего духа и добродетели, возвышается до духовного и обращенного вовнутрь себя благопочитания.
В результате дальнейшего погружения в природу и непосредственного познания сути вещей эта духовная сила поднимается к сверхъестественному познанию, к экстатическому созерцанию и ведет к третьей ступени, то есть к хакIикату (истине).
Это состояние совершенствуется все больше и больше, пока человек, наконец, не вступает в непосредственное реальное воссоединение с Богом. Это есть последняя и высшая ступень познания, которая называется ма’арифатом.
Состояние одной личности на этих четырех ступенях называется:
1.Насут – человечность;
2. Мелкут – царство духов;
3. Джебрут – всесилие;
4. Лахут – Божество.
Элементами или типами этих состояний являются:
твердый, мясо, кость, мозг,
нос, язык, уши, глаза,
тело, дыхание, сознание, душа,
земля, вода, свет, огонь,
ночь, звезды, луна, солнце,
пароход, море, ракушка, жемчужина.
Для лучшего понимания возьмем в качестве примера последний символ. Это – конечная цель мюрида, истина, сравниваемая с жемчужиной, жемчужиной познания. Кто хочет найти жемчужину, должен сесть на корабль. Корабль выходит в море, на дне моря лежит ракушка, в которую заключена драгоценная жемчужина.
Если принять к Шамилю и его подчиненным учение о четырех ступенях, которые нужно пройти людям, стремящимся к истине, то получается следующая картина:
На первой или низшей ступени находится наибольшее число людей. Здесь требуется узда, умелое высокое руководство. Здесь нужно придерживаться строгого соблюдения шариата или закона, так как при недостатке сознания внутренний голос не всегда повелевает необходимое.
Второе место занимают мюриды, которые являются лучшими представителями народа. Узда им больше не требуется; для них формальный закон излишен, ибо каждый истинный мюрид, каждый, по-настоящему стремится к правде, добр, так как он знает, что только добродетель ведет к правде.
В самом себе он несет и свое вознаграждение и свое наказание. Он дает милостыню не потому, что шариат предписывает это, а потому что ему больно видеть, как бедные страдают. Он соблюдает чистоту не потому, что Коран требует этого, а потому, что чистота стала его потребностью, так как он знает, что только в чистом теле может жить чистая душа и т.п.
Третью ступень составляют наибы, наместники Шамиля. К ним в высшем смысле слова относится все сказанное ранее о мюридах.
На четвертой, высшей ступени, наконец, сам Шамиль. Он находится в непосредственной, реальной связи с Божеством. Его слова – Божьи слова, а его приказы – приказы Господа. Он – солнце, от которого получают свой свет наибы-месяцы, окруженные звездами, мюридами, которые освещают народу путь в ночи. И если Аллах давно не уничтожил с лица земли всех врагов Шамиля, врагов Света и Веры, то это Он делает только потому, что Он снисходителен и полон терпения.
(Продолжение следует).
4. МУЛЛА МУХАММАД, МЮРШИД ИЗ ЯРАГIА И ЕГО ВОИНСТВУЮЩИЕ УЧЕНИКИ. АРСЛАН-ХАН. ГЕНЕРАЛ ЕРМОЛОВ
После возвращения на родину кадий использовал все имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы посвятить земляков в свои планы. Цель этих планов, должно быть, давно угадал внимательный читатель. Мулла Мухаммад устраивал обеды и ужины, собирал горцев на встречи, предпринимал все возможное для того, чтобы привлечь людей и приумножить число своих сторонников. Его усилия приносили свои плоды, ибо окружение его увеличивалось изо дня в день с невиданной быстротой.
Однажды, когда перед его домом собралось много людей, Мулла Мухаммад обратился к ним с такими словами: «Я очень грешен перед Аллахом и Пророком. До сих пор я не понимал ни воли Аллаха, ни предсказаний Его посланника Мохаммада. По милости Всевышнего только сейчас у меня открылись глаза и я, наконец, вижу, как подобно сверкающим алмазам проходит мимо меня источник вечной правды. Все мои прошлые деяния лежат на моей душе как тяжелое бремя грехов. Я потреблял плоды вашего поля, я обогащался за счет вашего добра, но священнослужителю не пристало брать и десятой доли, а судья должен судить только за вознаграждение, которое обещал ему Аллах. Я не соблюдал этих заповедей и сейчас совесть обвиняет меня в грехах. Я хочу искупить свою вину, попросить прощения у Аллаха и у вас и вернуть вам все, что я брал ранее. Подходите сюда: все мое имущество должно стать вашим! Берите его и делите все между собой!»
Так поступил Мулла Мухаммад, кадий, но народ единодушно объявил, чтобы он сохранил и свой дом и свое имущество, и что суровая кара настигнет каждого, кто осмелится дотронуться до них.
А Мулла Мухаммад продолжал говорить с народом, который все стекался сюда: «Я не нашел бы лучшего времени и не смог бы создать лучшего настроения у вас, чем сейчас, чтобы объявить вам святую истину законов нашего Пророка (а.с.с.). Мы живем сейчас так, что нас нельзя назвать ни мусульманами, ни христианами, ни идолопоклонниками. Но человек должен верить во что-то одно, единственное, то, что он признает лучшим на земле, и это единственное, наше высшее добро, — есть вера наших отцов.
Первой заповедью этой веры всегда была Cвобода. Ни один мусульманин не должен быть подданным или рабом, и меньше всего он должен жить в рабстве у чужих народов, которые вместо того, чтобы укреплять и распространять нашу религию, стремятся подавить ее.
Вторая заповедь похожа на первую, ибо одна не может существовать без другой. Эта заповедь провозглашает войну против неверных и против неисполнения законов Шариата.
Кто не придерживается Шариата и никогда не воевал с мечом в руках против неверных, тому не видать тех благ, которые обещал нам Аллах через своего Пророка (а.с.с.).
Но кто воистину стремится исполнить требования Шариата, тот должен отказаться от всех земных благ, должен поставить на карту свое добро и жизнь во имя Аллаха, он должен оставить жену и детей, чтобы в любое время идти за Него в бой. Только так, полностью посвятив свою жизнь вечному Аллаху, он пройдет по тонкому как лезвие ножа мосту Сират и войдет в Рай, где его ждет вечное блаженство. Но пока на нас лежит чей-то гнет, будь то гнет верующих или неверных – все наши дела и мысли станут позором, ибо молитвы рабов не будут услышаны. Ибо они просят освобождения, но могут добиться силой того, о чем они молитвенно ропщут. Все ваши благодеяния по отношению к бедным, все молитвы, все паломничества в Мекку, все покаяния и жертвы – все ваши действия будут бесполезными, пока вы находитесь под бременем хотя бы одного московита (русского – ред.). Даже ваши браки будут недействительными, а святой Коран не принесет вам спасения, пока среди вас живут московиты. Как может служить Аллаху тот, кто сам служит русским? Ибо я еще раз говорю вам: Бог истинно верующих знает своих детей, Он следит за ними и наказывает по своему разумению. Испытания Его тяжки, а кара ужасна.
Мужчины ЯрагIа и Кюринских аулов! Послушайте, что я говорю! Неужели ради мимолетных земных благ вы откажетесь от небесного блаженства? Здесь дни наши сочтены как часы одного дня, а там, на небесах, наша жизнь становится вечной. Там – наша Родина, а здесь, на земле, мы чужаки, бродяги и странники, которые не знают своего пути, пока нас не поведет зов Пророка (а.с.с.). Там, на небесах, каждому уготован свой дом, но не каждому в нем суждено жить. Черноглазые гурии с глазами, подобными солнцу, и руками, похожими на лебединые шеи, будут нам улыбаться, но не каждому они достанутся; из беломраморных колодцев там бьет вода, чистая как алмаз, но не каждый насладится ее свежестью. Под стройными кипарисами и густыми чинарами всегда царит прохлада, но не каждый отдохнет в их тени, ибо Пророк говорит: «Вы должны покинуть дом, жену и ребенка, чтобы распространить мое учение в мире, чтобы ограничить власть неверных. Я за тех, кто пойдет за мной, и я обещаю им на том свете славу святых и счастье избранных».
Мужчины ЯрагIа и все, собравшиеся вокруг меня, идите и освободите свои души от духа рабства, который сковывает вас, идите в мечети и упадите перед лицом Всевышнего, рыдайте и молитесь в покаянии, не думайте ни о сне, ни о пище, и Аллах явит вам свою милость. Он поведет вас праведным путем и наделит вас силой для великого дела, которое вы призваны совершить. Аллах подаст мне сигнал, а я объявлю его вам. Будьте готовы проявить мужество, когда настанет час битвы. А пока плачьте и молитесь!»
После этих слов Мулла Мухаммад удалился в свой дом, где у него было приготовлено специальное место для омовения и молитв.
Весть о Мулле Мухаммаде и его учении со скоростью молнии облетела весь Дагестан; со всех сторон приходили паломники и любопытные в аул ЯрагI, чтобы увидеть кадия и услышать его слово. Все, кто восхищался им, учился у него или те, кого он благословлял, становились мюридами. Изо дня в день число сторонников нового учения росло: многие священники и верующие месяцами жили в ауле ЯрагI, чтобы поближе познакомиться с образом жизни Муллы Мухаммада. Кадий проводил время исключительно за чтением Корана, соблюдая пост и молясь. Видя его набожность в его словах и в делах, все почитали его как святого.
В 1824 году тайна нового учения стала очевидной. Мюриды из аула ЯрагI сделали себе деревянные шашки, которые носили как знак отличия; к тому же в углу своих комнат они вооружали своего рода деревянные алтари, к которым в течение дня они несколько раз подходили, ударяли по ним шашками и, обращаясь лицом к востоку, громко кричали: «Мусульмане! Война против неверных! Война против неверных! Ненависть и уничтожение гяуров!» Такие крики можно было слышать весь день на всех улицах, во всех общественных местах, везде, где появлялись мюриды.
Как огонь в лесу, из аула в аул распространялось это учение, и вскоре вся Кюринская округа находилась в состоянии возбуждения и смущения, которое обычно предшествует всенародному восстанию. Даже на севере Дагестана, где в это время находился генерал Ермолов со своими войсками, можно было услышать угрозы мюридов в адрес неверных. Генерал приказал прибыть в Кубу, во временную резиденцию, Арслан-Хану, Казикумухскому наместнику, чтобы обсудить с ним причины восстания и способы быстрейшего его подавления.
После этих переговоров Арслан-Хан отправился в аул Касумкент, куда так же были вызваны как Мулла Мухаммад, так и большинство мюридов, которые примкнули к новому учению. Арслан-Хан спросил Муллу Мухаммада о содержании его нового учения и упрекал его в том, что тот своим учением доставляет неприятности представителям народа, а также русскому правительству.
— Разве ты не знаешь, — продолжил он, — силу и власть русских войск? Ты понимаешь какое несчастье может свалиться на племена Дагестана из-за твоих бунтовщических планов?
— Конечно я понимаю, — отвечал Мулла Мухаммад, — что сила русских далеко превосходит нашу, но я также знаю, что Аллах намного сильнее, чем русский царь со своей силой, и мое дело – дело Аллаха, мои мысли поднимаются к Нему и приходят от Него. То, что я делаю, я делаю для Его прославления. Мы бродили в темноте, забыв об источнике правды; наши мысли греховны, а деяния кощунственны, факел, который Аллах сам зажег когда-то через своего Пророка, чтобы осветить для нас темные переулки жизни, потух, здание веры превратилось в развалины, а между нами и святостью пролегла пропасть. Я пришел, чтобы заполнить эту пропасть и вновь построить храм веры, чтобы зажечь погасший факел и обратить блуждающий народ к правде, дать ему свет во имя Аллаха единого.
— Никто не будет мешать твоим устремлениям, — возразил Арслан-Хан, — но ты должен мне ответить, почему твои вооруженные мюриды ходят из аула в аул, прочесывают ущелья и леса, задерживают встречных путников. Почему, обращаясь на восток, издают дикие крики и призывают к борьбе против русских?
— Мои мюриды являются лишь слепыми орудиями Всевышнего. Хотя все они уже достигли высокого уровня сознания и, следуя моему примеру, направляют свои мысли и дела на то, чтобы испытать все великолепие и величие Аллаха, а также последовать Его воле, не обращая внимания на мнение людей, не боясь их наказаний, ибо они сами не знают, что творят. Они пребывают еще в состоянии фанатизма, который предшествует настоящему сознанию, и поэтому невиновны в том, что они совершают. Но мне кажется, что их действия достаточно ясно показывают, что нам следует делать. А тебе, Арслан-Хан, я бы посоветовал отказаться от светских прихотей и честолюбия, и покориться Аллаху вместо того, чтобы повелевать людьми. На этом свете нет ничего святого или величественного, здесь мы только ищем путь, что ведет на тот свет, но мы никогда не найдем его, если не будем следовать заповедям тариката, который содержит святую волю Всевышнего.
— Я следую тарикату, — возразил Арслан-Хан, — как это предписывают святые книги.
— Ты ошибаешься, Хан, — возразил серьезным тоном Мулла Мухаммад, – как можешь ты следовать тарикату верующих, в то время как являешься рабом неверных?
При этих словах темные облака гнева заволокли взор князя и он, вспылив, нанес удар кулаком в лицо кадия, а всем остальным муллам велел исполнить танец дервишей, что являлось самым большим оскорблением, которое можно было им нанести. Целый час Арслан-Хан находился в таком гневе, а муллы исполняли его приказ. Но затем он успокоился, и ему стало стыдно. Правда слов кадия задела его за живое, но ему не хватило сил сразу принять новое учение, а собственная корысть не позволяла ему пойти на тяжкие жертвы, которые были с ним связаны. Обратившись к Мулле Мухаммаду, он сказал:
— Прости меня за оскорбление, которое я тебе нанес в легкомысленной злобе, но исполни просьбу, которую я выскажу во имя твоего и моего блага: — прикажи своим мюридам вести себя тихо и не призывать больше народ к возмущению. В противном случае русский наместник потребует, чтобы я привел тебя к нему и мне придется исполнить его волю. Я боюсь совершить тяжкий грех, передав такого большого алима, как ты, в руки неверных русских. Если же я встану полностью на вашу сторону, то русские заберут у меня мою землю и наследство, а меня прогонят из моего дома, с моей Родины.
— Оскорбление, которое ты мне нанес, — ответил Мулла Мухаммад, — простит тебе Аллах; что касается остального, мне кажется, что можно найти решение, которое послужит обоюдному благу. Если не можешь быть за нас, то не выступай и против нас; не хочешь разрешить своим подданным принять новое учение, — дай хотя бы остальным жителям Дагестана свободу в их вере и действиях. Будь для русских другом на словах, чтобы обезопасить себя и быть нам полезным. Скоро произойдет кровавая битва между нами и неверными, но твоей безопасности ничто не будет угрожать. Если мы победим, то мы защитим тебя и твою землю; если победа склонится на сторону врага, то они осыпят тебя, как старого кунака, почестями и наградами.
Арслан-Хан обещал следовать совету Муллы Мухаммада и расстался с кади как друг, выразив ему свою благосклонность и в знак доброго отношения сделав кади дорогие подарки; но на других мулл для видимости наложил легкое наказание. К генералу Ермолову Хан вернулся с заверениями, что ему удалось уладить все распри и восстановить спокойствие.
Вернувшись домой, Мулла Мухаммад выступил перед собравшимся народом с большой речью и строжайше запретил выкрикивать на улицах, бегать взад и вперед с шашками, сказав, что вскоре настанет час и их позовут в бой, тогда все и должны быть готовы, а до того времени ради осторожности необходимо держаться тихо.
Спустя несколько дней, в аул прибыли представительные, до этого незнакомые жителям, гости: Гази-Мухаммад и шейх Шаабан из Аварии, мулла Хаджи Юсуф из аула Аксай на шамхальской территории, мулла Джелал-Эддин из страны Казикумухов, находившейся под властью Арслан-Хана и Шулли-Мулла-Хан-Мухаммад из Табасарана.
Мюршид Мулла Мухаммад сообщил своим гостям, что Кюринское ханство находится в руках русских, что в ауле Курах дислоцированы русские войска, что Арслан-Хан из боязни и по своей корысти не осмелился предпринимать ничего решительного против неверных, и что его страна вынуждена в данное время следовать примеру князя.
— Но ваш визит, — продолжил он далее, — уважаемые мюриды из Аварии и Табасарана, является для меня знамением Всевышнего. Во имя Пророка приказываю вам: вернитесь на свою родину, соберите мужчин вашего племени, сообщите им мое учение и призовите их к борьбе, к Священной борьбе против проклятых московитов!
Угнетенные должны освободить себя, а свободные отвести от себя рабство! Я призываю вас обратиться к народу от моего имени. Если нас объединит вера в Аллаха и в заветы Его Пророка, нам нечего бояться людей и их угроз. Для нас не может быть другого страха, чем рабство и другого позора, чем стать добычей неверующих христианских собак. Итак смерть или победа! Здесь нас привлекает свобода, там – Рай! Нужно сделать выбор, — почему же мы медлим?
Боритесь и вы будете свободными! Умрите и Вы будете счастливы! Не кажется ли вам награда сладкой? Вашим первым желанием должна быть Свобода, а последним – ненависть против неверных! Ненависть и уничтожение. Пусть тела ваших убитых врагов будут ступенями, по которым вы поднимитесь к радостям Рая! Ибо так говорит Пророк: «Кто убьет одного неверного, имя его должно восхваляться, но кто умрет в борьбе за веру, тот будет возвеличен!»
Подождите еще немного и толпы наглых врагов наводнят наши аулы, как грозовые тучи; они уведут наших детей в рабство, опозорят наших девушек и сравняют наши дома с землей. Наши священные храмы будут опустошены или переосвящены белокурыми слугами богов московитов, а Аллах будет смотреть вниз сердитым и карающим взглядом на своих подданных из-за позора, который вы Ему причинили. Он будет проклинать вас, рабство здесь и вечное проклятие там, на небесах, станет вашей участью!
Но я несправедлив к вам, храбрые мужи Дагестана, никогда не потерпите вы такого позора. Я знаю, нет среди вас таких, кто бы боялся русских и их огромных ружей. Нет среди вас таких, о ком когда-либо сказали, что враги видели вашу спину.
Меч — за меч и глаз — за глаз! Сколько бы ни было врагов, мы должны победить. Вы знаете наше древнее изречение: один мусульманин должен идти против десяти неверных! Ибо вера делает сильным, а неверие – трусливым.
Теперь идите, вернитесь к своим племенам и передайте им то, что я вам сказал, говорите и действуйте в духе Того, кто поведал нам свои девяносто девять имен».
С тех пор стало все оживленнее и беспокойнее в долинах и ущельях Дагестана; повсюду образовывались тайные общества по распространению нового учения и по формированию вооруженных отрядов мюридов; с напряженным ожиданием каждый ждал момента, когда раздастся призыв к битве, к великой борьбе за Свободу и за Ислам.
Генерал Ермолов, снова услышавший об этих событиях (1825 год), сразу же приказал Арслан-Хану удостовериться в личности виновника беспорядков Муллы Мухаммада и доставить его в Тифлис. Арслан-Хан в свою очередь приказал находящемуся на службе у русских Харун-Беку исполнить приказы генерала. Мулла Мухаммад без всякого сопротивления сдался. Он был доставлен в Курах, в штаб русских, откуда под усиленной охраной его намеревались доставить в Тифлис.
Но этот план сорвался из-за неожиданного побега кади. Была ли это его собственная хитрость, или же ему помогла охрана, остается загадкой. Кади ушел и нашел убежище в ущельях Табасарана, где его учение уже имело много сторонников. Та легкость, с которой он был схвачен, и искусный побег кади наводят на мысль, что дело не обошлось без тайного вмешательства Арслан-Хана.
На снимке мулла Учар-Хаджи убивает генералов Грекова и Лисаневича.
Фридрих Боденштедт
5. ОТЗЫВ ЕРМОЛОВА. СМЕРТЬ ГЕНЕРАЛОВ ГРЕКОВА И ЛИСАНЕВИЧА. ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ГАЗИ-МУХАММАДА
В 1826 году, вскоре после нападения персов на русскую территорию, генерал Ермолов был, как известно, отозван с Кавказа, внимание его последователя Паскевича было отвлечено от Дагестана начавшимися после этого кровавыми войнами с персами, а позднее с турками.
При таких обстоятельствах учение Муллы Мухаммада легче могло здесь укрепиться и легче было вести подготовительную работу к всеобщему восстанию горских народов против русских. Мулла Мухаммад получил даже разрешение от Арслан-Хана свободно возвратиться в ЯрагI в свою семью.
Последним важным действием Ермолова был опустошительный поход против народов Чечни. Подбадриваемые мюридами Муллы Мухаммада, они нанесли русским много чувствительных потерь своими смелыми вылазками. Одна из этих вылазок дала особый повод для экспедиции Ермолова и была слишком примечательной, чтобы ее можно было обойти молчанием.
Группа чеченцев объединилась для того, чтобы штурмом взять важную, расположенную на линии крепость Амир-Хаджи-Юрт. Узнав от перебежчика об угрозе нападения на крепость, бригадный генерал Греков передал из крепости Вах-Чай, расположенной примерно в пятидесяти верстах, приказ коменданту Амир-Хаджи-Юрта сделать необходимые приготовления.
О том, последовал ли тот, видимо, слишком беззаботный комендант, приказу, сейчас умолчим. Чеченцы же, которые, вероятно, получили известие о приказе генерала, вместо того, чтобы испугаться, попытались использовать это в свою пользу. В ночной тишине они пробрались через лес, расположенный рядом с Амир-Хаджи-Юртом, до стен крепости. Один из чеченцев, знавший русский язык, крикнул часовому: «Открой ворота! Генерал идет с подкреплением».
Вскоре этот призыв был выполнен, и уже через мгновение вся крепость заполнилась дикими сыновьями гор. Кровавая резня началась. Менее чем за четверть часа весь состав крепости был перебит до последнего человека, и знамя с полумесяцами развевалось над крепостью. Ни один русский не ушел от мстящих сабель чеченцев.
Генерал Греков, узнавший о смелой вылазке, посылает гонцов во все стороны, чтобы получить подкрепление. Его бригада сразу же отправляется в путь. От Георгиевска к нему присоединяется генерал-лейтенант Лисаневич и образовавшаяся таким образом армия достигает в марш-броске захваченной крепости. Завязывается смертельная схватка. Чеченцы упорно защищаются до тех пор, пока не окончились запасы пороха; затем они бросаются из крепости с саблями в руках, пробиваясь с дикими криками по кровавому пути сквозь густой строй русских, и устремляются в лесные укрытия. Никто из них не попадает в руки атакующего врага. Русские заходят в дымящиеся развалины Амир-Хаджи-Юрта по трупам своих братьев.
Войска так сильно перемешались, и было так много воинов с ранениями и увечьями, что жаждущие мести полководцы не осмелились предпринять ничего решительного. После долгого колебания генерал Греков решил прибегнуть к переговорам, чтобы на время покончить с кровопролитием и подготовиться к новым сражениям. Наконец, он призывает главарей и старейшин враждебных племен в крепость Вах-Чай.
Приходит около двухсот чеченцев во главе с муллой. Греков хочет открыть ворота крепости этим посланникам, но, вспоминая кровавые сцены Амир-Хаджи-Юрта, встревоженный генерал Лисаневич упорно возражает против этого и настаивает на том, чтобы впустить только муллу для ведения переговоров от имени всего народа.
Вскоре в доме, где собрались оба генерала со своим окружением, является бесстрашный чеченец.
— Почему твой народ, — начинает Греков свою речь, — нарушив соглашение, снова начал войну?
Потому что вы первыми нарушили договоры и потому что мой народ ненавидит тебя как своего угнетателя, — ответил мулла.
Молчи, изменник! – перебивает его рассерженный генерал, — разве ты не видишь, что тебя оставили твои слуги и ты находишься в моих руках? Я велю связать тебя и вырвать твой лживый язык…
— Ах, так вы чествуете своего гостя? – кричит в ярости чеченец, и бросается на генерала и пронзает его своим кинжалом.
Присутствующие бросаются, обнажив шпаги на муллу, раздаются крики, несколько человек становятся жертвой взбесившегося чеченца, пока он сам не падает, пронзенный пулями и штыками. Среди убитых был так же генерал-лейтенант Лисаневич, один полковник и два других офицера были ранены.
Так в течение нескольких минут нашли смерть два храбрых русских генерала, не говоря уже о других убитых. Солдаты сорвали свой яростный гнев на окровавленном трупе чеченца и растерзали его на куски, как это принято.
После этой неудачной операции русских Ермолов предпринял названную выше карательную экспедицию. Как только он получил известия о событиях в Амир-Хаджи-Юрте и Вах-Чае, он сам немедленно возглавил войска, грабя и сжигая все на своем пути, он проложил себе путь в Чечню, уничтожил большинство аулов, расположенных по берегам Аргуна и Сунжи, и покорил большую часть Чечни. Вскоре после этого он был отозван с Кавказа.
Между тем Гази-Мухаммад, подбадриваемый речами Муллы Мухаммада, стал его сторонником. Он применял после своего возвращения в Гимри все средства и силы, чтобы убедить земляков в правоте нового учения: то нередко выступая перед народом, который в большом количестве собирался вокруг него, то посылая письменные требования к муллам и грамотным людям окрестностей. Одно из этих посланий, которым мы располагаем, заканчивается словами: «Есть евреи, христиане, язычники и другие народы на земле, все они служат своей вере и следуют своим законам. Только у нас нет ни веры, ни законов, или, точнее говоря, мы им не следуем, так как их не знаем. У христиан – свое Евангелие, у евреев – свой Талмуд, а у нас есть свой Священный Коран и Священный Шариат, но к нашему стыду, нам приходится признать, что мы не знаем ни того, ни другого. Жители Дагестана и вы вместе с ними подвержены всем порокам, обману, коварству, лжи и пьянству».
И здесь следует повторение по смыслу приведенной выше речи Муллы Мухаммада, которая заканчивается призывом к борьбе, так как вера может процветать, по его мнению, на древе Свободы, а оно, однако, может вырасти лишь на крови врагов.
Из-за отсутствия места мы не можем вам передать все те многочисленные речи, которые находятся в наших записях, поэтому мы ограничимся лишь краткими сообщениями.
В своих устремлениях особенно усердно поддерживал Гази-Мухаммада его верный и красноречивый сторонник, молодой священнослужитель Шамиль. На своей родине оба они находили достойный прием себе и своему учению, и поэтому примерно через семь месяцев после их возвращения из ЯрагIа отправились в сопровождении многих других мюридов в богатый и могучий аул Чиркей, чтобы тут побудить народ к принятию нового учения.
При этом они пользовались теми же способами, о которых мы говорили выше: устраивали людям продолжительные головоломки, угрожали смертью и проклятьем и называли единственным средством к исцелению и блаженству объявленное ими учение, сутью которого были ненависть и борьба против неверующих. После первой долгой речи, которую произнес Гази-Мухаммад перед многочисленным народом, один из старейшин взял слово и обратился к нему:
— Проповедуй нам Шариат и учи нас соблюдать его святые предписания. Мы подчиняемся твоей мудрости и обещаем, что попытаемся отказаться от обжорства, грабежа и всех других пороков, в которых ты нас упрекаешь, и которые действительно у нас есть, однако твоему требованию бороться против русских мы подчиниться не можем. Мы уже слишком много натерпелись от этих врагов, чтобы снова бросаться в еще большую беду. Русские держат самых благородных наших мужчин заложниками в Эндери, наши стада пасутся на русской территории, со всех сторон мы окружены врагами, а русские слишком сильны, так что все наши попытки сбросить их ярмо были бы тщетны.
— Это не противоречит нашему учению, — ответил Гази-Мухаммад, — то что вы отдаете заложников русским и то, что подчиняетесь им, пока их власть сильнее, чем наша. Но придет время, когда другой, более могущественный государь Востока во славу Корана возьмется за меч против московитов, чтобы превратить их могущество в позор. Тогда двуглавый орел подожмет свои крылья, а полумесяц снова будет сверкать над аулами Дагестана.
Но когда пробьет этот час, вы должны подняться вместе на Священную войну и не склоняться в сторону неверных. А пока делайте то, что вы считаете правильным.
Черкейцы поклялись поступить так, как им было велено, поклялись строго соблюдать Шариат и начали с того, что сразу же в присутствии своих наставников вылили все имеющиеся запасы вина и разбили всю посуду для питья.
Воинствующие исламские миссионеры продолжили свои почтительные путешествия среди горцев и везде имели успех. Слава Гази-Мухаммада, которого народ считал посланным Богом пророком, вскоре так распространилась, что новый пророк получил в начале 1829 года послание от старого, уже давно находящегося в качестве генерал-лейтенанта на русской службе шамхала Мехти из Тарков, который думал посредством учения Гази-Мухаммада вернуть свой, подверженный всем порокам, народ к большой моральной чистоте. Гази-Мухаммад отправился сразу же в Пар-аул, — тогдашнюю резиденцию шамхала, имел с ним длительную беседу и получил от него разрешение проповедовать народу новое учение. Шамхал Мехти был известен с давних пор как верный сторонник русских, поэтому Гази-Мухаммад ради достижения своих целей и по договоренности со стариком оставил без изменения политическое направление своего учения с тем, чтобы, имея поддержку сверху, сильнее воздействовать на народ. Вскоре после этого, шамхал предпринял приветственное путешествие в Петербург и там умер, когда после короткого пребывания хотел вернуться на родину. Теперь Гази-Мухаммад получил полную свободу действий. За короткое время ему удалось, следуя примеру своего князя, привлечь на свою сторону оба преданных русским аула – Большое и Малое Казанище.
Несмотря на значительную поддержку, которую новый пророк получал везде куда он приходил, постепенно у него начали появляться враги, особенно среди священников, которые неодобрительно отзываясь по поводу его толкований и произвольных дополнений к изначальному учению Корана, называя его за глаза хулителем Бога и пытались настроить против него народ. Недовольные особенно усердно действовали в аулах Эрпели и Каранай. Гази-Мухаммад, который услышал об этом, сразу же поспешил со своими сторонниками в эти аулы и вскоре сумел силой оружия и красноречием вновь привлечь на свою сторону их жителей. А чтобы быть более уверенным в их верности и на будущее, он брал самых признанных среди них заложниками и велел доставить их под верную охрану в Гимры. В это время в ауле Аракан жил старый учитель Гази-Мухаммада Сайид-Эффенди, старейший и самый умный имам Дагестана. Среди горского народа, а также среди русских, этот старец пользовался одинаково высоким почетом. Сайид-Эффенди проверил учение нового пророка и отверг его. Вскоре этот отрицательный отзыв распространился среди народа, что отрицательно сказалось на стараниях Гази-Мухаммада и его последователей.
Последний, довольно хорошо осведомленный о большом влиянии, которое оказывал старый мудрец на свое окружение, искал средство, чтобы сделать его безвредным. Незаметно в ночное время он проникает со своими сторонниками в квартиру своего почтенного учителя. Едва Сайид-Эффенди успел покинуть свой дом, как увидел его объятым пламенем. Все его тщательно собранные рукописи, содержащие опыт и творение целого поколения людей, стали добычей огня. Лишь одному Сайид-Эффенди удалось спастись и найти пристанище у Арслан-Хана.
После изгнания Сайид-Эффенди можно было не бояться более какого-либо противника или соперника. Не приходилось даже быть особенно осторожным, проповедуя учение, как это было до этого. Он указывал колеблющимся жителям Аракана на случай с Сайидом и грозил уничтожить их дома огнем и мечом, если те не захотят принять новое учение. Так сельчане стали верующими сторонниками Гази-Мухаммада, который довольствовался их клятвами и обещаниями, а для большей надежности взял тридцать заложников как гарантию их верности.
После двадцатидневного пребывания в Аракане новый пророк со своими сторонниками продолжал паломничество в Унцукуль, а оттуда по аулам Койсубулинского общества, где еще не проповедовалось его учение. Повсюду он пользовался достойнейшим успехом, а где не помогали доброта и убеждение, приходилось пускать в ход угрозы и штрафы. Так этот странный поход принимал все более и более воинственный характер; везде, где Гази-Мухаммад испытывал хоть малейшее сомнение в искренности настроений вновь обращаемых в веру, он приказывал брать любое количество заложников.
Уже большая часть Дагестана перешла на его сторону; жители Гумбета и Анди точно так же, как и все аварцы, дали ему клятву верности. Только в Хунзахе его отряд встретил сопротивление, причем сначала именно в ауле Ахалчи, где находилась в это время наместница страны – Паху-Бике, мать молодого хана Абу-Нуцала.
Ханша Паху-Бике послала к Гази-Мухаммаду послов и просила его остаться за пределами границ ее страны. Она передала, что обстоятельства требуют этого, хотя сама она питает к Гази-Мухаммаду самое большое уважение, что в подтверждение правдивости своих слов она готова послать ему одного из сыновей в качестве заложника.
Однако Гази-Мухаммад не принял предложенные условия и отправился со своим войском, состоящим в то время из 8 000 человек, в Хунзах.
Жители города, которым не хватало сильного предводителя, не могли тогда надеяться на Абу-Нуцала, находившегося в детском возрасте. Застигнутые врасплох неожиданным натиском страшного отряда мюридов, они хотели сдаться без сопротивления, но тут переполненная возмущением Паху-Бике схватила меч и обратилась к народу: «Идите домой, вы, мужчины Хунзаха, мечи лучше отдайте своим женам, не подобает вам носить оружие!» Опозоренные, но ободренные примером своей предводительницы, они взялись за оружие и с яростью бросились на врагов, которые вскоре вынуждены были отступить перед числом и смелостью нападающих. Тут отличился молодой хан Абу-Нуцал, который нанес рану в голову Гази-Мухаммада.
Царь Николай наградил жителей Хунзаха почетным знаменем за проявленную ему верность, а ханше и ее сыну сделал богатые подарки.
Гази-Мухаммад, который после этой неудачи в Хунзахе много потерял в глазах народа, пытался переложить вину на своих сторонников, упрекая их в недостатке веры и страхе перед смертью. Тем не менее ему не удалось предотвратить того, что многие племена стали вновь отворачиваться от него, хотя в определенном смысле, это могло быть следствием того, что русские агенты раздавали подарки и обещания по всему Дагестану.
Поэтому, когда летом того же года генерал-лейтенант фон Розен двинул войска на Гимры, к нему подходили со всех аулов, расположенных вдоль Койсу, старейшины и почетные люди, чтобы от имени народа дать клятву верности России. Генерал, ошеломленный этим, не счел необходимым брать Гимры или оставлять здесь войска и отправился назад со своим войском без всяких операций. Гази-Мухаммад сумел использовать этот случай себе на пользу, что возможно только у верующих горцев.
Он собрал всех мулл и старост аулов, расположенных вдоль Койсу, и объявил им, что осуществилась воля Аллаха. Русские не отважились проникнуть в Гимры, хотя им добровольно и без боя были открыты все ворота, ибо Аллах ослепил их и они не увидели своего превосходства и исполнилось им сказанное через Пророка: «Я буду их бить слепотой!» Увидев, как внимают ему присутствующие, Гази-Мухаммад попытался объяснить свое поражение в Хунзахе, прибегнув к помощи Аллаха:
— Разве не знаете, вы, неверные, — продолжал он, — что тот, кто когда-то заставил луну, разделив ее пополам, пройти через рукав своего Пророка, и сегодня может совершить удивительные вещи с теми, кто его признает? Но Он наказывает малодушных и отворачивается от тех, кто сомневается, потому-то Он и заставил вас бежать от меча женщины на потеху мужчин Хунзаха! Кто увидел спину своих врагов, уже взобрался на одну ступеньку к небу, но кто показывает свою собственную спину врагам, на того умершие смотрят с ненавистью. И почему вы бежите? Потому что вы боитесь смерти? Смерть страшна только для тех, кто сомневается и трусов, но для смелых и верующих – это вход в вечное блаженство! Так говорил нам Аллах через своего Пророка, и если вы ему верите, почему вы боитесь? Где сила – там победа, но где вера – там и сила!»
Посредством подобных речей Гази-Мухаммад, который, как немногие, понимал тонкости человеческой души, сумел так привлечь народ на свою сторону, что все отвернувшиеся от него племена снова возвратились к нему. Вскоре его слова подтвердились. Через послов и с помощью писем он созвал всех сторонников нового учения на большое собрание в лесу, в районе подвластном шамхалу. Всеобщее волнение, которое оно вызвало, дало русским повод бояться серьезных последствий. Поэтому князь Бекович Черкасский был послан с отрядом, чтобы сорвать планы Гази-Мухаммада. Произошла кровавая стычка, из которой, несмотря на большую смелость русских, Гази-Мухаммад со своими мюридами вышел победителем. Князь Бекович был вынужден спасаться бегством. Эта победа еще больше упрочила уверенность мюридов, и их предводитель сумел воспользоваться благоприятным моментом, чтобы подготовиться к еще более решительным шагам.
Во все села Дагестана он послал письма на арабском языке следующего содержания:
— Час избавления пришел, Аллах избрал его, чтобы объявить свою волю и призвать свой народ к борьбе против неверных. Было дано уже немало знаков и чудес для успокоения верующих и укрепления сомневающихся и малодушных. Огромная вражеская армия на виду у всего народа была парализована гневом Аллаха и вынуждена отступить без единого удара меча. Другую армию он (Гази-Мухаммад) уничтожил в лесах Чумгескена. Но еще большие усилия потребуются для того, чтобы завершить хорошо начатое дело. Поэтому он зовет всех верующих на борьбу против неверных, чтобы очистить жемчужину свободы от паутины рабства. Далее говорилось: кто теперь не использует благоприятный момент, предоставленный самим Аллахом, к тому Он более не вернется и его участью станет рабство здесь, на земле, и вечное проклятие там, на небесах.
Этот призыв имел желанный успех. Постепенно мужественные жители Дагестана объединялись под победоносным знаменем Гази-Мухаммада. Одним из влиятельнейших из них был Ирази, племянник шамхала Тарковского и бывший правитель Казанища; его пример побудил многих чеченцев присоединиться к растущей день ото дня армии Гази-Мухаммада.
(Продолжение следует).
Евгений Родионов. Мученик. Тот, кого в России сейчас называют месточтимым святым, с кого пишут картины и кому сочиняют молитвы. Кто же он был, и что случилось с ним в далеком 96 году?
Вот что мне удалось узнать.
В восемнадцать лет Евгений Родионов попал в армию, как и сотни молодых парней, его сограждан. До этого он закончил девять классов средней школы, работал на мебельной фабрике, учился на водительских курсах. Был единственным сыном у матери, которая воспитывала его без мужа – развелись. Дело обычное в наше время.
В июне 95 года Женю призвали на военную службу. После учебного центра он был прикомандирован к Назрановскому пограничному отряду для службы на границе между Ингушетией и ЧРИ.
Граница, она везде граница. Тем более, что Ичкерия в то время была независимой республикой, на территории которой вела военные действия сопредельная страна – РФ.
14 февраля 96 года рядовой Евгений Родионов (военная специальность гранатометчик), заступил на пост.
Вот тут и начинается непонятное. По официальной версии пропало четыре пограничника: младший сержант Андрей Трусов и рядовые: Евгений Родионов, Игорь Яковлев и Александр Железнов.
Сами пограничники, служившие в Ингушетии, рассказывают о троих пропавших. «Женю похитили с блокпоста и с ним ещё двоих. Они пошли ставить мины-сигналки и попали в засаду», — рассказал мне один из них.
Все в этой истории мутно с самого начала.
«Пропавших солдат искали, — продолжал рассказывать ветеран-пограничник. – Но на территорию ЧРИ не перешли. Потом, когда Бамут взяли наши, одного нашли в заброшенном колодце. Рядом со старой кошарой. Нам видео показывали, как искали».
Другой же, служивший тоже в погранотряде, но в другом месте, ответил мне просто:
— Правду всю вы никогда не узнаете. Вам никто не скажет, — твердо и уверенно написал он.
Почему? Что секретного в гибели девятнадцатилетнего парнишки?
По официальной версии, ребят похитил Руслан Хайхороев, бригадный генерал, руководитель обороны Бамута. Ночью, со своими бойцами (то ли 10, то ли 15 человек) он выскочил из машины «Скорой помощи», захватил пленных и увез в Бамут. Среди пограничников возможно были раненые, так как остались возле блокпоста следы крови и стрелянные гильзы(?!). Есть еще версия – на месте происшествия остались только следы крови.
И если вспомните рассказ пограничника о «попали в засаду, когда ставили мины-сигналки» — вообще очень, очень странно (обратите внимание на время суток). Может все дело в аудитории. Что примем на веру мы, не примут сами служившие там?
А теперь вот посмотрите, что пишет в своей документальной книге «Чеченский спецназ» Мирослав Кулеба со слов ополченца Магомеда.
«Раненых мы вывозили в Ингушетию. Где это было необходимо, давали деньги солдатам на постах. Каждый блокпост мы могли снять раз плюнув, они это знали и поэтому нас пропускали, а мы их не обстреливали. Я через их посты проходил с оружием и полным боекомплектом».
Это похоже на историю похищения Родионова и его товарищей? Да если бы был похищен хотя бы один солдат с блокпоста, вряд ли повстанцы смогли бы проходить в Ингушетию беспрепятственно. Просто от страха автоматы солдат начали бы стрелять сами. Тем более, что по версии в одной статье (надеюсь, написанной человеком компетентным) до заставы было 200 метров (тут вопрос к ЗНАТОКАМ: какова дальность полета пули, выпущенной из автомата?).
Думаю, между пограничниками и повстанцами действовало негласное перемирие, выгодное обеим сторонам. И тем более сам Хайхороев такое выгодное перемирие бы никогда не нарушил. Ему раненых нужно было перевозить по этому коридору.
«По неписанным правилам чеченской стороне было предписано не проводить боевых операций на территории Ингушетии. Причин тому было много», — написал мне чеченец, политический и военный деятель, участник первой русско-чеченской войны.– «Я точно знаю, что чеченская сторона не проводила боевых операций на территории Ингушетии».
Я верю этому человеку. Подтверждений его слов я нашла множество.
Вот одно из них, косвенное. Кроме известного всем по слухам или от СМИ случая с Родионовым и его товарищами, никаких нападений на блокпост не было, по крайней мере о них не слышали люди, служившие в тех местах ни в 94-96 годах, ни позже – 98-2000.
Но продолжим. Ребят привезли в Бамут. То ли троих, то ли четверых. При том, что по версии пограничников, одного убили сразу и тело бросили в заброшенный колодец. Зачем, спрашивается? Ведь так делают, чтобы спрятать труп. А в селе, полностью контролируемом на тот момент повстанцами, в этом не было необходимости.
Тогда я стала искать чеченцев, которые были в Бамуте и участвовали в его обороне. К счастью, еще остались живые свидетели, и я нашла двоих.
Один, будем называть его Муса, рассказал вот что:
— Единственным пленным в 96 году у нас был солдат по имени Эдик. Его мы передали матери в Ингушетию. Других пленных у нас тогда не было по причине отсутствия контактных боев.
Обратите внимание, человеку даже в голову не приходило, что пленных могли захватить при нападении на блок-пост.
Второй, известная чеченская журналистка, находилась в селе весь май, до самого отступления. Она написала мне следующее:
«В мае 1996 я была в Бамуте именно у Хайхороева Руслана, но пленных не видела. И не могло их быть, так как шли бои, бомбили. Село было разрушено».
И вот что пишет по этому поводу от имени своего собеседника Мирослав Кулеба.
«В последней декаде мая 1996 г. защитники Бамута ожидали последний штурм села. Магомед готовился к бою не за жизнь, а на смерть.
— 20 мая мы знали, что завтра будет решающий штурм Бамута. Русские так сильно обстреливали и бомбардировали, что у нас не было сомнений. Я тщательно помылся, постриг ногти, чтобы чистым предстать перед Аллахом».
А теперь самая бомба.
23 мая, в день своего рождения, когда ему исполнилось 19 лет, Евгений Родионов, по версии официальных источников, был зверски обезглавлен. Не будем разбирать причину. Она важна для верующих христиан, но не важна для меня. Смерть всегда смерть. Это преступление, и какая разница из-за чего человека убили. Тем более, беззащитного пленного.
Ну то, что в Бамуте на тот момент не было пленных, мы уже выяснили. А теперь еще один штрих к картине.
«В 3 часа утра 22 мая мы оставили позиции. Замерзшие, уставшие и голодные пошли в лес. Там попали в засаду и потеряли одиннадцать наших бойцов», — продолжает рассказывать чеченец Магомед, собеседник Мирослава Кулебы.
Это же подтверждает С.И. Сивков в своих мемуарах «Взятие Бамута» (Воспоминания о чеченской войне 1994-1996гг.), очевидец и участник событий.
«Лысую гору мы заняли только 22 мая. В этот день в девять часов утра 3-й батальон пошел в атаку, но встретил лишь одного чеченца. Он выпустил одну очередь веером в нашу сторону из автомата и затем убежал. Догнать его так и не смогли. Все остальные боевики исчезли незаметно. Кто-то из нас видел ночью автомашину, выезжавшую из деревни. Видимо, в темноте чеченцы подобрали тела убитых и раненых, а незадолго до рассвета отступили.
Тем же утром несколько наших солдат отправились в деревню. Они понимали, что мост заминирован, поэтому речку перешли вброд».
«23 мая мы вновь перешли через речку, но на этот раз идти было труднее: из-за сильного дождя вода поднялась, да и течение усилилось. Чеченцев нигде не было видно».
Это конечно смешно – но, судя по хронологии событий, голову Евгению Родионову резали где-то за спинами десантников, в их тылу, думаю, шагах в пяти от них, сидящих в это время под проливным дождем под чахлыми редкими деревьями и ожидающих следующего приказа.
А если учесть, что рано утром 23 мая в Бамуте телевизионная группа снимала постановочный бой за село для новостей, совсем получается, как в анекдоте.
«Днем все заметили, что внизу творится что-то странное. Под прикрытием дымовой завесы какие-то кричащие солдаты куда-то бежали, стреляя в разные стороны. Вслед за ними катились танки и БМП: дома превращались в развалины за несколько секунд. Мы решили, что чеченцы перешли в контратаку, и нам предстоит новый бой, теперь уже за деревню, но все оказалось гораздо проще. Это наше телевидение снимало «документальный» репортаж о «взятии Бамута»».
Так что первый в списке подозреваемых в убийстве – это Невзоров, по заказу которого телевизионщики снимали репортаж (надеюсь, этот прекрасный журналист простит мне вольное обращение с его именем). У Руслана Хайхороева алиби. Стопроцентное.
Еще в истории Евгения Родионова странные совпадения в датах. Смотрите сами.
23 мая – день рождения и день гибели (по дате гибели теперь у меня огромные сомнения).
23 октября, день свадьбы и день, когда Любовь Родионова нашла тело сына, закопанного в воронке.
Не подозрительно ли? Похоже на легенду, рассчитанную на слабую память.
Для чего же понадобился такой обман? Чтобы подготовить почву для второго вторжения? Подготовить безжалостных солдат, которые, мстя за мифического мученика, разрывали чеченцев танками, резали головы, уши и бомбили так, что города стирали в пыль? Оправдать жестокость? Выработать у людей устойчивую ненависть? Готовить из парней уже со школы пушечное мясо? Браво, СМИ РФ – у вас это отлично получилось. Вы убедили весь мир в том, что слова: чеченец и террорист – синонимы.
И никому даже в голову не приходит что-то узнать и проверить выставленные в интернете «факты», спросить у самих участников событий, да просто у мирных жителей, кто выжил после того ада, длившегося много лет.
А пока о Евгении Родионове и его «мученической гибели» 23 мая в селении Бамут пишут книги и снимают фильмы. Чаще всего слоганом этих произведений идут слова Любови Родионовой, его мамы: «Солдат умирает не тогда, когда его убивают, а тогда, когда о нем забывают». Да, об этом солдате мир будет помнить долго.
«Мы перед ними в долгу. А долги нужно платить». Чем, позвольте спросить? Новой кровью? Бомбежками и разрушениями? Или просто памятью? Но память, это всего лишь семена, чем вот только они взойдут?
ПОИСКИ ПРАВДЫ.
О ЕВГЕНИИ РОДИОНОВЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.
РАССКАЗ ОБ ОДНОЙ НЕОБХОДИМОЙ ДЕТАЛИ.
Опять читаю в интернете. Любовь Васильевна Родионова находит наконец место, где закопано тело ее сына. И она стала копать…
«Я не знаю, как случилось, что тогда я сказала… Я не хотела верить, что это он, хотя уже несколько человек подтвердили, что это он… (запомните эти слова, сказанные на камеру самой Любовью Васильевной).
И тогда вслух, чтобы изменить судьбу, я сказала эти слова: «Если на нем нет крестика, то это не он!» И мне было страшно, и впервые я потеряла сознание, за все 9 месяцев поисков, — когда рядовой солдат, помогавший при раскопке, вдруг крикнул: «Крестик!..» (из этого следует, что труп опознали по крестику? – или я неправильно поняла? Но как же тогда несколько человек перед этой находкой подтвердили, что это именно пропавший пограничник – Родионов?).
«Когда я поехала в очередной раз 6 ноября, — потому что все ребята оказались «в сборе», а Женя «не совсем», — я снова поехала в Чечню…» (Вообще не понятно. По каким признакам опознали тогда закопанный труп пограничника совершенно незнакомые люди, те самые несколько человек, если он был «не в сборе»? И, следуя словам Любови Васильевны – сказанным на камеру, повторяю – она уже опознала носки, связанные ею, одежду (армейскую?), малюсенький крестик. А вот голову все проглядели. Ну, не заметили, что головы не хватает, даже тогда, когда крестик нашли то ли в земле, рядом, то ли на груди обезглавленного тела. Никто этого уперто не заметил даже тогда, когда тела разложили по мешкам. И один груз 200 оказался короче остальных сантиметров на 20. Не знаю, как вы, читатели, но я эту нелепицу даже представлять отказываюсь, наверное, фантазия подводит. Я — реалист).
«Одной детали не хватало, — пишет в своем «Интересном репортаже» журналист Егорцев. – Головы».
Наверное, голова вообще у них не самая важная деталь по жизни.
Конечно же понадобился осмотр экспертов из лаборатории Владимира Щербакова, чтобы обратить внимание на это (в Бамуте, отсутствие головы просто не заметили. Они, наверное, в это время на крестик глядели). Ну, осмотрели, обратили внимание, сказали несчастной женщине.
Я нашла в сети интернета жену Владимира Владимировича и задала ей вопрос о правдивости всех этих событий. Сам Владимир Щербаков тяжело болен, после инсульта. Но он все же ответил, подтвердил все, что касалось его самого. Да, события произошли именно в 96 году. Тело было без головы. Он провожал и встречал потом с вокзала несчастную мать.
Знаете, когда я иду в магазин, в пяти минутах от дома, я стараюсь сразу купить все нужное, чтобы не возвращаться. Как тогда понимать многомесячные скитания по Чечне Любови Васильевны? Ладно, искала тело. Это правдоподобно и горько. Но когда привезла в Ростов обезглавленный труп, твердо уверенная, что именно это и есть ее единственная кровинка и не захватила голову, которую и искать-то долго не пришлось бы, наверняка была где-то рядом. Даже если подальше, что ж? Ведь на месте искать было проще, быстрее и дешевле, чем везти груз 200 в Ростов и возвращаться вновь.
Может быть объяснение – необходимость сопровождать груз 200? Нет же. Там и мама второго погибшего пограничника Александра Железнова, Нина Ивановна была (если верить статье в апрельском номере 2001 года в газете «Завтра». «— Когда я с мамой Саши Железнова приехала, чтобы забрать трупы наших сыновей… — рассказывает Любовь Васильевна, — чеченцы рассказывали…». Это уже из статьи Николая Коняева «Мать православного героя», опубликованной на сайте «Наш современник»). Или не была? (Если верить словам Любови Васильевны, сказанным в беседе с Ольгой Дубовой в 2006 году, «она была совершенно одна, а так хотелось, чтобы рядом были матери остальных трех ребят, чтобы вместе искали они своих сыновей… Трижды посылала она телеграммы родителям погибших пограничников, чтобы приехали забрать тела сыновей. Ответа не было…»), и специальное сопровождение наверняка существует. Ведь как-то отправляли тела погибших в других случаях.
И если вы внимательно прочитали слова Любови Васильевны: «все ребята оказались «в сборе», а Женя «не совсем»» — ключевое слово здесь «оказались». Так говорят только тогда, когда случилось непредсказуемое, человек удивлен (или убит) неожиданностью.
Любовь Васильевна наверняка была в ужасе, обезглавленное тело сына (кстати опознанное без анализа ДНК, это я тоже узнала у экспертов) – полная неожиданность для нее. Но как же тогда красочно описанная картина поисков и раскопок трупов?
При особо развитой фантазии все можно объяснить. И притянуть за уши. Но я твердо уверена, что если все в действительности было бы так, как говорится в официальной версии, слова Любовь Васильевна подбирала бы другие. Совсем другие.
Например, та же самая фраза: тело оказалось «не в сборе» – «я снова поехала» — просто классика причинно-следственной цепочки. Оказалось – снова поехала. Это правдивая фраза. Скорее всего так и было. О том, что тело сына без головы (не буду писать «обезглавлено» — пока не узнаю, кем) – мама узнала в лаборатории Щербакова.
«Потом, в Ростове, выяснилось, что головы сына среди останков не оказалось, и в Бамут мне придется ехать еще раз», — это уже слова Любови Родионовой, написанные ею. Это самые правдивые (или единственно правдивые) слова в ее статье под названием ««Каково это – быть матерью святого» Любовь Родионова, пенсионерка, 60 лет». И, кстати сказать, описано это так, словно найдены тела погибших от взрыва.
И еще. Нашла в интернете статью Юрия Юрьева. Он встретился с Любовью Васильевной у нее дома и долго беседовал с ней. И вот что я у него прочитала.
«Не выдержал даже находившийся при Хайхороеве иностранный представитель ОБСЕ Ленард, начал просить за нее. Бандит в конце концов милостиво согласился отдать тела четверых (!!!!) пограничников, запросив сорок миллионов рублей. Или всех, или никого. Таких денег у матери не было. Но на Ханкале ее нашел очередной посредник: “Давай, сколько у тебя есть. Я покажу, где их зарыли. Буду ждать на краю Бамута. Клянусь”. Она знала, что верить было нельзя. Но в этот раз произошло чудо — в назначенное время ее и полковника Попова с саперами на окраине опустевшего Бамута ждал посредник (По другой версии, описанной Ольгой Дубовой в статье «Не постижима русская душа» с Любовью Родионовой, по словам последней, были два офицера: Попов и Пилипенко). Он указал квадрат: 100 на 100 метров. Пришло отчаяние. Как же найти? С момента гибели прошло более полугода, земля завалена опавшими листьями. “Не бойтесь, мама, обязательно найдем”, — утешали ее солдаты. Но она там у реки стала просить Бога обрести тело сына. Денег нет, сил, после десяти месяцев блужданий по Чечне, тоже нет. Нет более и никакой надежды. В любой момент могут нагрянуть чеченцы, ведь они находятся на территории “свободной” уже “Ичкерии”. Она сказала сопровождавшему ее полковнику Попову, что не поверит в смерть сына, пока не увидит тело с его крестом. И тут крики солдата: “Крест! Крест!” Одиннадцать часов вечера, в ночной тьме разрытая, при свете фар, воронка. В ней три тела (!!!). (может для объяснения этого случая придумали историю о колодце. Но в той истории изначально пропало три пограничника). Два солдата обезглавлены (тоже непонятно. Чаще пишут про одного). И на одном из них сияет, как золотой, простенький крестик (это, напоминаю, при свете фар в темноте (!!!)) ее сына. Позже она отметила, что из множества виденных ею трупов в Чечне и Ростове (зачем ей было в Ростове смотреть на другие трупы, раз она привезла уже тот, который опознала? Так происходило только в том случае, если тело искали среди неопознанных) на опознании крестов не было. Видимо, чеченцы их срывали (а это им нужно было?). Голова, вернее, череп, одного из солдат был найден вблизи воронки, а тело ее сына, с крестом на груди, по которому опознали погибших с ним солдат, так и оставалось обезглавленным (вот тут уже комментарии излишни)».
В итоге Родионова все же повезла в Ростов на опознание четыре трупа «ее», и четыре ей дали дополнительно.
Кто-то в этой компании до четырех считать не умеет? Или тела и полковники появляются и исчезают по волшебству? А за одно и мамы (мама Александра Железнова, например). А при всем при том, ведь число пропавших пограничников в одно и то же время с одной заставы – ключевое и не смотря на все легенды и домыслы, которыми всегда обрастают подобные истории – это основа, костяк истории и должны оставаться неизменными. Уж мама Евгения Родионова должна точно знать, сколько ребят пропало в тот злосчастный день.
И как понимать тогда слова Любови Васильевны, сказанные ею в видеорепортаже и приведенные мною выше? Там мама уверяет, что когда тела раскопали, несколько человек подтвердили, что это ее сын. Как подтвердили? На что опирались эти подтверждения?
И почему в репортаже Егорцева она сама говорит о четырех трупах, а в беседе с Юрьевым — о трех?
Просто запуталась, нервничала? Допустим. Но нервничала ведь она, а не Юрьев, который вычитывал текст, мог бы и исправить.
Я знаю одну правдивую историю про то, как мама искала в Чечне тело погибшего сына. Нашла пролежавший в земле несколько месяцев труп, опознала по носкам. В Ростове подтвердили. Они похоже все подтверждали – а что еще им оставалось?
И эта мама, знакомая моей подруги-соавтора (лучшие мои книги написаны в соавторстве с ней), наверняка тоже ненавидевшая чеченцев, как убийц своего сына – хотя бы не отравляла мир этой своей ненавистью.
Матери-немки, потерявшие своих сыновей во Вторую Мировую войну на нашей, русской земле, тоже ненавидели наших дедов, разве не так? Но мы были правы, мы боролись на своей земле за свою свободу, за Родину и за саму возможность жить! Благодаря моим предкам, погибшим в те годы, я живу свободно на свободной земле. И это не красные слова.
ПОИСКИ ПРАВДЫ.
О ЕВГЕНИИ РОДИОНОВЕ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
О «ТИПОЛОГИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ» В ИЧКЕРИИ.
«Она (мама Евгения Родионова, Любовь Васильевна) сказала, что это (пытки и обезглавливание) общая, типологическая ситуация со всеми русскими воинами, попавшими в плен и убитыми».
****************
В сети нашла я книгу нижегородского журналиста Валерия Киселева: «Нижегородцы на чеченской войне» 2000г. издания. http://lib.ru/MEMUARY/CHECHNYA/nn95-99.txt_with-big-pictures.html#29
Хотелось бы немного пересказать и прокомментировать ее. Книга состоит из отдельных глав-репортажей, написанных честным публицистом. Читая, верю автору, верю, что герои – живые люди, у которых он берет интервью. Первая глава посвящена русскому офицеру, подполковнику Виталию Серегину из Шумиловского полка оперативного назначения внутренних войск. Человек в самом начале русско-чеченской войны попал в плен. Конечно, комментарии русского офицера будут своеобразными, а взгляд – из противоположного окопа. Он даже говорит, возможно, осуждая: «Каждую ночь к нам на артиллерийском тягаче приезжали солдатские матери, искали своих сыновей среди пленных и забирали, если находили». Правда, тут же замечает, что на том же тягаче привозили и снаряды чеченцам. Но ведь шла война – никто и не ожидал, что на тягаче могут быть новогодние подарки с апельсинами и пряниками.
Дальше Серегин говорит: «- Держали меня в общей сложности в девяти подвалах, перевозя с места на место, — рассказывает подполковник В. Серегин. — Пытался бежать, одного охранника вырубил, схватил его пистолет, но не заметил сзади второго. Оглушил он меня ударом по голове. Потом били два с половиной часа, так что десять суток не вставал с нар (ПОМНИТЕ, В ИСТОРИИ ЕВГЕНИЯ РОДИОНОВА ЕСТЬ СЛОВА ХАЙХОРОЕВА: «БЕЖАТЬ ПЫТАЛСЯ»? ВОТ ВАМ РЕАЛЬНЫЙ ПОБЕГ. НЕ УБИЛИ ЖЕ. И УЖ ТЕМ БОЛЕЕ, ГОЛОВУ НЕ ОТРЕЗАЛИ).
Только через несколько месяцев В.Серегину благодаря чеченцу-охраннику, который служил в его части в Киргизии в 1990 году, удалось передать весточку домой.
— Много раз предлагали перейти к ним на службу, — рассказывает он, — обещали златые годы. И я верил, что они смогут сдержать слово. Пытались обратить в свою веру, но тактично, ненавязчиво (К ЧИТАТЕЛЯМ, ВСПОМИНАЯ РОДИОНОВУ: СИТУАЦИЯ С ЕЕ СЫНОМ, КОНЕЧНО, ОКАЗАЛАСЬ «ТИПОЛОГИЧЕСКОЙ», ПО ЕЕ СЛОВАМ). Отказался, конечно. Выжил чудом. Был, например, день, когда наше расположение бомбили 22 российских самолета (ТУТ УЖ ВСЕ ПРЕТЕНЗИИ К РОССИЙСКОЙ АВИАЦИИ)».
Факт остается фактом – чеченцы в первую войну, второй не касаюсь, добровольно отдавали пленных солдат сначала их командирам, а потом – только мамам. Почему – узнаете позже.
А вот что в седьмой главе говорит мама солдата на встрече с консультантом по работе с военнослужащими областного законодательного собрания Ю. Новиковым, как раз на его циничное предложение обсудить, как усилить воспитательную работу по подготовке к армии молодежи: «- Надо детей оттуда вернуть, а не нас воспитывать! На нашу страну никто не напал! Они не только детей, а и нас убивают, будущее наше убивают!».
Хотел ли Киселев такого эффекта, или просто старался быть честным, но книга его однозначно антивоенная. И даже на очень изжеванное сейчас патриотичное описание последствий войны:
«В числе беженцев и семья, где ранен девятилетний ребенок, его, оперировали в нашей больнице.
Все беженцы — русские. Работникам миграционной службы они рассказали страшные истории о своем пребывании в Грозном».
И никаких комментариев автора. Невольно представляешь людей, избежавших ада и спасшихся от свирепых чеченцев-убийц.
Читаем дальше, двумя главами ниже, пояснение:
«Прежде всего, мы испытали шок от сталинградской панорамы Грозного. Город — как после ядерной бомбардировки, многие дома в развалинах, кругом остатки реклам, на улицах то и дело попадаются хвосты ракет. Чеченцы показывали нам шариковые и игольчатые бомбы. И в те дни, когда мы были — это 18, 19 и 20 января, — город подвергался интенсивному беспорядочному обстрелу из всех видов оружия».
Это слова С. Дмитриевского и И. Каляпина, которые находились в Ичкерии в качестве наблюдателей от нижегородской организации Международного общества прав человека. Ад, конечно, был, но вот кто его создал?
И дальше, вопрос журналиста:
«- Вы видели пленных российских солдат?
— В общей сложности около пятидесяти человек. Говорили со многими из них. Жалоб на плохое обращение со стороны чеченцев не было».
А дальше идет рассказ солдата, дважды побывавшего в плену. Парень рассказывает о себе.
«Можно было уйти, если бы действовали тактически грамотно. Когда нашу колонну окружила толпа, тысячи две чеченцев, командиры растерялись, в этой обстановке у нас стали отбирать оружие. Побили немного, не без этого. Думали — на клочки разорвут. Это сейчас понимаешь, что надо было закрыться в бронетранспортерах и уехать. Но мы и так троих тогда задавили из толпы».
(ВЫ ЗАМЕТИЛИ, ЧТО НЕ МОГЛИ ТОГДА ЛЮДИ УБИВАТЬ ДРУГ ДРУГА С ОБЕИХ СТОРОН? СЛУЧАЙНОЕ УБИЙСТВО ТРОИХ ЧЕЧНЦЕВ ПОВЕРГЛО РУССКИХ СОЛДАТ В СТУПОР. НУЖНО БЫЛО НАУЧИТЬ ИХ СНАЧАЛА НЕНАВИСТИ, А ПОТОМ ОТПРАВЛЯТЬ В БОЙ. И ТУТ ПОЯВИЛИСЬ ДУШЕЩИПАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИИ О БЕДНЫХ МАЛЬЧИКАХ С ОТРУБЛЕННЫМИ ГОЛОВАМИ, ИЗБИТОЙ ТЕЩЕ БРИГАДИРА, ПОВЕСТВОВАНИЕ О КОТОРОЙ МНОГО ЛЕТ ПОТОМ КОЧЕВАЛО ПО САЙТАМ ИНТЕРНЕТА, И СТРАШНЫЕ ФОТО НЕИЗВЕСТНЫХ МУЖЧИН С АЗИАТСКИМИ ЧЕРТАМИ СМУГЛЫХ ЛИЦ, ПОЕДАЮЩИЕ ИЛИ ДЕЛАЮЩИЕ ВИД, ЧТО ПОЕДАЮТ, СОЛДАТСКИЕ СЕРДЦА. АХ, ДА. ЕЩЕ СЕРГЕЯ МАСЛЕНИЦУ ЗАБЫЛА. ПО СТЕПЕНИ РАССЕЯННОСТИ ЕГО МОЖНО ПОСТАВИТЬ РЯДОМ С САМОЙ МАМОЙ ЕВГЕНИЯ РОДИОНОВА. ОН ТАК СПЕШИЛ ВЫСТАВИТЬ В ИНТЕРНЕТ СВОИ «МЕМУАРЫ», ЧТО ДАЖЕ ЗАБЫЛ АДРЕС ДОМА, ГДЕ РОДИЛСЯ И ВЫРОС. СНАЧАЛА ОН ПИШЕТ, ЧТО ШЕЛКОВСКАЯ СТАНИЦА, ЕГО РОДНАЯ, НАХОДИТСЯ В НАДТЕРЕЧНОМ РАЙОНЕ, ПОТОМ, ПОДЗАБЫВ, ПОМЕЩАЕТ ЕЕ В ШЕЛКОВСКИЙ РАЙОН. ДА, УТОЧНЕНИЕ: ЖЕНА СПЕШИЛА, К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ ВДОВА. САМ МАСЛЕНИЦА КАК БЫ ПОГИБ, СПАСАЯ ЛЮДЕЙ ИЗ ГОРЯЩЕЙ МАШИНЫ. НО КАК ВОВРЕМЯ! БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ УТОЧНЕНИЮ, ПУТАНИЦУ В НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТАХ ОБЪЯСНИЛИ ЕЕ НЕВНИМАТЕЛЬНОСТЬЮ И ПЛОХОЙ ПРАВКОЙ. ИСТОРИЯ ПОЛУЧИЛАСЬ НА СМЕХ КУРАМ).
«Захватили нас больше пятидесяти человек. Развели по домам, по 2-3 человека, и стали объяснять, что происходит в России. Запомнил слова одного чеченского командира: «Вас сюда Борька послал, а сам с гайморитом в больницу лег». Посадили смотреть телевизор. Диктор «Вестей» говорит, что информация о захвате большой группы пленных не подтвердилась, это провокация дудаевцев. Но мы же в плену! Чеченцы вокруг нас были от 14 лет и до бородатых. Почти все вооружены: от израильских автоматов «Узи» до самопалов.
— В принципе, можно было бежать, охраны не было. Но в какой стороне свои? Сначала мы не знали даже приблизительно, где находимся, в Дагестане или в Чечне. Не обижали, кормили, работать не заставляли. Они не знали, что с нами делать. Чем занимались? Смотрели телевизор, разговаривали, спали. Женщины смотрели на нас с жалостью, хотя знали, что мы к ним пришли не для того, чтобы защищать их. Через некоторое время с помощью посредников из правительства Дагестана больше половины, захваченных в плен российских солдат чеченцы вернули. На каких условиях — никто из нас не знал.
Постепенно настроение стало меняться
— В пример нам приводили вертолетчиков, которые без приказа подняли свои машины и расстреляли ракетами какое-то село, откуда их обстреляли. Вспомнил семью «бандита», у которого меня держали: своих 10 человек детей, да еще 30 беженцев. Вспомнил 15-летнего пацана, у которого наши убили родителей. Бросалось в глаза: это не та война, в которой стоило бы отдать свою жизнь. Погибнуть за дело, которое никому не нужно? Все больше стал думать, что нашими руками здесь разжигают войну. Так надоело быть пешкой в чьей-то игре… Мы сидели в круговой обороне и обороняли сами себя. А грязь в лагере была такая, что даже утренние построения отменили. Ни «подъема», ни «отбоя», свободен — спи, если найдешь место. Большинство из нас так ничего и не понимали, зачем мы здесь? Помню, как один солдат спросил офицера: «А мы за Дудаева или за оппозицию?» Это уже дома я узнал, что чеченцы грабили поезда на железной дороге, русских изгоняли, фальшивые деньги делали, нефть сосали из проходящих нефтепроводов».
(ОЧЕНЬ ДАЖЕ ИНТЕРЕСНО. БУДУЧИ В САМОЙ ЧЕЧНЕ, ПАРЕНЬ ДАЖЕ ПОНЯТИЕ НЕ ИМЕЛ, ЧТО СУЩЕСТВУЮТ «ПЛОХИЕ ЧЕЧЕНЦЫ», КОТОРЫЕ ГРАБЯТ ПОЕЗДА, УСТРАИВАЮТ ГЕНОЦИД РУССКИХ И ПРОВОДЯТ ФИНАНСОВЫЕ АФЕРЫ. КОНЕЧНО ЖЕ, ИЗДАЛЕКА ВИДНЕЕ. КСТАТИ ПРО ГЕНОЦИД РУССКИХ. В ЭТОЙ ЖЕ КНИГЕ, НЕСКОЛЬКИМИ ГЛАВАМИ ВЫШЕ ДРУГОЙ СОЛДАТ НАИВНО ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОС ЖУРНАЛИСТА:
«- А местных жителей там много было?
— Много, и все русские, кто не смог раньше уйти (ЭТО КОНЕЧНО, ПОСЛЕ ДУДАЕВСКОГО ГЕНОЦИДА. СВЕРХСТРАННО). Из-за этого и пострадали многие. Когда берешь дом, даешь очередь в комнату, а потом смотришь — бабушка с дедушкой мертвые лежат…
ТАК ЧТО, ПАРА СТАРИКОВ И ПЯТЬ ДУДАЕВЦЕВ – «ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК» ЭТОГО «ГЕРОЯ». НО ВЕРНЕМСЯ К НАШЕМУ СОЛДАТУ).
«Однажды утром он решился.
— Оставил ствол и боеприпасы в роте и ушел из лагеря. Направление держал на Кизляр, к железной дороге. Прошел километров десять, кругами, два раза возвращался на одно и то же место. О том, что поймают свои или чеченцы, тогда не думал. Вечером вышел на трассу. Навстречу автомашина, ВАЗ-2106, с чеченцами. «Куда?» — «Домой». — «Садись, довезем». — «Смотря куда». Из окна автомашины показался ствол. Привезли меня в какой-то штаб. Там меня узнал один из чеченских командиров: «А ты разве не дома?» — «Почему я должен быть дома?» — «Мы вас же тогда отпустили под честное слово вашего генерала, что всех вас, кто попал в плен, отправят в Россию».
О честном слове генерала он не знал».
«- Начали возить меня по селам, как экспонат. Лопочут что-то по-своему. Иногда говорили по-русски: «Завтра тебе хана, расстреляем» (ДУМАЮ, ЭТО БЫЛ ПРОСТО ОБРАЗЧИК ЧЕРНОГО ЮМОРА. ХОТЕЛИ БЫ РАССТРЕЛЯТЬ, РАССТРЕЛЯЛИ БЫ, КТО ИМ МЕШАЛ?). — «Ну, хана, так хана». Попал к другим — предлагают воевать против русских: » Мы тебе такое оружие дадим, какое ты еще не видел». — «Нет, ребята, если я не стал в вас стрелять, то в своих не буду и тем более». Потом сказали: «Завтра к мулле поедем, в мусульманство тебя будем принимать» (И СНОВА О СИТУАЦИИ, КОТОРАЯ КАК БЫ «ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ». НЕ УБИЛИ ЖЕ ЗА ОТКАЗ И ДАЖЕ НЕ ЗАСТАВЛЯЛИ). Люди вокруг меня менялись постоянно. В одном из штабов снова встретил чеченца, который нас из первого плена отпускал. «Теперь, — говорит, — я тебя командирам не отдам, только матери»».
(ТУТ ЕСТЬ ХОТЬ СЛОВО О ВЫКУПЕ? ИЛИ О ТОМ, ЧТО НЕ ХОТЕЛИ ОТДАВАТЬ, ВЫМОГАЯ ДЕНЬГИ? И, ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ, ЧТО ПЛЕННОГО, ОДНОГО ЕДИНСТВЕННОГО, ВСЕ ВРЕМЯ ПЕРЕВОЗИЛИ С МЕСТА НА МЕСТО? КАК ЖЕ ТОГДА ИСТОРИЯ ПРО РОДИОНОВА СО ТОВАРИЩАМИ, КОТОРЫЙ ТРИ МЕСЯЦА ПРОВЕЛ В БАМУТЕ? ДА ЕЩЕ В САМОМ ЖЕРЛЕ ВОЙНЫ, АНАЛОГЕ КУРСКОЙ ДУГИ ВРЕМЕН ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. ТАМ САМИМ ПОВСТАНЦАМ ЕСТЬ БЫЛО НЕЧЕГО, ПИТАЛИСЬ КОНСЕРВИРОВАННЫМИ ОГУРЦАМИ, БРОШЕННЫМИ ХОЗЯЕВАМИ ДОМОВ, НЕДЕЛЯМИ ХЛЕБА НЕ ВИДЕЛИ. ИМ БЫЛО ДО ПЛЕННЫХ В ТО ВРЕМЯ?)
«Через неделю приехала мама».
Долго парня мучили в военной прокуратуре и военкомате, пришлось даже в госпитале полежать, лечиться от нервного срыва. В какой-то степени врачи положили его туда нарочно, чтобы спасти от обвинения в дезертирстве.
«- Есть чувство неловкости перед товарищами, понимаю их осуждение. Но я понимаю что-то такое, чего не понимают они. Если бы остался, кто знает, что было бы дальше. Пришлось бы стрелять в людей, не видя в них врагов. Знаю парней, которые вернулись оттуда с чувством ненависти. Но кто заставил их ненавидеть чеченцев, а чеченцев ненавидеть нас? (РУССКИХ – ПРОПОГАНДА, А ЧЕЧЕНЦЕВ – ВОЙНА И ГИБЕЛЬ БЛИЗКИХ). От многих слышал, что это бандитское племя, и они понимают только язык выстрелов. Меня же удивило, что чеченцы очень образованные люди, с высоким интеллектом. Понравились их традиции: уважение к отцу, матери, старшим. Многие чеченцы и не хотели выходить из России, это сейчас они говорят, что лучше погибнем, чем будем жить под Россией. Можно было найти компромисс в самом начале конфликта (этот компромисс был найден Дудаевым, но РФ нужен был конфликт и кровь), если бы не амбиции. Обидно, что наш полк должен был быть гарантом безопасности, а стал одним из винтиков машины, которая провоцирует конфликт. Хотелось, когда уходил, совершить поступок, показать, что я против всего этого. Не думал, что совершаю воинское преступление, хотелось почувствовать себя человеком. Обидно было, что с тобой поступают, как с бараном, ничего не объясняя и не спрашивая, и тем более заставляют исполнять приказы, спекулируя на чувстве воинского долга».
А я вот думаю, что именно такой парень должен стать национальным героем. Именно на его примере нужно воспитывать ребят во всех странах. Именно такие люди, честные и справедливые, способные принять смелые решения, становились прототипами героев книг Германа Мэлвилла и Эриха Ремарка, Эрнеста Хемингуэя и Сергея Германа. «Я на стороне тех, кто не умеет стрелять», — написала Полина Жеребцова, писатель и публицист, в детстве пережившая все ужасы войны.
Но вряд ли таким людям найдется место в милитаризированной стране.
А жаль, очень.
Дальше в книге идет глава, посвященная солдатским матерям. Их лозунгом тогда было: «Не отдадим сыновей на преступную войну».
Одна из основных организаторов Союза солдатских матерей, Т.Фролова, рассказывала в интервью:
— Мы приехали в Чечню и сказали: «Вот мы, делайте, что хотите, только отдайте нам наших детей… …Они нас прощали, они нам отдали всех пленных».
«Всех» — это слово женщины, которая там была и своим трудом, своим подвижничеством, спасла тысячи людей с обеих сторон.
Женщинам даже удалось добиться прекращения огня. Но приехал Грачев, женщин пытались арестовать, угрожали (заметьте, не «злые чеченцы»). И военные действия возобновили.
Тема эта и для меня не новая, я уже беседовала с Валентиной Мельниковой, ответственным секретарем Комитета союза солдатских матерей России. В книге Валерия Киселева Лидия Бекбузарова только подтверждает вывод:
«- В Чечне наши женщины из комитета бывают постоянно. С полевыми командирами отношения хорошие. С ними и договариваемся. В основном на обмен. Ни разу за выкуп. Обменяли за это время 26 солдат (ВСЕГО ЗА ПЕРВУЮ ВОЙНУ ЖЕНЩИНЫ ИЗ КОМИТЕТА СПАСЛИ ИЗ ПЛЕНА 3500 СОЛДАТ. ПРИ ДОБРОВОЛЬНОМ СОДЕЙСТВИИ САМИХ ЧЕЧЕНЦЕВ). За одного пленного чеченца — четверо русских.
— Как боевики относятся к нашим пленным?
— Чеченцы стараются сохранить ребят для обмена. Берегут, кормят нормально.
— Лидия, а как вам удается пробираться в места, где они держат пленных?
— Боевики у матерей даже документов не спрашивают. Это на наших блокпостах еще нервы мотают. На какого командира попадешь. В селах пленные обычно содержатся по 3-5 человек в доме. Тяжелораненых мы не видели, но с ранениями ребята есть. О фактах издевательства над пленными не слышали. Солдаты об этом не говорили».
Дальше идет рассказ о 124 судебно-медицинской лаборатории.
«- Нет, мам туда не пускают. Со всей России здесь мамы, ходят как тени. Не плачут, слезы кончились. Им разрешают только смотреть видеозаписи, по ним они и определяют, их это сын или нет (вот вам и экспертиза). Потом солдаты-срочники кладут то, что осталось, на носилки, кувырк — в цинковый гроб и — получай мама своего сыночка. Смотреть на все это — надо стальные нервы». Вот и вся правда об опознании. Мало того, что опознавали матери по носкам, да еще и с видеозаписи.
А вот еще одно живое свидетельство из этой книги. И все о той же типологической ситуации. Рассказывает мама пленного солдата.
«- Сначала познакомилась с Резваном. Он местный авторитет, раньше был директором кирпичного завода, 46 лет ему, три маленькие дочки. Потом через него познакомились с Молди, это комендант Шали. Он успокоил: «Не плач, мать, жив твой сын». Поняла, что он и брал моего сына в плен. Солдат контрактников они сразу в расход, а срочников пощадили. Узнала, что у чеченцев много русских женщин, разыскивающих своих сыновей. Живут у них, стирают, готовят (И «КРОВОЖАДНЫЕ ЗЛЫЕ ЧЕЧЕНЦЫ» НИКОГО ИЗ МАМ НЕ ОБИДЕЛИ. ВОТ ТАК. А ПРЕДСТАВЬТЕ ЧЕЧЕНКУ В ТАКОЙ ЖЕ СИТУАЦИИ, ПРИШЕДШУЮ К ТОМУ ЖЕ ШАМАНОВУ? ИЛИ, НЕ ДАЙ БОГ, К БУДАНОВУ). Живет и мать замполита Майкопской бригады, но ей не знают, как сказать, что сын ее не в плену, а давно погиб.
— Лидия Степановна, а в селах чеченских вы бывали?
— Молди возил меня в горы, были в трех селах. У села Агашты мне вдруг дают в руки японскую рацию, и я … слышу голос своего сына. Так мне дали убедиться, что он жив. Но все равно, тянут и тянут… Поразило, что чеченцы очень хорошо одеты, все в новых камуфляжах, лучше наших офицеров (УЗНАЛА, НОВЫЙ КОМУФЛЯЖ ПОКУПАЛИ У ТЕХ САМЫХ ОФИЦЕРОВ. СМЕШНО? И, КСТАТИ СКАЗАТЬ, НА ФОТО ТЕХ ЛЕТ ЧЕЧЕНСКИЕ ОПОЛЧЕНЦЫ НЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО ОДЕТЫ. ТАК ЧТО, НАВЕРНОЕ, ЭТО ЗАВИСИЛО ОТ МЕСТА И ВРЕМЕНИ. У ЧЕЧЕНЦЕВ НЕ БЫЛО ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО СНАБЖЕНИЯ. ЛЮДИ ВСЕ ПОКУПАЛИ САМИ. ПРОДАВАЛИ СКОТИНУ, КОВРЫ, ВСЕ СКОЛЬКО-НИБУДЬ ЦЕННОЕ, НА ЭТО И ОДЕВАЛИСЬ, И ВООРУЖАЛИСЬ. А ЧАЩЕ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ ТРОФЕЯМИ, ДОБЫТЫМИ В БОЮ). Вернулись в бригаду, как раз туда приехали генералы Тихомиров и Шаманов, я к ним, попросила, чтобы уговорили чеченцев вернуть сына. Они чеченским командирам сказали это, но те все равно тянут. Соглашаются на словах, а на деле ни с места. Поняла там, что у наших военных человеческих контактов с чеченцами нет. Встретила опять полковника Пилипенко, спрашивает меня: «Как дела?» Поняла, что бесполезно его спрашивать о сыне. Наконец в Шали в нашей комендатуре заместитель министра юстиции Чечни сказал, что завтра мне привезут сына. Мы как на иголках сидим, в каждую проходящую машину смотрим, Молди проходу не даем. Встретили Резвана: «Резван, миленький, отдай мне сына, денег дам…» — «Зачем мне деньги, я здесь самый богатый на пять сел». Всегда здесь с нами был и Шарпудди с чеченского телевидения, тоже хлопотал за нас.
— И как вы встретились с сыном?
— Подъехала машина, вывели парня. Худой — кожа да кости, цвет лица землистый, глаза пустые. Со мной сразу плохо стало, валидола таблетку под язык — и как зареву… Одна треть от сына осталось… Стоит молчит. Потом он сказал, что тоже чуть не разревелся, но постеснялся, что кругом много мужчин. Всю ночь мы с ним проговорили, не спали совсем… Все тело у него было изъедено вшами, ноги в болячках, во сне разговаривает. Я его держу за руку: «Сережа, я мама, мама». Я ему масла, кофе, а он: «Хлебца бы». Рассказал, что кормили так: на рассвете три ложки риса и кусочек лаваша, и как солнце зайдет — то же самое, или кормили какой-то шулюмкой из муки на одной воде (ИНТЕРЕСНО, ЧТО ЕЛИ В ЭТО ВРЕМЯ САМИ ЧЕЧЕНЦЫ? ДУМАЮ, ТОЖЕ НЕ СЫТНО. ГОРОД В ТО ВРЕМЯ НЕЩАДНО БОМБИЛИ). Рассказал, что держали их в одних наручниках, прикованными друг к другу и к ножке кровати. Еще он рассказал, что когда его уже везли, чтобы вернуть мне, их машину обстрелял снайпер. Чеченцам это было не нужно… (ДУМАЮ, КТО БЫЛ СНАЙПЕРОМ, НЕ ТРУДНО ДОГАДАТЬСЯ. В ТОТ ГОД В ИЧКЕРИИ БЫЛО ТОЛЬКО ДВЕ СИЛЫ). Молди сказал, что, как мужчина, был обязан сдержать слово и вернуть мне сына.
— А почему чеченцы не вернули его нашим военным?
— Не доверяли они нашим военным. Сыну сказали, чтобы не делал глупостей, бежать не пытался, а мать приедет — отдадут ей.
— И денег с вас не взяли за сына?
— Нет, конечно.
— А полковника Пилипенко видели потом?
— Видели. Он сказал, что это его заслуга, что мне вернули сына. А потом он как стал сына издевательски спрашивать, что, может быть, он мусульманство принял, обрезание ему сделали, я ему такую истерику закатила… Как так можно издеваться над человеком…».
Странно, Пилипенко очень хорошо отнесся к Любови Родионовой (активно помогал ей) и плохо – к Лидии Антонычевой. Не приглянулась ему последняя, что ли? И про шутку Пилипенко о принятии мусульманства пленным солдатом – настораживает. Не приложил ли руку и он к созданию месточтимого святого.
В книге много еще сведений. Разных. Подтверждающих человеколюбие чеченских боевиков или их жестокость. Да такие свидетельства тоже есть. Их, правда, намного меньше, чем первых. И упоминаются такие случаи только как пересказ. Наверное, такое тоже было. Не без этого. Так же, как были в Великую Отечественную войну случаи расстрела пленных или изнасилования немок. Всему виной война, сука, — как написал мой хороший друг, известный писатель Сергей Герман, сам прошедший тот ад.
Читатели помнят, наверное, ту историю в Первомайске, когда в январе 96 года в плен захватили 36 бойцов-ОМОНовцев. И всех отпустили. Да, да, просто отпустили тех, кто пришел убивать. Их вывели из-под обстрела и перевели в безопасное место вблизи села Новогрозненское. Затем они были переданы российской стороне в присутствии журналистов и родственников, в обмен чеченцы получили тела погибших повстанцев.
И, в довершении, я хочу рассказать абсолютно достоверный случай, рассказанный мне одним моим другом, которому я верю безоговорочно.
Была первая русско-чеченская война. Шел бой. Повстанцы сражались за Грозный. И вот, под обстрелом, нашли в развалинах дома семью русских, мать и двоих детей, прячущихся от взрывов. Женщина была страшно напугана, не знала, что ожидать от людей в военной форме, держащих в руках оружие. Их вывезли из города, переправили в Гудермес, в семью одного из добровольцев. И с ним я тоже познакомилась, абсолютно мирный, добрый человек. Позже, вместе со своими близкими, русскую маму и ее маленьких детей перевезли в Дагестан. Единственное, о чем просил командир отряда: рассказать всем, что чеченцы не убийцы, они просто сражаются за свою свободу и мирную жизнь. Но, естественно, правдивого рассказа от русской женщины никто не услышал. Возможно, причина та же самая, про которую написал в своей книге журналист Валерий Киселев.
«В письме он (солдат, бежавший из плена) категорически отказался рассказывать что-либо, ссылаясь на запрет ФСБ (ОБЪЯСНИЛ БЫ МНЕ КТО-НИБУДЬ, ЧТО ОСОБЕННО СЕКРЕТНОГО В ИСТОРИИ ОЧЕРЕДНОГО «КАВКАЗСКОГО» ПЛЕННОГО)».
Да, России дорого достался Конституционный порядок (И ПРО ЭТОТ САМЫЙ ПОРЯДОК. КТО ПОМЕШАЛ ПРАВИТЕЛЬСТВУ НАЧАТЬ НАВЕДЕНИЕ ЕГО С САМОЙ МОСКВЫ, КОТОРАЯ В ТЕ ГОДЫ БЫЛА ПРОСТО БАНДИТСКОЙ СТОЛИЦЕЙ, И ВЫСТРЕЛЫ ЗВУЧАЛИ ТАМ НЕ РЕЖЕ, ЧЕМ НА ЛИНИИ ФРОНТА. ГИБЛИ МИРНЫЕ ЛЮДИ. А СКОЛЬКО ПОГИБЛО МОЛОДЫХ РЕБЯТ, РЕШИВШИХ ПОИГРАТЬ В БАНДЮКОВ. И КОТОРЫЕ ЖИЛИ БЫ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО, ЕСЛИ БЫ ЭТОТ КОНСТИТУЦИОННЫЙ ПОРЯДОК СОБЛЮДАЛСЯ В САМОЙ РОССИИ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ОНИ БЫЛИ БЫ ЗАКОНОПОСЛУШНЫМИ ГРАЖДАНАМИ. НО ЗАКОНА В ТЕ «СВЯТЫЕ ДЕВЯНОСТЫЕ», НЕ БЫЛО). А еще дороже – Антитеррористическая операция – другими словами – Вторая русско-чеченская война. То, что весь мир получил в ходе этой «операции» — хватит на целый век. Не отмыться, не забыть всех ужасов и не остановить последствий. Да никто и не пытается остановить.
Все вокруг довольны.
И напоследок – отрывок из листовки конца 1999 года, распространяемой федеральными войсками в осажденном Грозном.
«Лица, оставшиеся в городе, будут считаться террористами и бандитами, и их будут уничтожать артиллерия и авиация» (Нормально так обращаться к жителям своей собственной страны, если поверить в наведение Конституционного порядка и борьбу с терроризмом?Причем: террор – это физическое насилие, вплоть до убийства, по отношению к политическим противникам (Дудаев и Масхадов разве не политические противники?). Тактика запугивания. А терроризм – это политика террора. Так кто террорист?).
Ничего не напоминает? А если в начале добавить слово: «Achtung!»?
И, предположим, мне некуда идти, или не могу уйти? Все – кирдик?
И – так оно и было. Город покрыли ковровые бомбардировки. Позже, при зачистках, мирных жителей расстреливали, не взирая на национальность. Но это уже другая история, как говорит в «Следствие вели…» гениальный артист Леонид Каневский. А привела я этот пример лишь для того, чтобы проиллюстрировать мои слова о пропаганде. Вот когда многолетняя работа СМИ РФ стала приносить весомые плоды.
И вывод солдат, попавших в ЧРИ во вторую войны был однозначный:«лучше кажется биться до смерти или покончить с собой, чем попасть в плен, в лучшем случае не стоит попадать таким диким народам».
А то, понимаешь ли, живыми ребята возвращались к родным мамам. Непорядок. А так – груз 200. Все «чинно и благопристойно».
Это же пишет журналист Ольга Алленова в своей книге «Чечня рядом. Война глазами женщины».
«Начало второй чеченской кампании протекало на мощном патриотическом запале. Я помню, какие разговоры ходили тогда в армии: генералы повторяли, что в этот раз доведут войну до конца и никто не сможет остановить их; простые солдаты говорили, что «нужно уничтожать бандитов, которые взрывают наши дома» (НЕ ЗРЯ СТАРАЛИСЬ); контрактники уверяли, что в Чечню приехали, чтобы защищать свои семьи и дома от бандитского произвола (дом и семья в Коврове, а защищать поехали на Кавказ. У них или чувство юмора своеобразное, или знание географии на два с минусом?)».
И – главное, весь мир им поверил. Даже такие политики-миротворцы, как Тим Гульдеман.
ПОИСКИ ПРАВДЫ.
КАВКАЗЦЫ – ПЛЕННИКИ, ИЛИ ВЕСЫ ФЕМИДЫ.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.
В.В. Жириновский, «Независимая газета», 1 июля 1999 года.
«Хороший чеченец – мертвый чеченец. По Чечне надо нанести ядерный удар и превратить ее в одну черную яму».
М. В. Леонтьев, журналист, публицист.
«Удар ракетами по грозненскому рынку – это не совсем варварская акция, как ее воспринял мир. Вести из Чечни о бомбежках и гибели МИРНОГО НАСЕЛЕНИЯ – это как раз самые радостные вести. Ибо в этом случае чеченцы сами принесут головы Масхадова и Басаева и скажут: «Что нам еще сделать, чтобы бомбежки прекратились?»
********************
«Моё сердце еще и сейчас сжато от горя по своим убиенным: братьям, сестрам, старикам, детям – и слёзы льются из глаз, будто этот геноцид над нами происходит сию секунду. За эти годы, могу смело поклясться, вся несправедливая, лживая грязь, которой нас облили, обвинив во всех тяжких грехах, не дает мне дышать свободно даже вдали от Родины. Слишком тяжело носить на шее ожерелье, сотканное именно для нас, чеченцев, слишком много нашей крови течёт на обожженную землю, слишком много льется слёз. Так не должно быть!
Ведь есть конец всему?..»
Это написала женщина-чеченка, прошедшая все круги ада во время войны. Она сама попала под бомбежку на Грозненском рынке (ту самую, которая так обрадовала российского публициста) и была тяжело ранена. Настолько тяжело, что и до сих пор полностью не поправилась.
************************
По Центральному рынку и Центральному роддому были выпущены тактические ракеты «Точка У».
««Точка У» — ракета весом только одной боеголовки 480 кг. Она разрывается на высоте до 30 метров, поражая все живое в радиусе 40 га.. Я сам был на этом рынке, там погиб мой сосед. Раны тех, которых я видел в больнице, были ужасными. Оторванные головы, руки, ноги, осколочные ранения, причем не от мелких осколков, а довольно большие дыры в теле человека», — объяснил мне очевидец той трагедии. – «Ракета, которая взрывается на высоте 30 метров, не дает шансов укрыться в поле или в окопах».
А люди и не укрылись. Просто не успели. Те, которых ранило, в первую секунду даже не чувствовали боли, с ужасом видя, как на их глазах у проходящих мимо отрывало головы. Тела разрывало, конечности, куски плоти разлетались по прилавкам. Там, где еще секунду назад шла жизнь, надолго воцарился мрак, боль и ужас.
Ну, разумеется, такие ракеты применили в месте скопления мирных жителей чисто для научного опыта, чтобы посмотреть, как оно все выйдет. И эффект очень порадовал политиков и публицистов, что следует из заявления Леонтьева, приведенного выше. Как же, теперь их все будут бояться. Как бешенных собак.
*********************
В той же книге Ольги Алленовой читаю:
«Говорят, в Ханкале есть большая яма, накрытая брезентом и присыпанная землей, в которой содержат пленных. Во время боевых действий такие ямы действительно использовались как изоляторы. По словам сотрудника чеченского УБОПа, к которому неоднократно обращались чеченцы с жалобами на неправомерные действия военных, яма для пленных в Ханкале есть и сейчас (САМА ЖУРНАЛИСТ ВИДЕЛА ТО МЕСТО, ГДЕ БЫЛИ ЯМЫ ДЛЯ ПЛЕННЫХ).
– Забирают чеченцев, которых в чем-то подозревают, и держат там до тех пор, пока не проверят, – рассказывает убоповец. – Многие умирают там от побоев, потому что во время допросов их бьют и пытают. Я знаю сотрудника бывшей чеченской милиции, капитана, которого задержали на блокпосту по дороге в Грозный и увезли в Ханкалу. Ему повезло: родственники обратились к гантамировцам, и те договорились о его освобождении. Правда, когда его отпускали, пригрозили, что если что-нибудь расскажет – найдут и убьют».
А теперь напишу здесь все, что узнала сама, что мне писали мои друзья, и в чем я уверена полностью.
Одна история потрясла меня. В небольшом селении стояли у колодца девушки. А в то время трое и более человек, собравшихся вместе, считались бандгруппой. И по ним, с большого расстояния, выстрелили из артиллерийской установки. Родственники потом собрали разбросанные вокруг колодца куски человеческой плоти и похоронили, оплакивая.
В чем была вина этих девушек? Что они сделали тогда не так? Пошли за водой? Стояли и, наверное, шутили, рассказывали мелкие девчоночьи сплетни, кто за кого собрался замуж и кто-кому нравится. А, может, разговаривали о еде, о вкусных пирогах, которые пекли до войны, потому что тогда был голод, а когда люди голодают, говорить хочется только о еде.
Кому и какую опасность несло их существование в этом мире? У них же ничего не было, кроме их родных гор, родительского дома и пары ведер.
А вот еще история, присланная мне по почте.
«Ну, например, если Вас устроит, такой был случай в 96 г.. Зима. На 36 участке Старопромысловского р-на. Пос. Подгорный. Тогда уже этот район и до центра Грозного контролировался российскими военнослужащими. И постоянно, в месяц несколько раз, они под предлогом паспортного контроля ходили по посёлкам. Обычно в сёлах и в посёлках людей на те времена оставалось немного, поэтому все старались держаться вместе. Ну, в общем, в тот день, где-то в январе через 2-3 дома раздались автоматные очереди, я находилась с больным отцом в доме, услышав это выскочила, там уже собрались несколько соседей. После ухода военнослужащих, мы зашли в дом (а то боялись). Там лежали на полу трое мужчин. Дима (русский) и два чеченца – Зелимхан и Муса. По всей видимости, они сидели за чашкой чая, курили и общались, когда заскочили военные, ну, наверное, может не сразу встали или…???? У Димы осталось 2 детей и жена, у Зелимхана дочка (первенец), позже и жена погибла, у Мусы 6 детей и жена».
«Я могу Вам описать, как в первую Чеченскую войну убили полную семью, специально переехав БТРом». – написала мне та же женщина.
Она сама во время бомбежки оказалась на рынке (работала в ларьке продавцом), получила страшные раны, лишилась глаза, руки, вся израненная, живет на обезболивающих. Болит изуродованное взрывом тело, болит душа, которую уже не залечить никогда. Она потеряла в войну сына, 15-летнего мальчика, доброго и милого (как и любой сын для любой матери). Он вышел из дома и больше не вернулся. О судьбе его эта женщина ничего не знает до сих пор. Она просто верит, что он жив, 34-летний красавец-мужчина. Но это только вера, в жизни чудес не бывает.
А вот случай, произошедший в Грозном, иллюстрирующий «геноцид русских», как нельзя лучше. «Хотели доехать до нашего Главного штаба на машине УАЗ. Но из-за поквартального обстрела Грозного российскими оккупантами, мы остановили машину возле пятиэтажки. Вдруг, увидели возле подъезда этого дома мирных жителей. Стоят как вкопанные, плачут и просят помочь. Это были русские, которые жили в Грозном. Для нас разницы не было, чеченец, русский или украинец. Это были наши граждане. Российские оккупанты убивали всех подряд, своими бомбами и ракетами. Мы крикнули им: бегите в подъезд, сядьте и прислонитесь к этой стенке! Переждав пока не стихнет канонада, мы остались перед выбором — ехать под обстрелом в Штаб или в сторону поселка Гикало, где стрельбы не было. Взяв с собой эту семью, обвесив внутри двери УАЗа бронежилетами, мы тронулись в путь. Выключили фары своей машины, так как над городом летали российские самолеты. Это всего лишь один случай, но таких было много».
ПОИСКИ ПРАВДЫ.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ, ПОСЛЕДНЯЯ И САМАЯ КОРОТКАЯ.
Немного повторю уже написанное мною.
Б. Ельцин, президент РФ и хронический алкоголик:
«…Всех этих падл уничтожить. Сутки-полтора подготовьтесь, как следует, чтобы что-нибудь там не натворить, понимаешь, во вред себе». «Чечня – это центр международного терроризма, коррупции и мафиозности! Чеченцы – это же ВСЕ бандюги, понимаешь! Эти черные повязки, понимаешь, навязали на головы! ВСЕХ их будем уничтожать! Я сам являюсь заложником этого кризиса, а мой друг Билл поддерживает российскую акцию подавления мятежа».
М.И. Барсуков — российский государственный и военный деятель. Директор Федеральной службы безопасности Российской Федерации, генерал армии. Из публичного выступления по российскому ТВ 20 января 1996 года:
«Чеченец может только убивать. Если не способен убивать, то он грабит. Если и это не способен делать, то он ворует, а другого чеченца нет. Таким образом, чеченцы либо убийцы, либо бандиты, либо воры».
В.В. Тихомиров, генерал армии. Командующий объединенными войсками в Чечне. Заявление на пресс-конференции в июле 1996 г.:
«Я могу вести переговоры с бандитами только на одну тему – о сдаче оружия. Альтернатива этому – поголовное истребление бандитов, а поскольку, как недавно заявил шеф ФСБ генерал армии Барсуков, бандитами является ВСЕ НАСЕЛЕНИЕ ЧЕЧНИ, то делайте соответствующие выводы».
«На Кавказе нет стариков — есть бывшие боевики, нет детей — есть боевики будущие, и уж точно нет женщин — есть инкубаторы для боевиков», — это уже вывод простого среднестатистического россиянина, следствие приведенных выше высказываний (взяла из сети).
В.В. Жириновский, российский политик, депутат ГосДумы, «Независимая газета», 1 июля 1999 года:
«Хороший чеченец – мертвый чеченец. По Чечне надо нанести ядерный удар и превратить ее в одну черную яму»
М. В. Леонтьев. Российский журналист. Убежденный сторонник силового решение проблем в Чечне. Похоже, сторонник всего, на что ему укажут сверху:
«Удар ракетами по грозненскому рынку – это не совсем варварская акция, как ее воспринял мир. Вести из Чечни о бомбежках и гибели МИРНОГО НАСЕЛЕНИЯ – это как раз самые радостные вести. Ибо в этом случае чеченцы сами принесут головы Масхадова и Басаева и скажут: «Что нам еще сделать, чтобы бомбежки прекратились?»
Сергей Доренко, журналист, политолог.
«Чечню надо подвергнуть локальному ядерному удару. Провести тактику выжженной земли.Всех депортировать.
Аргунское ущелье будет ещё глубже.Там проводят операцию авиация с применением вакуумных и глубинных бом».
А.В. Квашнин, генерал армии:
«Генерал Ермолов вот не зря хотел уничтожить это зловредное племя, он понимал, что никаких надежд перевоспитать чеченцев нет. Все беды на Кавказе и в России из-за них. Чеченцы как были дикарями, так и остались».
Президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Сергей Гончаров:
«Чеченцы — воинственная нация, они умеют воевать. К сожалению, в этом поколении нам НЕ УДАСТСЯ С НИМИ ПОКОНЧИТЬ. Их дети уже в семилетнем возрасте готовы держать оружие и мстить за отца и брата. Война с Чечней идет не одно столетие, а уничтожить дух противостояния нам не под силу…»
Аркадия Бабченко, журналист и правозащитник, воевал в Чечне на стороне федералов:
«Вся война была одно большое преступление. … Со всех телеканалов, с газет начали доносить до людей одну простую вещь, что чеченцы — это не люди. Чеченцы — это враги, это изверги, это террористы, это убийцы и их надо убивать, их надо УНИЧТОЖАТЬ ВСЕХ. Я когда был солдатом, мне зачитали приказ, что любой чеченец мужского пола в возрасте от 10 до 60 лет является бандитом и подлежит уничтожению».
А теперь – вот определение террора (повторюсь, но истина от этого не потускнеет):
«Физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, убийства, по отношению к политическим противникам; тактика запугивания».
Так скажите мне, иностранке, кто тут у нас террорист?
Разве не Ельцин, когда говорит, не скрывая: всех этих падл уничтожить? Жириновский (юрист, между прочим), с его словами: хороший чеченец – мертвый чеченец?
Для журналиста-международника Леонтьева, гибель мирных людей от бомбежек – самые радостные вести. И этот человек до сих пор не в международном списке террористов?
И как, по-вашему, поступали солдаты, которым зачитали приказ о том, что все чеченцы-мужчины от 10 до 60 лет бандиты (так вот без суда и следствия припечатали)? Убивали. И уже точно не спрашивали возраст. Убивали женщин, детей, стариков.
Они же восстанавливали Конституционный порядок и участвовали в антитеррористической операции.
Вот так все и вывернули наизнанку.
Иконы, или картины (все же не канонизирован РПЦ, нужно и совесть иметь), как поправил однажды знакомый священник, изображают «святого мученика»Евгения Родионова с автоматом. От этого новшества в иконописи А.Рублев нервно курит в сторонке.
Бывший заместитель командующего Дальней авиации Анатолий Кудрявцев
Бывший заместитель командующего Дальней авиации Анатолий Кудрявцев: «Я был единственным среди членов Военного совета ВВС, кто был против присвоения генеральского звания Джохару Дудаеву»
В генеральской «трёшке» на Олимпийском проспекте царил холостяцкий беспорядок. Пыль серела на стеклянных дверцах импортной стенки, о которой мечтала каждая советская семья в начале 80-х. Всюду – на полках, столах и шкафах, стояли маленькие стратегические бомбардировщики, «звёздокрылые» истребители и перехватчики – пластмассовые, металлические, бумажные, также покрытые пыльным бархатцем. Всю стену в кабинете занимал огромного размера выцветший флаг Военно-воздушных сил СССР. К нему были приколоты сотни значков пилотов разных стран, и по тому, с какой гордостью хозяин квартиры рассказывал о своей коллекции, нетрудно было догадаться, что вся эта алюминиево-латунная фалеристика составляет главное богатство генерала.
Чтобы подойти к журнальному столику, пришлось переступать через разбросанные по полу фотографии: курсантские снимки, военные гарнизоны, красавцы – стратегические бомбардировщики, генералы авиации на фоне Кремля… Похоже, к встрече генерал готовился основательно.
– А фотография командира Тернопольской дивизии тяжёлой бомбардировочной авиации в Тарту генерала Дудаева у Вас случайно не сохранилась?
– Никогда с Дудаевым не фотографировался, хотя был его непосредственным начальником. Никогда наши отношения не были не то что близкими, а просто доверительными. И честно говоря, я был против присвоения Дудаеву звания генерал-майора, единственный был против – из восьми членов Военного совета ВВС (один из них обязательно гражданский – секретарь Московского городского комитета партии), которые в советское время имели право присваивать генеральские звания.
В генералы Дудаева проталкивал Пётр Степанович Дейнекин: дадим, настаивал, чеченцу генерала. И Военный совет пошёл на уступки. А если бы Дудаев оставался «чёрным полковником», то, может быть, ничего в Чечне не произошло бы. Полковник Дудаев продолжал бы нормально командовать дивизией, дивизия – это крошка для Вооружённых сил страны. Но когда ему присвоили звание генерала, создали для чеченцев чуть ли не полубога. Уже через несколько месяцев у Дудаева начались «заскоки». Мне стали докладывать из Тарту: Анатолий Александрович, он использует служебный самолёт, летает в Грозный, возит неизвестно что. Лечу в Тарту, говорю: Джохар, ты или занимайся дивизией, или уматывай к чёртовой матери. Он: я уйду в политику. Ну, уходи, дивизию передавай. Он уволился и полетел в Грозный. Вдруг президентом его избирают. Это была стратегическая ошибка.
– Что же заронило недоверие к Дудаеву, несмотря на то что он был «нормальным» командиром дивизии?
– Это произошло, когда с маршалом Виктором Григорьевичем Куликовым я прилетел в Тарту с инспекцией. Маршал попросил Дудаева проводить его в туалет. Чтобы выполнить просьбу маршала, Дудаев вызвал своего начальника штаба. Выходило, комдив либо не знал, куда его лётчики ходят, что непозволительно по армейским законам, либо по своим горским законам счёл для себя зазорной просьбу маршала. Куликов потом возмущался: зачем поставили его командиром дивизии – не знает, где туалет?! Повод, может быть, анекдотичный, но в любом случае полковник Дудаев предпочёл законы гор законам армии. Вот тогда и закралось к нему недоверие.
Мебельщик никогда не будет министром обороны
Мой собеседник генерал-лейтенант в отставке Анатолий Александрович Кудрявцев занимал должность заместителя командующего Дальней авиации по политической части (последнего политрука ДА после развала СССР переименовали в зам. командующего по воспитательной работе). Он родился в Москве в 1937 году. Отец – таксист, мать – ткачиха. Учился в 417-й школе и одновременно во 2-м московском аэроклубе. Окончил 6-ю авиационную школу лётчиков-истребителей в Пензе и затем Сызранское истребительное авиационное училище. Лётчик-истребитель. Служил в Саратове, в Уссурийске, в Чехословакии. Окончил Академию Генерального штаба, в 1981-м присвоено воинское звание генерал-майора авиации. Кудрявцев одно время занимался подготовкой лётчиков Кубинки к показу иностранным гостям и покупателям авиационной техники. Позже эти лётчики составили знаменитые пилотажные группы «Стрижи» и «Русские витязи». В отставку генерал-лейтенант вышел за несколько месяцев до трагических событий у Белого дома в 1993 году.
…Наш разговор о Дудаеве не мог не перерасти в обсуждение начала чеченской войны:
– Ввод танков в Грозный был самоубийством, – заявил Кудрявцев. – Это же опыт исторический: танками можно окружить город, а потом потихонечку, по секторам, уничтожать противника. А здесь в Грозный… строевым шагом, друг за другом… чтобы пацаны заживо горели. Это же дикость! Кто скомандовал – не знаю до сих пор.
– Вообще-то некоторые указывают на Павла Грачёва.
– Павел Грачёв бездарный абсолютно. Десантник. Десантник не обладает нужным кругозором, чтобы вести военные операции. На первом курсе в Академии Генерального штаба изучают армейские операции, на втором – фронтовые операции, которые состоят из армейских. Построен курс очень умным человеком. А Грачёв, помнишь, заявил, что одним полком за два часа всех сомну. И обкакался. Положил огромное количество людей. И получил звание генерала армии, героя. Так Ельцин мог спьяну только награждать.
– А чем вы объясните то, что многие годы у нас министр обороны – бывший торговец мебелью?
– Мебельщик никогда не будет министром обороны. Никогда. Путин и Медведев, может быть, хорошие управленцы, но не вояки, и они ставят удобных людей, говорили, похожих на специалистов отмыть деньги, откат сделать. Авианосцы покупают, «Мистрали»…
* * *
Рассказывая о Дудаеве, о разделе Вооружённых сил после развала Союза, генерал то и дело подходил к книжному шкафу, полки которого были уставлены толстыми тетрадями в твёрдом переплёте. Оказывается, Кудрявцев на протяжении двадцати лет ведёт дневник. Листая генеральский дневник, я припомнил, как писал когда-то знаменитый русский публицист Василий Розанов в свойственной ему эпатажной манере: «Моя кухонная (прих. – расх.) книжка стоит «Писем Тургенева к Виардо»… Это – другое, но это такая же ось мира и, в сущности, такая же поэзия. Сколько усилий! бережливости! страха не переступить «черты»!..» Написанные нанятым журналистом «Записки президента» Бориса Ельцина, на мой взгляд, также уступают лаконичной правде генеральского дневника, со всеми ценами на бензин, пиво, колбасу и валютным курсом.
Ещё меня поразило, что в своём дневнике политрук Дальней авиации, человек родом, так сказать, из «пещерного социализма», постоянно цитирует Евангелие, почти ежедневно отмечает церковные праздники, интересуется Кораном и Торой, читает астрологические прогнозы, любит Цветаеву и Ахматову, прибегает к изречениям античных философов и мыслителей эпохи Просвещения. В 55-летнем возрасте его неотступно преследует тема любви, тайны отношений между мужчиной и женщиной. Прав был классик: «Широк русский человек!» И никто не знает, каких ухищрений стоило мне уговорить генерала опубликовать лишь толику его дневниковых записей.
Год Лунной обезьяны
1992 год. Год преподобного Сергия Радонежского и год Чёрной Обезьяны – потому, что правит водная стихия (обозначается чёрным цветом). В европейской астрологии каждым годом управляет одна из семи планет: Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер или Сатурн. 1992 год будет под покровительством Луны. Луна несёт личные изменения в жизни. Объединяя восточные и европейские астрологические символы, 1992 год можно назвать годом Лунной обезьяны, произойдёт много больших перемен.
1 января. Новый год встречали в Георгиевском зале Кремля, а в 23:00 перешли в банкетный зал, стол №65. П.С.Дейнекин (главком ВВС) с женой, мы, всего 10 человек. Выступили Хасбулатов, посол США, мэр Москвы Г.Х. Попов. Концерт («Русские узоры», цыгане). Аукцион, осётр, поросёнок…
***
На 01.01.1992 г. польской стороне передано 97 военных городков, 11 гарнизонов и 8 аэродромов. Наши части ушли из трёх воеводств, планируем передать ещё 285 городков.
***
Для Москвы и Ленинграда в 1992 г. будет поставлено 152 тыс. тонн мяса, сухого молока и масла.
2 января. Либерализация цен: сахар
8 руб. 40 коп., буханка 2 руб. 60 коп., батон ~ 4 руб. Рынок: баранина 200 руб./кг, яйца 35–40 руб., водка 42 руб.
Вызвал Иванов В.С. (1-й зам.) – предложил должность в КДА (командование Дальней авиации. – Ред.) – СОГЛАСИЛСЯ. В настоящее время лучше быть хреново получающим, чем пенсионером. Но вдруг Дальнюю авиацию расформируют, тогда можно подумать.
***
Нынешние правители силы не имеют реально и хорошо об этом знают. Они готовы продать всю Россию, чтобы набить карманы и удрать, бросив великую страну на произвол судьбы. Только народ, одураченный Горбачёвым и Ельциным, Яковлевым и Шеварднадзе, Примаковым, Бурбулисом, Гайдаром, Козыревым, будет расхлёбывать горькую чашу.
3 января. Снег с дождём. Зимнее утро – утро надежды. Пришли списки офицеров на продпаёк, хотя говорят, что продуктов нет.
***
Смена государственных флагов – СССР на Россию. Говорят: всё спокойно, никто присягу не принял. В Грузии Тенгиз Китовани ведёт борьбу против Гамсахурдия.
4 января. Подписан Приказ №01583 от 24.12.91 о назначении. Оклад 880 руб. (было 960 руб.) Цены: колбаса 60–170 руб., пиво – 10 руб./литр, курица – 50 руб., хлеб 2 руб. 60 коп.
***
16:30 – Офицерское собрание. Принято обращение о сохранении на переходный период единых Вооружённых сил.
5 января. В соответствии с приказом МО 1991 г. №586 «Об общественно-гуманитарной подготовке личного состава Вооружённых сил» в январе 1992 г. провести обучение по темам: 1. «Особенности общественно-политической обстановки в мире и стране» (4 часа); 2. «Создание и становление русской армии. Военные реформы Петра I» (4 часа).
Установить обязательность плановой ОГП для всех военнослужащих, независимо от убеждений, политических взглядов, религий. Занятия проводить в дни командирской подготовки.
***
Бывшая сверхдержава внушает СТРАХ, но теперь не своей грозной МОЩЬЮ, а СЛАБОСТЬЮ.
***
Овидий утверждал ещё 2000 лет назад, что женщина расцветает в полную меру лишь после 36 лет.
6 января. Рождественский сочельник (нужен гусь, но трудно достать). Хлеб, мука, молоко, сахар, масло, водка – по регулируемым ценам.
***
Грузия – захватили Дом правительства. Президент Гамсахурдия «сбежал». Черноморский флот – на что претендует Кравчук: 45 крупных кораблей; 28 подводных лодок; 300 лёгких судов; 85 вертолётов и самолётов палубной авиации.
7 января. Рождество. «Горе земле, в которой подчинённые, начальники и суды, а не законы управляют гражданами и делами» (М.И. Кутузов). «Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаются перед одним настоящим» (А.С. Пушкин).
***
Должны нам = 120–130 млрд, мы должны 77 млрд. Всё взяла на себя Россия. «Большая семёрка» – распределила сферы влияния в бывшем СССР. Нужно судить Горбачёва и Ельцина за развал страны.
***
Человек способен воспринимать более 20 тысяч запахов.
Где бьются за идею, всегда ощущается запах бифштекса
8 января. 8.01–18.01 – Святки. 1654 год – объединение Украины с Россией. Ельцин в Саратове (9:30 сел на базе ДА в Энгельсе). Забрать масло сливочное 2 кг х 45 руб. Президент США Буш потерял сознание во время приёма в Японии.
9 января. Там, где слишком бурно бьются за какую-то идею, всегда ощущается запах бифштекса, т.е. за их «преобразованиями» стоят имущественные, жульнические интересы. Горбачёв развалил СССР, Ельцин – Россию. Наличие геноцида против русского народа.
***
Ельцин в Ульяновске. Шапошников в Молдове.
Съел обед – 10 руб.
10 января. Запрет на вывоз товаров из России (60 видов). Ельцин – в Новгороде, Хасбулатов – в Рязани. Спор за Черноморский флот входит в решающую фазу.
11 января. Частушки из провинции:
Миша «мы’ шленье» родил:
Говорил, всё говорил.
До того договорился,
Что Союз наш развалился.
12 января. Время – величайший фокусник. Оно действительно имеет возможность превращаться в то, что из него хотят сделать: в деньги, карьеру, любовь, ненависть. А потом мираж рассыпается прахом, и человек обнаруживает, что снимал в чулане пустоту. Нужно так распорядиться тем, что имеешь, чтобы к моменту смерти честно всё раздать и удалиться налегке.
***
10:30 – сбор на площади движения «Трудовая Россия».
14 января. Перелёт в Ш… 9:45–10:45. Разбирался с в/служащими срочной службы из Средней Азии (76 чел.) Зашли в казарму и не хотят выходить. Причина – драки и нежелание служить в России. Операция успеха не имела. 17:00–18:00 – перелёт в Москву. Гамсахурдия объявил голодовку в знак протеста против преследования его в Армении.
15 января. Сильвестров день («куриный праздник»). Ельцин – в Петербурге. Шапошников – в Душанбе. Объявили цены: ВАЗ-2109 – 237 тыс. руб., «Ока» – 80 тыс. руб.
16 января. Совещание глав правительств СНГ. Б.Н. Ельцин выступил на сессии Верховного Совета России: 1. свобода цен; 2. земельная реформа; 3. приватизация; 4. социальная защита.
***
К 12:00 прибытие офицеров на собрание представителей Офицерского собрания в Москве. 16:00 – Монино ГДО – Совет представителей офицерского собрания ВВС. Выступил П.С. Дейнекин: из 20 000 лётчиков – 15 000 русские. 9000 служат на Украине, 62% офицеров готовы присягнуть Украине.
17 января. 10:00 Кремлёвский дворец съездов. Совещание представителей Офицерского собрания. Прибывают Ельцин и Назарбаев. Назарбаев огласил заявление глав правительств СНГ – собрание переполняли эмоции: «Хватит совещаться, мы хотим решать свои судьбы».
Перед входом люди с плакатами «Армия, спаси Отечество – его разграбили», «Спаси Отечество – память павших призывает». Потребовали прямой трансляции. Деполитизированная армия ощутила потребность стать политической силой.
От микрофона какой-то майор предложил отставку Е.И. Шапошникову – тот встал, собрал папку и пошёл на выход. 14 минут уговаривали. Выскочил на трибуну П.С.Дейнекин, и со слезами: «Я лётчик Дальней авиации, налетал 5000 часов у берегов США. Если уйдёт Шапошников, то уйдёт и делегация ВВС и ВМФ». Е.И. вернулся, начал с того, как он решил вывести армию на путь «истины». Вот такие люди руководят Вооружёнными силами, да и страной в целом. Держат руку на ядерной кнопке… Гниль.
18 января. Крещенский сочельник. 12:00 – на работе.
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» – так пишет святой апостол Павел в своём Первом послании к Коринфянам.
«Любить глубоко – это значит забыть о себе» (Ж.-Ж. Руссо).
«Любовь столь всесильна, что перерождает и нас самих» (Ф. Достоевский).
19 января. Крещение. «Снова, но ещё беззастенчивее, ещё опаснее нас всех хотят повязать в энтузиазме предательства по отношению к родине, уже поставленных на колени заставят думать одинаково. Нам внушают и будут внушать, будто проданная Россия – это свободная Россия. Примем ли мы эту главную ложь?»
«За ошибки государственных деятелей расплачивается вся нация» (Ник. Бердяев).
***
Купил пива по 2 рубля.
20 января. Старость – это значит утрачивать интерес к личным вещам. Всё беречь! Для чего???
***
Водитель (солдат) стал получать 90 рублей(!) вместо 50-ти до 1992-го.
21 января. Именины у Георгия (греч. – земледелец) и Емельяна. В Остафьево (подмосковная деревня, где находилась дача генерала. – Ред.) – угнали КамАЗ. Закончилось следствие ГКЧП: 1) Горбачёв не виновен, 2) Переворот был спланирован, 3) Пуго застрелил свою жену.
***
День памяти В.И. Ленина. Умер в 18 часов 50 минут.
22 января. Иностранцы шутят: «Зачем вам закон, ведь у вас есть начальство?» 150 млрд долларов должны нам страны Восточной Европы. Опять началась приватизация жилья в Москве. Тбилиси: разогнали 2 тысячи демонстрантов – сторонников Гамсахурдия.
***
За питание – 651 рубль (500 отдал долг Михаилу).
24 января, Феодосий (если тепло – к ранней весне). Штаб ВВС сокращают на 423 человека и 17 автомобилей. Кадры – офицеры по республикам: план увольнения! Нет лимита ракет. Украина – нет топлива. Внимание на развитие подсобных хозяйств.
25 января, Татьянин день. День рождения В. Высоцкого. Возрождён новый московский комсомол, 1-м секретарём горкома избран Игорь Маляров.
«День ангела настал,/ И кажется — качает/ Огонь моей свечи/ Зеркальное стекло!/ День ангела настал,/ И это означает,/ Что ангел пролетел,/ И стало вдруг светло» (песня М. Танича).
16.00 – собрание автостоянки №22 в ДЕЗе, отвёз бензин в гараж (100 л + 60 л).
В США дураков не меньше, но там они не правят
29 января, Пётр. Сильная Россия никому не нужна. Никакой помощи нам нет. Россия – рынок сбыта залежалых товаров. Мы хотим технологий, но ничего не получим. В США дураков не меньше, но там они не правят.
31 января, Афанасий-ломонос. Кравчук в телеграмме требует от Шапошникова отстранить от должности командующего ЧФ Касатонова. Командующий Дальней авиацией разрешил отпуск на две недели.
«В России против дурных мер правительства, есть одно средство: дурное исполнение» (князь Пётр Вяземский).
«…С уверенностью и прямотою, с какими дают и берут взятки, вероятно, одни только русские люди…» (Чехов, рассказ «Холодная кровь»).
Дед из деревни любил говорить: «У нас в Расеи всё на еборот».
4 февраля, начало года Чёрной Обезьяны. Школа женского обаяния:
Женское обаяние – это совокупность манер, взглядов, улыбок, запахов, внешнего вида, стиля одежды и прически, умения двигаться и секса. Аксиома: нет женщин абсолютно непривлекательных, как бы без поклонника. Надо найти тип женщины. Понятие красоты субъективно и условно. Если выискивать у себя недостатки и зацикливаться на них, то станешь в самом деле некрасивой. Суть не в том, как ты выглядишь, а в том, как себя преподносишь.
Стриптиз с любимым – это искусство, это надо уметь делать:
А) Не надевайте кофточку, туго застегивающуюся на множество пуговиц. Бельё тоже должно легко сниматься. Приготовьтесь к тому, что оно может быть порвано.
Б) Не снимайте юбку через голову. Во время любовного свидания она должна падать на пол.
В) Стянуть с себя колготы и лосины – это искусство. Из этого можно сделать представление, делая удовольствие из каждого движения.
***
Каждый должен осознавать свою меру ответственности за поведение другого и уметь обезопасить себя от агрессии партнёра.
Помни: даже если считаешь себя красавицей, то из 10 выбранных тобою мужчин отреагируют на тебя должным образом только двое!!! Бывает период, когда вокруг – никого. Не унывай. Жди! Жди! Жди! Прекрасной надо быть всегда.
16 февраля. Приняли присягу Украине в Упр. Див. 73% личного состава. Политики ставят армию перед выбором – или нищий, или принимай присягу. Страшно подумать, что может произойти, если все в армии будут решать сами, кому им присягать. А кто не изменил присяге – им каково?!
(Здесь между страниц вклеена машинописная страница:
«В 1992 г. на базе Дальней авиации Узин на Украине произошёл настоящий раскол. Значительная часть лётного и технического состава 409-го полка самолётов-заправщиков Ил-78 присягнула на верность Украине. К этому их склонил генерал Башкиров, бывший командир 106-й ТБАД стратегической авиации. Некоторые лётчики 01006-го ТБАП, летавшие на Ту-95МС, остались верны данной однажды военной присяге и убыли служить в Россию. Генерал А.И. Молодчий, узнав о случившемся, на самолёте Ан-26 в сопровождении заместителя командующего ДА по воспитательной работе генерала Кудрявцева прибыл в Узин.
В 1990-х гг. 20 новых самолётов-заправщиков Ил-78 были переделаны на Украине в транспортные, а их экипажи стали зарабатывать доллары. Правда, надолго их не хватило. Авиабаза Узин прекратила своё существование, один Ил-78 был продан в США. Практически новые самолёты Ту-95МС были уничтожены на американской гильотине».
22 февраля. Частушки из Самарской области:
Что не судят Горбачёва?
Кто тому мешает?
Или, может быть, пока
Буш не разрешает?
***
Чувства не имеют возраста, когда чувства хотят, а тело не мешает.
«Жениться – это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности»
Шопенгауэр
«Кто способен управлять женщиной, способен управлять государством»
Бальзак
23 февраля. Частушки – «демократы» впервые применили дубинки:
Демократию внедряли
В день военный февраля,
Нас дубинками встречали
«Стены древнего Кремля»
День Вооружённых Сил – традиции 100-летней истории, братья по духу. Историко-патриотическое представление.
Бесквартирных офицеров – 7510 офицеров (896 лётного состава). Досрочно уволено – 402 офицера (1990 г.), 527 (1991 г.)
28 февраля. 14:00 – пробежался по магазинам. Везде очереди, особо за хлебом (купил каравай 5 руб. 60 коп., стоил 37 коп.). Колбаса – 135 руб. (взял батон 115 руб. 20 коп. Яблок, сыра, чеснока взять не удалось, большие очереди. Пообедал (столовая закрыта).
(На этом дневниковые записи генерала, датированные 1992 годом, обрываются. А в самом начале следующего, 1993-го, Кудрявцев оказывается в военном госпитале, где он продолжает вести свой дневник.)
Год Чёрного Петуха:
«Для любви достаточно одного, для убийства нужен второй»
1993 год. Год П.И. Чайковского. Год Петуха (чёрного) – год политической и экономической активности. По данным астрологов, год суровых испытаний.
За истёкший 1992 год Россия продала за рубеж военной техники на 4 млрд долларов, США – на 30 млрд. «Вокруг любой идеи, будь она плохой или хорошей, всегда крутится толпа бездельников, словно вокруг бочки свежего пива» (Ф. Паулюс). Из армии «вне политики» хотят сделать стадо баранов. Виновники: Ельцин, Шахрай, Кобец, Шапошников, Грачёв – вот эта шайка по разложению войска российского. Эта шайка позволяет бежать капиталам за границу. За 1991–1992 гг. противозаконный отток капитала из страны составил, по зарубежной оценке, 17 млрд долларов (~10 трлн руб.), что чуть меньше произведённого в 1992 г. валового продукта (15 трлн).
3 января. Частушки из Воронежа: «Мы встречали Новый год как-то не по-русски: Миша водки нас лишил, а Борис – закуски».
Население России – 148,6 млн человек (убыло на 70 тысяч человек). Первое место по самоубийствам в СНГ занимает Севастополь (в 1992 г. суицид увеличился в два раза).
4 января. Прибыл в ЦНИАГ (Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь. – Ред.) для обследования перед увольнением. Палата №412 на двоих.
5 января. Интересно, что дальше «заведёт» Россию: «перестройка» Горбачёва или «реформы» Ельцина?
6 января. Рождественский сочельник. Свечи в Рождество не просто атавизм (свойство отдалённых предков). В праздник их положено ставить толстыми, чтобы горели сутки с половиной – до конца торжества.
7 января. Рождество – один из двунадесятых праздников русской православной церкви. До революции отмечался 25.12. На Руси слилось с древнеславянским праздником Святки. Гуляли у мамы.
Для любви достаточно одного, для убийства нужен второй.
М.Н. Цветаева: «В православном храме я чувствую тело, идущее в землю, в католическом – душу, летящую в небо».
«По 30 купонам карточки широкого потребления выдают гробы»; «Обожаю богатых. Богатство – нимб. Богатство всё утысячеряет. Богатство даёт самосознание и спокойствие. Кроме того, клянусь и утверждаю, богатые добры (т.к. это им ничего не стоит) и красивы (т.к. хорошо одеваются). Если нельзя быть ни человеком, ни красавцем, ни знатным, надо быть богатым».
8 января. Посетил церковь Михаила Архангела. Чёрный счёт войны в Таджикистане: унесла жизни 20 тысяч человек, десятки тысяч пропали без вести, ущерб экономике больше 200 млрд рублей.
9 января. Если на улице тихо падает снег, он создаёт электромагнитное поле, и это благотворно отражается на человеке во всех отношениях. Голова «проясняется», нервы успокаиваются, восстанавливаются силы иммунной системы, чувства обостряются. У женщин, как у всей природы, есть зимняя спячка, слабо выраженное сексуальное желание. Причина – мало света.
Продолжаю обследование в госпитале на предмет увольнения. Прошёл флюорографию.
11 января. Утром прошёл гастроскопию – определили гастрит, которому, наверное, уже лет 30. После этого выдернул четыре зуба. Поистине чёрный понедельник. Посетил П. Дейнекина. Вечером подъехали В. Коваленок и секретарь президиума Верховного Совета России, «уговорили» три бутылки.
Доллар = 423 рубля. Глазник, невропатолог, прогулка, на улице +3°C.
13 января. Старый Новый год. США нанесли удар по Ираку продолжительностью 30 минут. Участвовали самолёты F-14, F-15, F-16. Прикрытие с воздуха осуществляли 6 французских самолётов «Мираж-2000». Нанесён новый удар по Багдаду ракетами «Томагавк».
14 января. Васильев день. Согласно опубликованным в Бразилии данным, инфляция в этой стране составила 1127%, тогда как в России превысила 2000%. Доллар = 442 рубля (+19).
Коллегия Министерства обороны РФ: проект приказа о введении в действие «Положения об органах по работе с личным составом ВС РФ».
16 января. Статья в «Советской России» «Мафиози в лампасах». Каракозов, Шапошников, Кобец, Дейнекин, Садовников, Стефановский, Бурлаков. Перечислены как хапуги и воры.
Купил 60 литров бензина по 23 руб. = 1380 руб. Привёз мешок картошки и капусту.м
18 января, крещенский сочельник, день постный. В гостях у В.С. Буланкина – высказывает мысль о переменах в ВВС (кадровые и организационные). Он в палате один – вот что значит «зятёк» В. Куликова.
19 января, Крещение. «И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него» (Евангелие от Матфея).
«Самая человеческая из человеческих черт – это непостоянство» (Джон Стейнбек).
Доллар =474 руб. (+32). Ваучер 5580 руб.
20 января. Бензин А-76 – 32 руб. за литр, Аи-93 – 37 руб. .
Получка = 21 704 руб. + паёк 4340 руб. + матпомощь = 31 444 руб.
Армию «не затем разгромили, чтобы собрать»!
21 января. Совещание министров обороны в Минске. Нужны ли Вооружённые силы СНГ? Их не за тем разгромили, чтобы собрать!
***
В.И. Ленин: «Либеральная буржуазия, одной рукой давая реформы, другой рукой всегда отбирает их назад, сводит их на нет, использует их для закабаления рабочих, для разделения их на отдельные группы».
Доллар = 493 рубля.
22 января. Переехал в люкс (П.Дейнекина). Сходил в шашлычную: 100 гр коньяка – 190 руб. Позвонила сразу В.И. Да, любовь сильна, как смерть, зато хрупка, как стекло, говорил Мопассан.
Что осталось русского в Москве-то?/ Ни кино, ни музыки, ни водки…/ И с афиш бросаются с приветом/ Зарубежно-сексуальные красотки.
23 января. Отец ваучера – г-н Чубайс в США получил бы 25 лет за выпуск необеспеченных ценных бумаг, но в демократической России он в правительстве, а не в тюрьме.
24 января. Ельцинизм = десоветизация, департизация, деполитизация, денационализация, кретинизация и сионизация всей страны.
Запущен космический корабль, экипаж: Геннадий Монаков, Александр Полещук.
25 января. На Татьянин день приехали дочь Таня с Женей (6500 руб. = банановый ликёр). Перечитываю В. Пикуля, интересно его высказывание: «Жить среди людей и не иметь неприятностей – это почти невозможно».
26 января. Освободили всех членов ГКЧП до суда 14.04.93 (В. Крючков, Ю. Язов, Г.Янаев, О. Бакланов, В. Павлов, А. Тизяков). Какой-то бред «ельцинизма»: судят за измену родине. Кто же предатель на самом деле? Захват власти – чушь несусветная, у них её вполне хватало. А вот кому не хватало, тот и совершил этот «путч».
Доллар – 568 руб. (+94), испугались новых денег России. Это уже настоящая гиперинфляция и международный (США) разбой.
27 января. Службой охраны президента Ельцина Б.Н. в одном из правительственных зданий был задержан майор Иван Кислов, у которого изъяли взрывное устройство. 34 года, служил в строительной части в должности помощника начальника отдела в управлении монтажных работ строительного управления Дальневосточного военного округа. «Цареубийцу» задержали на чердаке правительственного здания. Это «вклад в дело борьбы за социализм».
Потолок военных пенсий в скандинавских странах – 100%, в Германии и США – 85%.
28 января. Александр Дюма: «Брачные узы такие тяжёлые, что их приходится нести вдвоём, а иногда и втроём». Пока ходил за газетой, уборщица вскрыла «камеру». Приехала В.И. – прошли через лаз в заборе, очень хорошо провели вечер. Доллар = 572 руб.
29 января. Военно-врачебная комиссия что-то очень торопится с моим увольнением. Только в госпитале постигаешь слова Люси Малори: «…когда мы чувствуем себя всего слабее телом, мы можем быть всего сильнее духом».
***
Велика Россия, а жить негде: там заражено, там загажено, там загрязнено. По-моему, в России действует логика абсурда: невозможное – возможно, кто что хочет, то и делает.
2 февраля. Расхватывается госсобственность. Кому может достаться какой-либо завод, фабрика, магазин, автобаза, если на их территории уже действует коммерческая структура, контролируемая мафией.
4 февраля. А. Руцкой (вице-президент): «В 1992 году в России не было никаких реформ, а был просто развал экономики».
***
Лидеры координационного совета Офицерского собрания прибалтийского региона предали гласности факты коррупции и безудержного воровства в Северо-Западной группе войск. И. Черняк сообщил, что может документально подтвердить, что половину валюты от проданной партии авиадвигателей, выпущенных на Рижском заводе №137, которую надо было передать в социальный фонд МО РФ, согласно указанию главкома ВВС Петра Дейнекина переводили в банки Нью-Йорка, Будапешта и Стокгольма.
6 февраля, Ефимов день, Тубшиват (иудейский Новый год деревьев). Слово sex означает пол. Вне пола, вне секса мы скучны, несчастливы. Именно секс даёт нам радость жизни, синее небо, любовь, утешение, здоровье. 85% – предпочитают брак и семью одиночеству.
9 февраля. Электросенсорика в широком смысле означает получение информации, недоступной для пяти органов чувств человека. Включает в себя психометрию, телепатию, ясновидение, биолокацию и психокинез.
11 февраля. Первый день после госпиталя «на свободе».
13 февраля. Открылся съезд РКП в подмосковном пансионате «Клязьминское». II Чрезвычайный съезд КП РСФСР: 651 делегат, председателем президиума ЦИК стал Геннадий Андреевич Зюганов (48 лет, из семьи учителей).
«Советская Россия» опубликовала статью бывшего председателя КГБ СССР Владимира Крючкова «После беды», в которой он обвинил члена политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлева в шпионаже в пользу США на протяжении 30 лет.
15 февраля, Сретение Господне (очищение от всякой скверны). Должен начать свою работу народный трибунал в здании Ленинградского райсовета (метро «Речной вокзал») – суд над Горбачёвым М.С.
19 февраля. Укомлектованность Дальней авиации: солдаты и сержанты срочной службы – 52,2%, прапорщики – 74% (2595 человек), офицеры – 89% (2058 человек).
***
В России организован научно-конструкторский центр по дирижаблестроению (комиссия генерала Н.Л. Кирпичёва).
***
Входящий во Фронт национального спасения Союз офицеров намерен провести в Москве Всеармейское офицерское собрание (лидер Терехов).
22 февраля. У мусульман – начало Рамазана, у буддистов отмечают Новый год. Только смерть дарует человеку настоящую свободу.
23 февраля. День Советской армии. День защитников Отечества.
Маршал Д.Т. Язов: «Армию предали политики. Инициаторами этого и последующих ударов по нашим ВС были отец «нового мышления» Горбачёв и его подручные Шеварднадзе и Яковлев…»
«Сов. Россия»: «Кто уничтожил военную мощь России – участники аферы с самолётами МиГ-29».
2 марта. Отпуск – 30 суток. Новая жизнь. Что делать?! Как? Главное – я свободен, это только кажется, что обстоятельства всегда выше нас. У меня нет никакого страха перед новой жизнью.
***
Практически бизнес уже поделён между мафиозными структурами. Вклиниваться сегодня, пытаться стать на ноги практически УЖЕ невозможно.
Где нет хороших стариков, там нет и хорошей молодёжи
4 марта. Источники радости: любовь (обоюдная), дети, интересная книга (золотой треугольник).
10 марта. VIII Съезд народных депутатов России. Снова борьба за власть. Людям это уже порядком надоело. Вместо решения экономических проблем страны добиваются сладкого пирога, и до России им (большинству) дела нет. 6-й съезд стоил 1
Эту удивительную историю мне рассказала женщина по имени Асет. Познакомились мы с ней необычно, зато по-современному — в социальной сети Instagram. Именно там, на своем аккаунте, Асет не один раз обратилась к пользователям со странноватой, как мне показалось, просьбой встретиться с ней и записать ее волнующий до потери душевного равновесия рассказ. Меня это заинтересовало и движимый любопытством, я обменялся с Асет по телефону несколькими сообщениями. Мы договорились о встрече у нее дома. Встретила меня довольно миловидная женщина, как мне показалось, бальзаковского возраста с удивительно добрым взглядом и правильными чертами лица. Я собирался выслушать рассказ Асет в машине или около нее, в лучшем случае — во дворе ее дома. Но она решительно отвергла это и гостеприимно пригласила меня в дом, Не зная еще, о чем будет история, я приготовил на своем телефоне диктофон и удобно расположился на кухне за чашкой ароматного чая, напротив Асет. Ее рассказ, который я иногда перебивал своими вопросами, длился ровно 50 минут. Все это время выражение лица Асет неоднократно менялось, голос прерывался, а на глаза наворачивались слезы. Она, как бы вновь пропускала через себя все то, что ей довелось испытать. А вот и рассказ Асет, который для удобства повествования поведу от 1-го лица.
* * *
Тревожная осень 1999 года. Через пять лет после первой русско-чеченской войны тучи вновь сгустились над Грозным. Город, в котором я родилась и выросла, опять в напряженном ожидании. Снова приближается война. Кто-то, кому есть куда уехать и кому позволяет хоть какое-то материальное положение, спешно покидает город. Таких — большинство. Кто-то, за неимением ни того, ни другого, готовится, как и зимой с 1994 на 1995 год, протянуть до весны. Таких – мало. И те, и другие, как и в первую войну, надеются в глубине души, что война закончится, не успев, как следует и начаться. И те, и другие не знают, что их ожидает впереди. И это угнетает, как и сама обстановка в ставшем фронтовом городе.
Самой беззащитной частью населения оказались старые немощные люди. Преимущественно русские. Или, как принято их называть на моей многонациональной родине, людей европейско-славянских кровей – «нечеченцев», русскоязычных. Чеченцы и ингуши никогда не бросают своих стариков и детей. Все, у кого была финансовая возможность, постарались как можно быстрее выехать из объятой войной республики. А у кого были такие возможности? Несколько лет – ни зарплаты, ни пенсий, ни пособий. Правительство не создавало никаких условий для того, чтобы мирное население могло спокойно выехать из республики. Не были предоставлены теплые дома или достойные пособия для жизни. Многие, выехав из республики и переночевав на скамейках в парках или на вокзалах, наголодавшись и попав в неприятности, возвращались под бомбы, так как просто не были просто приняты в других регионах. Но на отношениях между соседями это, однако, никак не отражалось. Люди по мере возможности помогали друг другу и жили мирно, как и до войны. Когда на православную христианскую Пасху все дети в нашем квартале ели куличи и яйца, а на мусульманскую уразу-байрам ходили по дворам, набивая сумки разными конфетами и сладостями. Так же весело и вместе справляли и Новый год.
Я вспоминала тяготы и лишения, которые, пришлось испытать еще в ту войну мне и членам моей семьи, оказавшись в роли беженцев. Поэтому мы до последнего оттягивали свое бегство из города. 21 октября 1999 года подвергся обстрелу ракетами с мощным поражающим воздействием район центрального рынка, что повлекло за собой огромное количество жертв и разрушений. После этого тянуть с отъездом мы не стали. Попрощались с остававшимися соседями, которые в силу различных обстоятельств не пожелали уезжать. Собрали свои нехитрые пожитки и покинули город, с надеждой на скорое возвращение. Я снова уезжала из моего любимого города, а в голове назойливо звучал, откуда не возьмись, чарующий голос Кобзона. Вновь и вновь проносились в его исполнении слова «не нужен нам берег турецкий и Африка мне не нужна» из известной песни Матвея Блантера и Михаила Исаковского. В ней есть еще и такие слова: «Летят перелетные птицы, а я не хочу улетать». Я тоже не хотела никуда улетать и уезжать из своего дома в родном Грозном. Но наступившая суровая действительность вынуждала меня это сделать, как и других, так как в наши дома вновь постучалась подлая война. И сделала нас вынужденными переселенцами.
Мы не стали далеко уезжать и обосновались в одной из станиц в Ингушетии. Сняли там квартиру. Раздобыли старенький телевизор, у которого проводили, можно сказать, все время. Не пропускали на разных каналах ни один выпуск новостей, где только и говорили о событиях в Чечне и в Грозном. Переживали за оставшихся там соседей, о судьбе которых неизвестно было ничего. Беспокоились о доме. Молили Всевышнего, чтобы он уцелел.
* * *
В начале марта, когда люди стали понемногу заезжать в Грозный, я тоже решилась съездить и посмотреть, есть ли нам куда возвращаться. Села на автовокзале в соседней станице на маршрутку, в которой ехали такие же беженцы, как и я. Конечно, страшно волновалась. Предстояла встреча с любимым городом и родным домом. Какими я увижу их? Что стало с моими соседями? Живы ли они? Неужели разрушенными окажутся здания и дома, более-менее уцелевшие после первой войны? Сохранились ли дома на нашей улице в частном секторе? Эти и другие вопросы волновали меня, и я задавала их себе всю дорогу, пока мы ехали. Мои раздумья часто прерывали военные на блокпостах, которые снова и снова проверяли у нас документы.
Наконец-то, после долгой тряски и многочисленных остановок для проверок, наша старая маршрутка подъехала к северной окраине города. Грозный встретил нас пасмурной и хмурой погодой. Небо над городом заволокло черными тучами. Где-то горели нефтяные месторождения. В спертом воздухе повис отвратительный и мерзкий запах, к которому примешивался еще и запах пороха. Мне казалось, что я еще в первую чеченскую войну привыкла к развалинам и разрушениям. Но открывшийся при въезде в город вид, поверг меня и пассажиров маршрутки, которые ехали со мной, в шок. Нашему взору предстала совершенно жуткая и сюрреалистическая картина, словно это апокалипсис. Куда ни кинь взгляд – везде груды руин на месте бывших домов, пустые глазницы окон в уцелевших стенах домов. Каким-то чудом сохранившиеся многочисленные печные кирпичные дымоходы, одиноко и гордо торчащие посреди развалин домов. Дороги завалены грязью и ветками деревьев, осколками и гильзами разного калибра. По наезженной колее изредка проезжала бронетехника, поднимая облака желтой удушливой пыли. Через каждые 300-500 метров забаррикадировавшиеся блокпосты и грязные военнослужащие с почерневшими неизвестно от чего лицами. Я невольно вспомнила кадры документальной кинохроники о Сталинградской битве во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Многие картинки совпадали один в один.
Сердце отчаянно колотилось в груди. Я чувствовала, как кровь бьет у меня в висках. Мне вдруг захотелось плакать. На глазах выступила влага, и к горлу подкатил ком. Усилием воли я сдержала себя, чтобы не пустить слезу, и начала шептать молитвы. Это помогло. К моменту прибытия «Газели» к месту назначения в районе автобазы, я уже взяла себя в руки.
Здесь по обе стороны тротуара расположились два ряда торгующих, которые тянутся до самой больницы скорой медицинской помощи. Продают все подряд: и хозяйственные товары (как новые, так и бывшие в пользовании), и продукты питания. Бросилось в глаза большое количество продаваемой разнообразной тушенки в жестяных банках. Это своеобразная «валюта» федералов, которой они рассчитываются с местным населением при натуральном обмене, то есть совершают бартерные операции. «Раз есть базарчик (пусть и стихийно возникший) – значит, жизнь продолжается», — подумала я. И воодушевленная этим умозаключением, направилась пешочком в путь по направлению к своему дому.
Идти мне минут 30 в сторону армянского магазина по дороге на старый аэропорт. А идти страшно. Часто приходится переходить с одной стороны улицы на другую, петлять. То там, то здесь поваленные деревья, которые также приходится обходить. На улицах ни одной души. Тишина, которая лишь изредка нарушается ревом проезжающей недалеко военной техники. Так или иначе, но через час я добралась до скособочившихся и пробитых осколками ворот своего дома. Дом, счастье-то какое, стоял. Прохудившаяся крыша, кое-где потрескавшиеся стены, выбитые рамы не в счет. Это можно сделать, отремонтировать. Главное – стены дома стоят. Довольная и счастливая я нашла место, где можно было присесть с дороги, передохнула. Потом побродила по дому, по двору, совершив своего рода инспекцию. Осмотрев их, направилась к неказистому дому соседей, расположенному на участке, примыкающему к нашему. Забор из шифера с калиткой был повален. Везде валялись осколки кирпича, черепицы и шифера. Сам домик оказался полуразрушенным. Черепицу с двухскатной крыши раскидало по всему двору. Саманные стены покосились. Я подумала, что навряд ли в этом домике сейчас кто-то живет. На всякий случай пару раз окликнула соседей, но никто не отозвался.
В этом доме до войны проживали мать с дочерью. Матери — бабе Даше было лет за 80. Старая, больная женщина, она еще не утратила здравый рассудок, твердую память и способность самостоятельно передвигаться, хотя и не без труда. Ее единственная дочь Надя тоже немолодая. Ей 60 лет с небольшим. В таком пожилом возрасте она выглядит, как ребенок: маленькая, худенькая, морщинистая, с бледной и сухой кожей. Телосложение у Нади пропорциональное, однако, пропорции эти соответствуют детским. При рождении, по рассказам бабы Даши, Надя имела нормальные весоростовые показатели. В младенческом возрасте, когда ей было 3-4 годика, Надя, заболела. Болезнь ее проявилась в задержке физического развития и роста. По этим показателям Надя стала значительно отставать от сверстников. При этом интеллект у Нади развит превосходно и полностью сохранен. Язык не поворачивался ни у меня, ни у других соседей называть ее тетей Надей, поэтому все и обращались к ней просто — Надя. У матери с дочерью не осталось в нашем городе других родственников. Обе получали пенсию, на эти небольшие деньги и жили. Славились своей чистоплотностью и аккуратностью во всем. Мы очень дружили. У нас даже калитка была в заборе на границе между нашими участками. Чтобы не через улицу попадать друг к другу. Они часто помогали мне присмотреть за единственной дочерью, и я в них души не чаяла. Считала их своими близкими людьми. Так же трепетно относились ко мне и баба Даша с Надей.
Между тем, услышав мои крики, прибежала Раиса, соседка, которая живет напротив нас через дорогу. Мы кинулись на шею друг другу, стали обниматься, причитать. Раиса со старым отцом и инвалидом-братом никуда не уезжала из Грозного ни в первую войну, ни в этот раз. У нас с ними тоже сложились добрососедские доверительные отношения. Выплеснув эмоции и придя в себя, Раиса тут же, впопыхах, поведала мне вкратце такую историю про бабу Дашу и Надю.
В очередной ночной минометный обстрел нашего квартала, один из снарядов попал в дом бабы Даши. В это время у нее находилась знакомая одинокая старушка с соседней улицы, которая временно перешла жить к бабе Даше. На этом настояли Надя и сама баба Даша. Вместе было как-то надежнее и спокойней пережить все эти ужасы войны, обрушившиеся на них. Да и зимними вечерами было с кем поговорить по душам, находя в этом успокоение. От осколков разорвавшегося под окном снаряда старушка погибла на месте. Раненой в ногу оказалась Надя. Баба Даша, по случайному и счастливому стечению обстоятельств, оказалась целой и невредимой. Но от испуга потеряла всякую способность передвигаться и не понимала, что происходит.
Оставаться ночью в доме с выбитыми окнами было нельзя. Они могли просто замерзнуть. Маленькая Надя, превозмогая боль, перевязала в потемках первой попавшей под руку тряпкой свою кровоточащую рану. Волоком на одеяле, при лунном свете, прилагая неимоверные усилия, дотащила она ничего не соображающую мать через всю улицу к дому Раисы. Стала звать на помощь. Услышав крики о помощи, Раиса, вместе с вышедшими на помощь отцом и братом, занесла к себе обессилевших мать и дочь.
Утром Раиса сходила в комендатуру и сообщила им о случившемся ночью. Приехавшие сотрудники МЧС забрали похоронить погибшую старушку. Затем приехали снова и эвакуировали неизвестно куда раненую в ногу Надю. Баба Даша до сих пор находится у Раисы. О судьбе Нади ничего неизвестно, хотя прошло уже 4 месяца, как ее увезли. Ни в комендатуре, ни в МЧС не могут установить ее местонахождение. На все запросы комендатуры в органы здравоохранения соседних республик, краев, областей приходят одинаковые ответы, что разыскиваемая Маслова Надежда Алексеевна в списках больных подведомственных им медицинских учреждений не значится.
— Я уже, как на работу, через день хожу в комендатуру, — закончила свой рассказ Раиса.
— А что баба Даша? — спросила я.
— Убивается баба Даша, ослабла вовсе, говорит, хочет увидеть свою дочечку перед смертью… Жалко мне ее, поэтому и бегаю в комендатуру, чтобы узнать судьбу Нади. Впрочем, чего это мы стоим здесь? Пошли в дом, там увидишь и бабу Дашу. Она, бедолага, обрадуется тебе, — сказала Раиса и мы перешли улицу и направились к ее дому.
Баба Даша полулежала на стареньком диване, заботливо укутанная пледом. К дивану была приставлена табуретка, на которой соседствовали стакан с водой, какие-то пузырьки, много разных таблеток и детская черно-белая фотография Нади в необычной настольной картонной рамке. С фотографии на нас смотрела беззаботная улыбающаяся девочка с огромным бантом на затылке. Лицо бабы Даши заметно осунулось за эти несколько месяцев, как мы не виделись. Те физические и моральные страдания, которые ей пришлось испытать не прошли бесследно, наложили свой неизгладимый след.
— Узнаешь гостью? — спросила Раиса бабу Дашу.
Та прищурилась, приложила полусогнутую ладонь руки к голове и долго разглядывала меня. Я стояла, не шелохнувшись и впялившись в нее взглядом. Тень улыбки пробежала у нее на лице. Она прикрыла глаза, радостно протянула руки ко мне и, когда я подошла к ней, крепко прижала меня и не отпускала долго. А потом, слегка отстранившись от меня, заглянула мне в глаза и тихо спросила:
— Ася, родная, ты нигде не видела мою Надюшу..?
* * *
Мне надо было успеть на последнюю маршрутку, которая уезжала обратно в Ингушетию. Цель моей поездки была достигнута. Я узнала о состоянии своего дома, который, к счастью, сохранился. Слава Всевышнему, моей семье есть куда возвращаться. Нам повезло. Успела я также вдоволь наговориться с Раисой и бабой Дашей. Я уже была в курсе всех тех суровых испытаний, которые выпали на долю моих соседей в прошедшую военную зиму. Голод, холод, постоянные артиллерийские и минометные обстрелы, а порой и бомбежки. Отсутствие воды, света, газа. Долгие зимние вечера, когда не знаешь, доживешь ли ты до утра. И бесконечное ожидание того дня, когда все вокруг успокоится, прекратится стрельба, убийства. Несмотря ни на что, эти люди выжили и достойны самого глубокого уважения и человеческого сострадания. Об этом и многом другом, связанном с войной, думала я всю дорогу, пока ехала к своим.
Через две недели после той первой поездки в город, я еще раз по делам съездила в Грозный. Заходила и к соседям. Баба Даша все еще находилась на попечении Раисы. От Нади по-прежнему не было никаких вестей. Установить ее местонахождение не удавалось. Бедная баба Даша наивно спрашивала меня, не слышала ли я что-либо о ее дочери.
Не в силах видеть ее страдания, я обещала бабе Даше, во что бы то ни стало найти Надю и привезти ее. Это была, конечно, ложь Луки. Но сделала я это, чтобы хоть как-то, хоть на какое-то время утешить ее. Приехать в следующий раз я предполагала не скоро. Может, к этому времени Надя и найдется. А если нет — тогда что-нибудь придумаю, чтобы оправдаться перед бабой Дашей.
Моей попутчицей, когда я возвращалась из Грозного, оказалась моя старая знакомая. Мы сели на соседние места и проговорили всю дорогу. Темы были разные. Рассказала я своей знакомой и о бабе Даше с Надей. И она спросила:
— А в Серноводской больнице они смотрели?
Я ответила:
— Навряд ли… Считается, что ее вывезли за пределы республики…
— Я точно знаю, что там лечились раненые жители Грозного, эвакуированные во время боев…
— Ну, тогда завтра же я поеду туда и проверю, — сказала я.
На второй же день, я с пересадками добралась до Сунженской районной больницы, которая находится на западе Чечни, рядом с Ингушетией, в селе Серноводское. У первой же встретившейся женщины в белом халате я спросила:
— Есть ли у вас на лечении русскоязычные женщины из Грозного..?
Та осмотрела меня с ног до головы и недоверчиво произнесла:
— Есть… А тебе зачем?
— Надо, значит, если спрашиваю.
— А кого ты ищешь?
— Маслову Надежду…
— Не знаю такую. Зайди в приемное отделение, спроси там, — и показала куда идти.
В приемном отделении на этот час не оказалось никого, кроме санитарки, которая мыла полы. Она велела мне подождать в коридоре, пока она не закончит. Ждать я не стала и направилась к стоящей неподалеку и оживленно беседующей группе женщин, по виду пациенток больницы. Они также были озадачены моим вопросом. Последовало много встречных вопросов. Их интересовало, почему это я — чеченка, ищу русскую женщину. Кем она мне доводится? С какой целью, зачем, для чего я ее ищу? Но у меня не было никакого желания объяснять что-либо этим любопытным варварам. Я демонстративно отвернулась от них и последовала дальше. Вслед мне донеслось:
— Загляни в палату № 6.
Через минуту-другую я оказалась у открытой настежь двери с прикрепленной металлической цифрой 6, откуда доносилась русская речь. Я тихонько постучала и робко вошла в небольшую палату, где стоял свой специфический лекарственный запах. Две женщины лежали, а еще три сидели на кроватях. Вид у больных был жалкий. Осунувшиеся лица с типичным для больницы желтым цветом и глаза, в которых при внимательном их рассмотрении можно было увидеть все те страдания, которые им приходится испытывать. Я переводила взгляд с одной женщины на другую, а они вопрошающе уставились на меня. Нади среди них не было.
— Здравствуйте. Я ищу Маслову Надежду. Вы не знаете ее случайно?
Женщины переглянулись удивленно, и показали на пустую, не убранную койку:
— Знаем. Вот ее кровать.
— Где она?! – воскликнула я и почувствовала, как кровь хлынула к моим вискам.
— А ты присядь на ее койку, вот сюда. Она щас придет.
— Где она?! – мне не терпелось увидеть Надю…
— Она во дворе помогает прачкам развесить белье после стирки, щас придет, присядь.
Видимо, любопытство раздирало больных палаты № 6, и велико было их желание послушать меня. Я же горела желанием, как можно скорее увидеть Надю и убедиться, что это именно она. Мне не составило большого труда найти место, где неподалеку две-три женщины развешивали свежее стираное белье. Я сразу со спины узнала маленькую детскую фигурку Нади, в огромных, как лыжи, тапках на тоненьких обнаженных ножках.
Сложно передать всю гамму чувств, которые охватили меня в тот момент. Я громко закричала:
— Надя!
Все три женщины обернулись и застыли на месте. Надя или не узнала меня, или, узнав, не могла поверить, что это я. Воцарилась неловкая пауза, которая, казалось, длилась целую вечность. Тогда я снова, уже тихо, выпалила:
— Надя, я это, я… Ася… Ну, что ты? — и распростерла руки, готовая заключить ее в свои крепкие объятия.
Я никогда бы не подумала, что из этого крохотного существа может вырваться такой громкий неестественный крик, в котором одновременно перемешались и ужасная боль, и беспросветное отчаяние, и безграничная радость. Десяток метров, что разделял нас, был преодолен Надей в одно мгновение, несмотря на хромоту, оставшуюся после ее ранения. И она повисла у меня на шее, беззвучно рыдая и всхлипывая.
— Ну, все, все. Хватит, будет тебе.., — долго успокаивала я Надю, поглаживая ее по худенькой спинке.
Надя вдруг резко отстранилась от меня и, снизу вверх глядя на меня заплаканными глазами и всхлипывая, тихо спросила:
— Ася… А моя мама живая?
— Живая, живая… Она и прислала меня за тобой, велела без тебя не возвращаться, — улыбнулась я и подмигнула ей.
Пока Надя собирала все свое жалкое скарбишко, я удовлетворяла любопытство соседок Нади по палате. Весть о том, что приехали за Надей, молниеносно разлетелась по больнице. В палату прибежали также несколько медсестер и санитарок. Мне было не до их разговоров, и я попросила ускорить нам выписку. Она носила формальный характер и много времени не заняла. Мы с Надей вышли из ворот больницы, в которой она провела четыре с лишним месяца, чтобы на попутных машинах добраться до нашей съемной квартиры.
До самой глубокой ночи проговорили мы с Надей в ту ночь. Я рассказала ей о своих поездках в город, о том, что я увидела там. Надя слушала меня, затаив дыхание, и не перебивала. Конечно, рассказ произвел на нее сильное впечатление. После недолгой паузы, она задумчиво спросила:
— Ася, а что будет дальше..?
Я не знала ответа на этот вопрос, поэтому произнесла:
— Понятия не имею. Остается только уповать на Всевышнего…
Затем Надя поведала о своих злоключениях с момента, как ее, раненую, эвакуировали из Грозного. Вспоминали о соседях, о довоенной мирной жизни. Тогда мы и предположить не могли, что совсем скоро на себе придется испытать все ужасы и тяготы войны, которая тогда казалась чем-то немыслимым и невозможным.
Я планировала отвезти Надю в город через неделю, а то и дней через десять. Хотела, чтобы Надя немного отошла от пережитого, набралась сил. Кроме того, надеялась, что к этому времени в городе будет спокойнее и не так страшно, как в первые две мои поездки. Но Надя и думать об этом не захотела. Слезно стала просить и умолять отвезти ее в город к матери. И вынудила меня таки уступить ее мольбам. Я знала, что Надя не сможет покрывать большие расстояния самостоятельно. Вспомнила, что у соседей есть складная детская коляска, которую они приспособили для перевозки воды в канистрах и флягах. Коляска может пригодиться для перевозки Нади, когда она будет уставать. Да и ручную поклажу удобно будет на ней везти. Соседи пошли мне навстречу и одолжили эту коляску на время. Договорилась также со знакомым, что он отвезет нас до автовокзала в соседней станице.
Утром следующего дня, мы заняли места в маршрутке, которая следовала в Грозный. Людей было мало, поэтому стояли долго, ждали, пока не наберется достаточное количество пассажиров, следующих в город. Кто-то сказал:
— Сегодня же выборы. Ходят слухи, что город сегодня будет закрыт для въезда всякого автотранспорта.
— А я и не подумал об этом. Тогда и ехать не стоит. Нас могут развернуть, — произнес водитель маршрутки.
— Если развернут, ты вернешься, а нам позарез нужно добраться до города, — вступила в разговор немолодая женщина.
Обсудив ситуацию, решили все-таки ехать. Оставалось еще два-три свободных места. Водитель не трогался, пока все места не окажутся занятыми. Воспользовавшись моментом, я решила выйти с маршрутки и купить на дорогу бутылку воды. Поймав на себе тревожный взгляд Нади, я сказала ей:
— Ты посиди пока… Я быстренько…
Вернувшись к своей маршрутке, я застала такую картину. Ревущая Надя в истерике забилась в угол и диким ором кричала:
— Асяяя, Асяяя!!! Не бросай меня!!! Пожалуйста! Асяяя!!!
Около нее хлопотали пассажиры, всячески успокаивали ее:
— Да вот же она, твоя Ася! Чего это ты сразу в панику?
— Надя, ты что?! Как я могла тебя бросить?! Найти тебя и забрать с больницы, чтобы потом бросить?! Ты в своем уме?! А, ну-ка, прекрати немедленно! — обняла я Надю и прижала к себе.
Все, находящие в маршрутке, заулыбались. Инцидент был исчерпан. Прошло еще немного времени и мы, наконец-то тронулись в путь, не зная, что нас ждет впереди.
Последние полгода были для Нади чужой жизнью, прожитой чужим человеком. В этой жизни, да и в ней самой, не было ничего связующего с тем, что было раньше, и с тем, что должно быть после… Она сама не понимала, как получилось прожить чужую жизнь. И вот, ей казалось, чужой человек сегодня умер. А освободившийся прежний, ликуя, возвращался обратно домой. Ей неведомо было, что она рано похоронила этого чужого человека, в шкуре которого ей еще придется побыть, прежде чем она доберется до своей матери.
Поехали мы не по привычному для всех маршруту по автотрассе Ростов – Баку, ставшей прифронтовой дорогой. На ней было сосредоточено много блокпостов, на которых проезжающий автотранспорт и пассажиры с присущим военному времени пристрастием подвергались тщательному досмотру. В Грозный мы решили заехать с северной стороны. Там блокпостов было немного, да и времени это могло бы занять меньше. Расстояние до пос. Горагорский мы преодолели за час и на выезде из него уперлись в блокпост военных, на котором собралось много машин и людей. До города оставалось ехать еще один час. Выяснилось, что город действительно закрыт в связи проводимыми в этот день выборами Президента России, о чем нас и предупреждали в начале поездки. Въезд автотранспорта категорически запрещен. Людям, желавшим попасть в Грозный, ничего не оставалось, как разворачиваться и возвращаться обратно туда, откуда они приехали. Никакие уговоры и объяснения на военных не действовали. На Надю, которая видела все это и слышала, больно было смотреть. Крупные слезы катились по ее худым щекам. Пассажиры маршрутки, на которой мы приехали, тоже засобиралась ехать обратно. Я попросила нашего водителя подождать пару минут и обратилась к одному из старших военных. Вкратце и сбивчиво поведала ему историю Нади, умоляя его помочь воссоединиться матери и дочке. К моему удивлению военный внимательно выслушал меня, подошел к маршрутке и, заглянув внутрь, сказал Наде, как отрезал:
— На выход с вещами!
Высадив нас с Надей, машина, на которой мы приехали, тут же развернулась и уехала вместе с пассажирами. А мы в сторонке стали ждать дальнейшего развития событий. К блокпосту подъезжали все новые и новые машины. Опять сбивчивые объяснения военных, опять недовольные возгласы водителей и пассажиров прибывших автомобилей. Одни уезжали обратно, другие только подъезжали, и все возвращалось на круги своя. Так продолжалось довольно долго. И мы стали волноваться. А вдруг про нас и вовсе забыли. Наконец-то к нам подошел «наш» военный с водителем одной из машин примерно лет тридцати и торопливо объяснил:
— Только из-за вас я решил эту легковушку пропустить. Быстренько погружайтесь и поезжайте! Он довезет вас до места назначения.
— Счастливо… Привет мамаше, — улыбнулся он нам весело и приложил руку к виску, отдавая нам честь.
«И все-таки мир не без добрых людей. В этом жестоком мире войн, зависти и злости очень важно оставаться человеком и помогать тому, кто в этой помощи нуждается», — думала я про себя, удобно расположившись с Надей на заднем сиденье старенькой «шестерки». Рядом с водителем сидела молодая женщина.
В начале пути ехали молча. Дорога была пустынной. За окном мелькали бескрайние неухоженные поля и холмы, над которыми плыли серые облака тумана. Мы встретились с водителем взглядами в зеркале заднего вида, и он спросил:
— А вам, куда ехать в городе то?
— Нам нужно в район старого аэропорта, — ответила я.
— Вообще-то, нам с женой надо в поселок, который находится по дороге, не доезжая 5-6 километров до окраины города. Но раз обещал, я, конечно, довезу вас до места назначения.
— Мы будем признательны…
— Скоро будем проезжать село. Там на обочине стоят люди и продают бензин в банках. Вы меня заправьте только. Пару банок… Ладно? Сами понимаете, денег катастрофически не хватает.
Речь шла о десятилитровых стеклянных банках. Еще до начала военной компании стационарные автозаправочные станции в республике прекратили по существу свою деятельность. Торговля бензином перешла постепенно в руки частных мелких торговцев. Они стояли в каждом населенном пункте, на каждых больших перекрестках, выстроив вдоль дороги целые ряды банок с самодельным бензином, получившим в народе название «конденсат». Это смесь продуктов переработки нефти, которые вытекают повсюду из проложенных вдоль и поперек по чеченской земле трубопроводов. Она скапливается под поверхностью земли, образуя огромное подземное море, которое временами переливается из одного района в другой. Сразу же после первой чеченской войны во дворах по всему городу и близлежащих селах во множестве появились мини-скважины или колодцы по добыче нефти, а также мини-заводы по переработке нефти. Большинство из них не прекращало свою деятельность и в ходе второй чеченской компании. Разумеется, российские военные, имея свою долю за обеспечение «крыши», помогали им в производстве и реализации бензина на месте, а также в контрабандном вывозе бензина за пределы республики. Стоило только подъехать к стеклянным банкам на обочине автодороги, как их хозяева подбегали к тебе и самостоятельно заливали нужное количество литров.
Чего греха таить, у меня лишних денег тоже не было. Только на обратную дорогу. И так перебивались, как могли. Дошло до того, что из-за нехватки денег я обещала хозяйке квартиры, которую я арендовала у нее, произвести натуральную оплату мягкой мебелью. Туда входили раздвижные диван и два кресла. Я их купила незадолго до начала второй военной компании. И вот, не успев толком и попользоваться новой мебелью, я вынуждена буду отдать ее в виде полугодовой платы за наемное жилье. Впоследствии, я так и сделала. Но прежде пришлось обивать пороги военной комендатуры Грозного, чтобы оформить разрешение на вывоз мебели. Надя, видимо, почувствовала мое замешательство и, толкнув меня в бок, подмигнула. Полезла к себе за пазуху и, как фокусница, достала откуда-то смятую денежную банкноту. Как потом выяснилось, эту купюру ей наспех сунула в руки соседка Раиса в тот день, когда Надю эвакуировали из Грозного. Она все время берегла эти небольшие деньги на черный день. И вот этот день наступил, когда они пригодились. В пригороде Грозного мы остановились у стеклянных банок с самопальным бензином. Залили две десятилитровые банки. Я приспустила стекло и рассчиталась, не выходя из машины, и мы продолжили наш путь.
Дорога по-прежнему была пустынной. Ни одна машина нам не встречалась! Не только гражданских, но и военных машин не было. Наша одинокая «шестерка», пользуясь отсутствием на дороге какого-либо транспорта, ехала как ей удобно: то по правой стороне дороги, то по — левой. Все в легковушке молчали, и каждый думал о своем, тревожно вглядываясь вперед. С правой стороны на обочине дороги показался скособочившийся железобетонный столбик с простреленным и изрядно помятым указательным дорожным знаком. Покореженная табличка с названием населенного пункта, написанного черными буквами на белом фоне, указывала, что мы въезжаем в город Грозный. Надя нетерпеливо заерзала. Впереди, на въезде в город, замаячили какие-то нагромождения. Это был блокпост. Он представлял собой сложенные по окружности в два-три ряда мощные фундаментные бетонные блоки. С множеством амбразур для наблюдения и стрельбы. Обычно мы привыкли видеть на блокпостах заторы из машин, военных, обвешанных оружием. А тут, кроме зарытого в землю танка и двух БМП, никого не было. Даже военных. Наш водитель не стал подъезжать вплотную к блокпосту и притормозил.
— Не понятно что-то, — произнес он и вышел из автомобиля. Он переминался с ноги на ногу, не зная, что делать. Стояла зловещая тишина. Но так продолжалось не долго. Видимо, за нами наблюдали. Послышалась громкая команда:
— Выйти всем с машины!
Нам ничего не оставалось сделать, как только подчиниться команде.
— Руки на затылок! Отойти от машины на два шага в сторону! Стоять! Не двигаться! Стреляем без предупреждения! — посыпался на нас град новых зычных команд.
Убедившись, что пассажиры машины не представляют для них опасности, внимание военных переключилось на водителя. Для него прозвучала команда:
— Пять шагов вперед!
Затем последовали уже команды для нас, пассажиров:
— Повернуться спиной! Руки на затылке!
Мы услышали приближающиеся шаги вышедших из укрытия военных, какую-то возню, глухие стуки, сопровождаемые выкриками:
— Ноги! Ноги, я сказал!
Это они с водителем обращались так бесцеремонно. Судя по звукам, его для острастки несколько раз ударили между лопаток. Затем наша машина была подвергнута тщательному досмотру. Сняли заднее сиденье и спинку, вытащили с багажника все его содержимое вместе с запасным колесом. Привели маленькую шуструю собачку на длинном поводке с длинными обвислыми ушами и короткими ножками. Она стала энергично принюхиваться везде, виляя своим скрюченным коротким хвостиком. Пока собачка с кинологом выполняли свою привычную работу, внимание военных переключилось на нас, дрожащих от страха трех женщин. Нам разрешили опустить руки. На маленькую, щупленькую Надю смотреть было больно. Глазами, наполненными ужасом, она тупо смотрела себе под ноги. Нас спрашивали о цели поездки в такой день, когда город закрыт в связи с проводимыми выборами. Я вкратце, насколько это возможно в данной ситуации, рассказала историю Нади. Рассказала, каким образом мы с ней оказались в этой машине. Военные, похоже, никуда не торопились. Они выслушали меня, не перебивая. В ходе разговора мы оказались лицом к блокпосту. Наш водитель стоял с широко раздвинутыми ногами и вытянутыми вверх руками лицом к стене из серых фундаментных блоков.
— Машина в город не поедет, — был приговор военных. – А вы — как хотите. Или возвращайтесь обратно, или продолжайте путь пешком, — сказали они, обращаясь ко мне.
Конечно, о том, чтобы возвращаться обратно не могло быть и речи. Я собрала наши с Надей нехитрые пожитки, выброшенные военнослужащими из машины в ходе ее досмотра. Погрузила их на переоборудованную детскую коляску. Попрощалась со спутницей водителя, который все в той же позе продолжал стоять под прицелом автомата одного из федералов. Поравнявшись с ним, я выразила водителю слова благодарности на чеченском языке. Не поворачиваясь, он попытался что-то сказать мне, но на него обрушился отборный мат военных и крики:
— Мол-чать..! Мать твою за ногу..! Кому говорят?!
А двое из них подскочили и изо всех сил стали избивать водителя прикладами. Еще один военный бесцеремонно заорал на нас, не стесняясь в выражениях:
— Так! Проходим, проходим..! Кому говорю?! И не оборачиваемся..! Пошли..!
Я ничего не могла сделать в данной ситуации. Могла только усугубить все. Единственно правильным решением было скорее ретироваться с блокпоста. Толкая впереди коляску, мы с ошалевшей от страха Надей, начали свой не близкий путь.
Идти предстояло километров двенадцать, а то и больше. Конечно, при иных обстоятельствах я смогла бы преодолеть это расстояние за два-три часа. Но со мной идет Надя с не совсем еще излечившейся ногой. Если мы дойдем до наступления темноты – будет хорошо. В нашем распоряжении было целых 4 часа времени.
Дней двадцать назад я уже проезжала по этой дороге. Та поездка произвела на меня жуткое впечатление. Но тогда эти страшные картинки мелькали, как в слайд-шоу, одна за другой. Сегодня же предстояло пройти этот маршрут метр за метром пешком.
Низкое серое небо навалилось на замерший город, над которым повисла гнетущая тишина. Дорога — единственная артерия, соединяющая центр города с его северной частью, представляла собой страшное зрелище. Повсюду на дороге снесенные снарядами фонарные столбы, поваленные стволы и ветви деревьев, местами вздыбленный асфальт. Это последствия частых артиллерийских и минометных обстрелов. Везде грязь, нанесенная танками, другой бронетехникой, военными КАМАЗами и МАЗами. Валяются крупные и мелкие гильзы. И по этой дороге петляет змейкой колея, по которой и передвигается вся военная техника, все живое. Съедешь с колеи – можешь подорваться на чем угодно. Разумеется, мы с Надей идем тоже по колее.
— Ася, а почему они не отпустили водителя? — спросила Надя, словно угадав мои мысли. Я тоже шла и тревожно думала о судьбе супружеской пары, которую мы только что оставили на блокпосту.
— Не знаю.
— Они его расстреляют?
— Не знаю.
— А что они сделают со спутницей водителя?
— Что ты ко мне пристала? Я не ясновидящая. Замолчи! – не выдержала я и заорала на Надю. Я и сама искала ответы на эти вопросы и не находила их. Больше вслух вопросов не последовало, хотя каждая из нас продолжала со страхом думать о произошедшем у нас на глазах насилии, и о дальнейшей судьбе наших недавних спутников. Довольно долго мы шли молча. Я впереди с коляской, а чуть сзади Надя. Через некоторое время я оглянулась и с тревогой заметила, что она заметно отстала. Ее худое морщинистое лицо покраснело и покрылось испариной. Чувствовалось, что каждый шаг дается ей с трудом, припадая на одну ногу. А ведь мы не прошли еще и тысячу метров. «Этого еще не хватало», — подумала я и спросила на ходу:
— Надя, что с тобой?
— Ася, я не могу идти. Давай отдохнем.
— Только не долго. Мы еще и десятой доли пути не прошли, — сказала я в ответ и остановилась. Усадила Надю на коляску, а сама пристроилась напротив нее на сложенных осколках кирпича прямо посередине накатанной колеи. Не успели мы сделать привал, как сзади нас по той же дороге, что недавно прошли и мы, показались два БМП. Они ехали на довольно приличной скорости. Бронированные машины были густо облеплены хорошо экипированными и вооруженными военнослужащими. Пришлось на свой страх и риск переместиться на заваленную всяким хламом обочину, где, казалось, мы могли в любую минуту взлететь на воздух. Не снижая скорости, БМП поравнялись с нами. Промелькнули черные лица военных. У многих из них стволы автоматов были направлены на нас. Проехав еще немного, боевые машины остановились. С них попрыгали военнослужащие. У меня бешено заколотилось сердце. Испуганная Надя переводила взгляд с БМП на меня и обратно. Громко смеясь и переговариваясь между собой, солдаты стали справлять нужду прямо на дороге, не гнушаясь нашим присутствием недалеко. Закончив свое дело, военные не торопились уезжать и оживленно что-то обсуждали. Некоторые что-то кричали в нашем направлении и махали руками, как бы приглашая продолжить путь с ними. Тревога не покидала меня. Наконец-то солдаты залезли обратно на бронь. Машины взревели, выпустив черные клубы выхлопного дыма, и рванули вперед.
Нам тоже необходимо было трогаться. Не зря ведь предание гласит, что дорогу осилит пешком идущий. Отдохнув еще немного, мы встали и заковыляли дальше, толкая впереди коляску с нашими вещами. Я — впереди. Надя — за мною след в след. Шли молча. Картина по обе стороны дороги представала удручающая. Куда не кинь взгляд — повсюду следы прошедшей войны. И никаких признаков жизни. В то же время меня не покидало чувство, что за нами следят, что мы на мушке у кого-то замаскированного и поэтому невидимого. Что-то подсказывало мне, что нас ведут под прицелом, передавая друг другу, с самого начала нашего пути, когда мы покинули блокпост на въезде в город. Стоило только этому «кому-то» слегка нажать указательным пальцем на курок — и все. Хорошо, если это произойдет быстро… Сначала это чувство доставляло мне всепоглощающий и липкий страх. Тут же вспомнились и слова из песни времен гражданской войны, которую мы разучивали в школе: «…если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой…». Попытки успокоить себя, вроде как, «все будет хорошо, ничего не случится» — не помогали. Потому, что такие увещевания — это ложь. А правда состояла в том, что случиться могло что угодно. И нужно было принять это, как есть. Как бы там не было, мне все равно когда-то придется умереть. Смерть неизбежна в любом случае. Ею заканчивается каждая человеческая жизнь со 100-процентной вероятностью. Я реально оценила ситуацию: не факт, что произойдет то, чего я так опасаюсь. Если это случится, то так тому и быть. Я верила в предопределение. А смысл этой веры заключался в моей глубокой убежденности в том, что все происходящее во Вселенной, будь то хорошее или плохое, совершаемое человеком или животным, происходящее в природе или в обществе, — все происходит только по воле Аллаха, согласно предначертанной Им судьбе, о которой Он ведал еще до сотворения Вселенной. Я покорно приму, как неизбежность, предопределенное Всевышним и буду уповать на Него. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, по рассказам моей покойной бабушки, я знала, что взывания и мольбы к Всевышнему могут изменить происходящее. Если даже мои мольбы останутся не отвеченными в этом мире, и я не получу то, о чем просила Всевышнего, мои молитвы не останутся произнесенными понапрасну. Они запишутся в книгу деяний как благие, за которые я получу награду в мире вечном или уберегусь от несчастья. В любом случае молитва – это беспроигрышное благо для верующего, так как приносит благо, даже если остается не отвеченной в этой жизни. Ход этих беспорядочных мыслей позволил мне в какой-то мере избавиться от страха. И я, продолжая идти, стала долго и истово молиться. Я вспоминала и усердно читала про себя все известные мне суры и аяты из Корана, которым меня когда-то научила бабушка. Просила Аллаха дать нам сил и терпения беспрепятственно преодолеть оставшееся расстояние до конечного пункта нашего, полного опасностей, маршрута.
Мои смиренные взывания и молитвы окончательно избавили меня от страха и помогли вернуться в реальность. Оглянувшись назад, я обнаружила, что Надя снова отстала. Я остановилась и стала ждать, пока она догонит меня. Надя шла тяжело, все больше припадая на раненую ногу. Чувствовалось, что каждый шаг дается ей с трудом.
Я подождала, пока Надя догонит меня. Выгрузив сумки с коляски, я молча водрузила на нее Надю, не обращая внимания на ее гневные возражения. Легкие пару сумок поставила на колени Наде, остальные рядом с ней сзади и по бокам.
— Ася, ну, Ася… Мне же неудобно, — не унималась Надя, продолжая жалобно причитать.
— Надя, хватит, перестань немедленно, — снова прикрикнула я на нее. – Пойми, таким темпом мы до утра не дойдем до дома. И неизвестно, что с нами случится ночью. Нас могут подстрелить, как куропаток, на подступах к первому же блокпосту.
— Давай попросим солдат, чтобы они нас подвезли попутно…
— Ты что, Надя?! И не думай об этом! – закричала я на нее, — нас могут убить и выкинуть. И никто ничего не будет знать! Ищи — свищи ветра в поле…
Большие, широко раскрытые и полные слез глаза Нади пристально смотрели на меня. В них перемешались страх, боль, надежда и благодарность. Горячая волна жалости к ней, такой маленькой и беспомощной, вдруг окатила меня. Я подошла к ней, обняла ее маленькую хрупкую фигурку, похлопала слегка по спинке:
— Успокойся, родная. Мне не тяжело будет. Я же не на себе тебя понесу. Скоро, совсем скоро уже будем дома.
Толкая сзади коляску с усаженной на нее Надей, мы продолжили свой нелегкий путь. Двигались мы теперь довольно быстро и строго по колее, проложенной на дороге автомобилями. Переоборудованная под перевозку фляг с водой коляска оказалась очень кстати для нашего довольно жуткого путешествия по безмолвному городу. Вдали показался блокпост. Я замедлила ход, но преодолевая страх, продолжала двигаться вперед. Обитатели блокпоста, похоже, спрятались в укрытие и наблюдали за нами, пытаясь получше разглядеть нас. Не решаясь подойти к блокпосту поближе, я стала рядом с коляской, достала белый платок и стала им отчаянно махать. В воздухе повисла гнетущая тишина. Наконец-то из укрытия появились трое военных с автоматами наперевес и подозвали нас. Проверив паспорта, нам задали несколько вопросов: откуда, куда, к кому, почему сегодня. Военных интересовало все, до подробностей. Пришлось в очередной раз обстоятельно рассказать о наших мытарствах. И только после этого нам позволили продолжить путь.
Чем ближе мы подходили к центру города, тем чаще на нашем пути оказывались блокпосты. Но, похоже, они теперь все были предупреждены по рации о нашем приближающемся «экипаже». Поэтому нас особо уже и не задерживали. А некоторые блокпосты мы проезжали со своей коляской без остановки. Половина пути была успешно преодолена.
До дома оставалось все меньше и меньше.
Одно из передних двух колес нашего транспортного средства стало вдруг издавать какие-то скрипучие, неприятные на слух, звуки. А через некоторое время, не выдержав, очевидно, чрезмерных динамических и ударных нагрузок, и в очередной раз, наскочив на препятствие, колесо стало выделывать, так называемые, «восьмерки». Это, когда часть обода отклоняется от плоскости вращения, при котором эта часть обода описывает траекторию в виде восьмерки вокруг центральной оси вращения. В детстве у меня были сначала трехколесный, а потом и двухколесный велосипеды. И я знала, что такое «восьмерка» у колеса. В нашем случае дефект выражался в биениях и вилянии колеса на ходу. Надя беспокойно стала озираться назад, чувствуя что-то неладное. Пришлось сделать вынужденную остановку. Удобно расположившаяся Надя не без моей помощи слезла с коляски. Я предприняла отчаянные попытки снять деформированное колесо, чтобы хоть немного отрихтовать его. Но без гаечного ключа ничего не получалось. Открутить голыми руками контргайку, которая в паре с основной гайкой фиксировала на оси колесо, я не смогла. Мы только потеряли много времени. Воспользовавшись вынужденной остановкой, мы с Надей подкрепились тем, что у нас было взято в дорогу, запили водой. И снова тронулись в путь, загрузив в коляску наши вещички. На этот раз Надя заковыляла рядом со мной. Вот только неизвестно было, как долго она сможет передвигаться самостоятельно.
Мы прошли еще один довольно длинный участок дороги. А надо было, пока светло, пройти как можно больше. Надя, слегка прихрамывая, маленькими шажками мужественно семенила рядом со мной. Но колесо на коляске постепенно пришло в окончательную негодность и заблокировалось. Я попыталась толкать коляску на трех колесах или на двух, подняв ее на дыбы, но это ноу-хау ни к чему не привело. От трехколесной коляски пришлось отказаться и просто выкинуть ее. Нашу ручную кладь, а это несколько больших и маленьких сумок и пакетов с нужными и ненужными вещами, пришлось перебрать, избавиться от некоторых ненужных вещей. Хорошо, я везла с собой в сложенном виде полипропиленовую челночную сумку, к которой в народе почему-то приклеилось, название «мечта оккупанта». На обратной дороге я собиралась взять кое-что из домашнего скарба. Мы с Надей уложили все наши вещи в эту клетчатую хозяйственную сумку с усиленными прочными ручками. Перспектива закинуть сумку на плечо позволяла мне менять нагрузку, и давала возможность отдохнуть рукам. Кроме сумки, мы собрали еще и полиэтиленовый пакет с мелкими вещами. На все это у нас ушло минут 20 — 25. Я взяла довольно увесистую сумку на плечо, Надя схватила пакет, и мы продолжили наш путь.
Моя спутница не поспевала за мной. Поэтому мне приходилось притормаживать свой ход и идти не спеша. Иногда я останавливалась, чтобы Надя могла меня догнать. Лицо ее по-прежнему было покрыто испариной, Чувствовалось, что каждый метр ей дается уже с трудом. В конце концов, она в изнеможении села на ствол поваленного дерева. Сзади нас вдали в клубах пыли показался бронетранспортер, летящий на большой скорости. Надя вскочила со ствола дерева и отчаянно замахала руками. Я тут же подлетела к ней и вернула ее на место. Поравнявшись с нами, БТР замедлил ход, но к счастью останавливаться не стал. Я еще раз отчитала Надю:
— Ишь ты какая! Прокатиться ей, видишь ли, захотелось на БТР с пьяными солдатами!
— ?
— Пожалуйста. Скатертью дорога. Поезжай с ними. Может, и довезут тебя до дома. Я с ними – ни ногой. Делай, что хочешь, — выпалила я и тут же поймала себя на мысли, что мне безумно страшно будет, если Надя согласится уехать одна.
— Ася, никуда я без тебя не поеду… Но я не могу уже идти…
— Ничего. Я на спине донесу тебя, если что, — сказала я, как отрезала.
Между тем уже начало смеркаться. Подул легкий ветерок. Надо было идти. И мы снова продолжили наш нелегкий путь. Ветер дул нам прямо в спину и с каждой минутой все усиливался. Погода в этот день и так была серой и сумрачной. А тут еще и небо заволокло пеленой свинцовых и низких облаков. Мы чувствовали холод, которого сначала не было. Подгоняемые ветром, мы дошли до большого перекрестка. Еще один крупный блокпост. Снова, ставшая уже привычной, процедура его прохождения. Идти нам оставалось еще километра полтора-два. Мы свернули на дорогу, ведущую в старый аэропорт. Недалеко от него и наш квартал. Дорога была с небольшим уклоном, и идти, казалось бы, должно чуть легче. Но здесь вовсе отсутствовала накатанная колея. Дорога завалена, ветками, осколками, разным мусором, тут и там воронки от разрыва мин и снарядов. Наше путешествие превратилось в сплошное преодоление препятствий. Ко всему прочему наступила полная тьма, и разразился настоящий ураган. Ветер свистел и выл. Деревья в лесополосе слева по над дорогой клонились к земле, будто защищаясь от участи быть вырванными с корнями. Все вокруг словно гремело и стонало под завыванье ветра. Холод, усиливаемый порывами ветра, все больше окутывал нас. Изредка черноту неба вспарывали ракеты и освещали местность. Мы на ощупь передвигались в этой кромешной тьме, держась за руки, и петляя по дороге. В довершение ко всему Надя взвизгнула не своим голосом и рухнула на месте. Оказывается, она ударилась раненой ногой о какой-то острый предмет. Что делать? Мы подождали, пока у Нади не стихнет и не притупится боль на ноге. А потом… Потом мне ничего другого не оставалось, как взвалить скулящую и протестующую Надю на спину, сумку с вещами — на плечо, и продолжить наш полный опасностей и неожиданностей путь. Часто приходилось останавливаться, чтобы передохнуть, переложить сумку с одного плеча на другое.
Вдруг, я вспомнила, что перед мостом, где нам предстояло повернуть направо в сторону нашего квартала расположен еще один, последний уже на нашем пути блокпост. Всякое передвижение по городу с наступлением сумерек запрещено. Действует комендантский час. Заметив приближающуюся к блокпосту тень, нас могут просто расстрелять в упор, приняв нас за подрывников. Но ничего другого не оставалось, как, переборов страх, продолжать свой путь. Тут, как говорится, либо пан, либо пропал. Ураган не стихал и продолжал неистовствовать. Обжигающий холод стал пробирать нас до костей. Окоченели руки и ноги. А останавливаться нельзя. При свете очередной ракеты, выпущенной в небо, мы увидели приближающиеся мрачные очертания блокпоста. Сердце отчаянно колотилось в груди. Это было сущим адом. Я чувствовала, как кровь бьет в висках, слышала собственное дыхание. Все происходило, как в каком-то волшебном и загадочном сне. С Надей на спине я дошла, исступленно молясь, до блокпоста, повернула в нужную нам сторону и (о чудо!) постепенно стала удаляться от него. Мне не верилось в такой благополучный исход. Может быть, с того поста передали информацию о нас и не стали трогать. А может быть, это ураган, свирепо бушевавший, поспособствовал тому, что нас просто-напросто не заметили. Так или иначе, нам оставалось совсем малость до дома. Под звуки не прекращающегося ветра, который становился уже привычным, мы сделали последний привал. Еще через каких-то полчаса мы оказались уже у старых и покосившихся деревянных ворот наших соседей. Присев на чем попало, долго приходили в себя, пытаясь отдышаться и понять, что весь этот кошмар позади. Вдоволь отдохнув, я что есть силы стала стучать в ворота, сначала кулачками, а потом и подвернувшимся под руку осколком кирпича.
— Щас, щас открою! — донесся истошный крик Раисы. — А кто это может быть в такую непогоду, кроме Аси, — отвечала она невидимому нам собеседнику.
Калитка ворот распахнулась, и на нас обрушились вопли Раисы:
— Вы ненормальные что ли? В такое время, в такую погоду? Да, вас же могли расстрелять и выкинуть! И ни одна собака не знала бы…
— Раиса, хватит причитать. Посмотри лучше, кого я привезла.
— На-дя?! Не может быть!
Под завывания ветра мы прошли через двор и очутились в доме. На столе в комнате горела тоненькая свечка, которая отдавала робкий свет. Еле освещенное пространство напоминало сказочную пещеру с причудливыми тенями на стенах. Но по такому случаю отец Раисы достал откуда-то керосиновую лампу под стеклянным абажуром, и зажег ее. Лампа горела ровно и достаточно ярко, и ее мягкий и желтый свет озарил наши радостные лица. Лишь с лица тети Даши, сидящей на стареньком диване, капали слезы, — при свете лампы хорошо было видно, как они падали одна за другою. Она неловко поднялась мне навстречу. Но вместо того, чтобы обняться, как обычно, рухнула передо мной на колени. Двумя руками обхватив мои ноги, и крепко прижавшись к ним лицом, она беззвучно зарыдала. И лишь плечики ее слабо подрагивали, выдавая неуемную радость от долгожданной встречи с дочерью.
* * *
Через два месяца тетя Даша умерла. Мы, немногочисленные соседи, выкопали на христианском кладбище неглубокую яму и похоронили ее. Еще через неделю к нам приехали представители Красного Креста. Узнав у Нади, что в одной из областей Поволжья живет ее родственница, они предварительно установили с ней связь. А еще через несколько дней Красный Крест Надю забрал. Проводы были очень трогательными. Больше мы о Наде не слышали.
2018 год
Рассказ опубликован в литературно-художественном,
социально-культурологическом женском
журнале «НАНА», №2 за 2018 год
История ленд-лиза хорошо изучена и малопопулярна – народ-победитель не хочет ее знать. А зря – в ней много поучительного; если, конечно, хотеть научиться…
Привычно охватывающий нашу страну в последние годы майский восторг, выражающийся в надписях на автомобилях «Можем повторить!» и «На Берлин!» и одевании маленьких детей в военную форму вытесняет истинную, трагическую память о войне. С ней и раньше-то было не очень…
Миф о «четырех процентах»
Один из самых устойчивых мифов о ленд-лизе рождается в начале «холодной войны». Его автором является тогдашний председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский. В своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», увидевшей свет в 1948 году, он утверждал, что «…если сравнить размеры поставок союзниками промышленных товаров в СССР с размерами производства промышленной продукции на социалистических предприятиях СССР за тот же период, то окажется, что удельный вес этих поставок по отношению к отечественному производству в период военной экономики составит всего лишь около 4%».
Вознесенский не указывает методики подсчета. Усомниться в его цифре заставляет уже хотя бы то обстоятельство, что оценка доли поставок столь разнообразной продукции, как сырье, продовольствие, оборудование, транспортные средства и вооружение (всего несколько сот наименований!) может быть осуществлена только в пересчете на деньги, а ввиду невозможности конвертировать тогдашний советский рубль в доллар, эта задача представляется нерешаемой.
Мы имеем возможность сопоставлять лишь производственные показатели по отдельным видам продукции. Эта методика не позволит нам оценить общее соотношение поставленного по ленд-лизу и произведенного в СССР, да и представление о доле поставок отдельных видов товаров по отношению к объему советского производства также выйдет в ряде случаев небезупречным из-за разных качественных показателей (например, октановое число автомобильного бензина западного производства было выше, чем у советского топлива, а «полуторки» и «студебеккеры», проходя по общей позиции «грузовые автомобили», чрезвычайно разнятся по целому ряду существенных показателей). Тем не менее, это дает нам некоторое представление о действительной роли ленд-лиза.
«…Без американских «студебеккеров»
Рассмотрим отдельные показатели. По состоянию на 22 июня 1941 года в Красной армии имелось более 270 тыс. автомобилей различных марок. За годы войны вооруженные силы получили около 450 тыс. автомобилей, при этом почти две трети (63,4%) — импортного производства, в подавляющем большинстве — американского. В результате в конце войны каждый третий автомобиль был импортным (а каждый одиннадцатый — трофейным). По некоторым позициям американская продукция просто не имела аналогов в СССР. Так, например, памятные всем фронтовикам грузовики «студебеккер» и «додж 3\4», практически решившие проблему подвижности артиллерии средних калибров, а также легендарных «Катюш» (во второй половине войны большинство реактивных установок монтировались на «студебеккерах»). То есть по одному из важнейших показателей — автомобильному парку Красной армии, обеспечивавшему выполнение таких задач, как транспортировка артиллерии, подвоз боеприпасов, эвакуация раненых и множество других, вклад союзников на порядок весомее пресловутых «четырех процентов». Подтверждением этому являются слова маршала Г. К. Жукова, сказанные в неформальной обстановке: «Без американских «студебеккеров» нам не на чем было бы таскать нашу артиллерию. Да они в значительной мере вообще обеспечивали наш фронтовой транспорт». О том же (и тоже, разумеется, в неформальной обстановке) говорил и нарком внешней торговли А. И. Микоян, непосредственно отвечавший в советском руководстве за ленд-лиз: «…Или возьмём поставки автомобилей. Ведь мы получили, насколько помню, с учётом потерь в пути около 400 тысяч первоклассных по тому времени машин типа «студебеккер», «форд», легковые «виллисы» и амфибии. Вся наша армия фактически оказалась на колёсах, и каких колёсах! В результате повысилась её маневренность, и заметно возросли темпы наступления». Подчеркивает это в своих воспоминаниях и Н. С. Хрущев: «Почти вся наша артиллерия была на американской тяге. Как-то, уже после смерти Сталина, я предложил: «Давайте все машины, которые мы производим, дадим нашим военным, потому что просто неприлично смотреть: идет парад, а тягачи — американские». Почти вся наша военная техника, которая стояла в ГДР, тоже была на американских «студебеккерах». Это неудобно, это для нас позор. Уже сколько лет прошло, как кончилась война, а мы все еще ездим на американской технике».
Критики «американской помощи» часто указывают на то, что поставки автомобилей велись крайне неравномерно: более половины приходится на последний год войны. Это действительно так, но дело здесь вовсе не в злой воле руководителей США. Транспортировка поставляемой в СССР продукции наталкивалась на большие трудности, объемы поставок в силу этого росли постепенно, и поэтому на первом этапе войны было чрезвычайно важно определить приоритеты. Эвакуация большинства советских мощностей по производству танков и самолетов на Урал, а также колоссальные потери боевой техники и боеприпасов в сражениях лета 1941-го года делали первоочередной задачей программы ленд-лиза доставку советскому союзнику именно этих видов продукции, о чем прямо писал Сталин Черчиллю в сентябре 1941 года, прося последнего «обеспечить Советскому Союзу 30 тысяч тонн алюминия к началу октября с. г. и ежемесячную минимальную помощь в количестве 400 самолетов и 500 танков (малых или средних)». С наступлением в 1943 году коренного перелома в войне (отчасти как следствие выхода танковых и авиационных производственных мощностей советской промышленности на уровень, значительно превышающий предвоенный), структура потребностей СССР несколько меняется, и вопросы мобильности войск и их своевременного снабжения выходят на первый план. Соответственно значительно возрастают поставки автомобилей и запасных частей к ним, бензина, шин и т. п. Иными словами, данная ситуация определялась запросами советского руководства и «пропускными способностями» ленд-лиза, а не какими-то иными соображениями.
Первым делом — самолеты
Не менее существенную роль, особенно в первые 2 года войны, сыграли поставки танков и самолетов. Неслучайно летом и осенью 1941 года на переговорах по поводу помощи союзников советская сторона неизменно называла эти две позиции в первую очередь: ведь в ходе сражений первых месяцев войны наиболее тяжелые потери (не считая, разумеется, людских!) Красная армия понесла именно в танках и авиации. С этой точки зрения значение оказанной помощи трудно переоценить: если за весь период войны количество переданных СССР танков составило около 13% от собственного советского производства, то в первый год войны английские и американские танки составляли около 30% поступающих в войска боевых машин. Статистика по самолетам еще более впечатляющая: примерно каждый пятый истребитель или бомбардировщик, полученный Красной Армией в течение войны, был британского или американского производства.
Практически общим местом в советской литературе (особенно мемуарной) было подчеркивание низких боевых качеств западной техники. Несмотря на то, что за два последних десятилетия по этой теме появились подробные объективные исследования (особо хотелось бы отметить монографии М. Барятинского «Танки ленд-лиза в бою», а также монографии и статьи В. Котельникова и И. Лебедева, посвященные авиации ленд-лиза), подобные утверждения по-прежнему регулярно встречаются в прессе и на интернет-форумах, что свидетельствует об укорененности этого мифа в общественном сознании. Реальность опровергает эти утверждения. Британские «Матильды» и «Валентайны», американские «Стюарты» имели, наряду с недостатками (которые есть у любой модели танка!) и существенные преимущества, которые опытные танкисты умело использовали. Разумеется, если сравнивать легкий танк М3 «Старт» со средним Т-34 (как это делает ряд мемуаристов), его недостатки будут смотреться выпукло, а вот на фоне находящихся в том же классе Т-60 и Т-70 он явно выигрывал в ходовых качествах и по ряду других существенных показателей. Тихоходность и относительно слабое вооружение тяжелого британского «Черчилля» отчасти компенсировались его высокой броневой защищенностью (по этому показателю «британец» уступал только «Королевскому тигру»). Иными словами, танки союзников не были идеальными, но свою (и немалую!) роль в разгроме общего врага они, безусловно, сыграли. То же самое можно сказать и о самолетах. Истребитель Р-39 «Аэрокобра» часто критикуют за высокие требования, предъявляемые самолетом к технике пилотирования (не упоминая при этом о том, что целый ряд советских истребителей, например, И-16 и ЛаГГ-3, отличались тем же самым); но несправедливо при этом не отметить, что мощное вооружение и другие достоинства машины позволяли летчикам добиваться весьма впечатляющих результатов. Неслучайно именно на этих истребителях большую часть войны воевали такие выдающиеся летчики, как А. Покрышкин, Г. Речкалов и Н. Гулаев.
М-3 «Стюарт» на службе в Красной Армии. Источник: topwar.ru
Союзники не ограничивались поставками в СССР готовых боевых машин: по маршрутам ленд-лиза за время войны было поставлено, по подсчетам Б. Соколова, около 330 тыс. тонн алюминия, что примерно на четверть превышало суммарное советское производство этого важнейшего металла. Иными словами, без ленд-лиза советская авиация не досчиталась бы не только почти двух десятков тысяч импортных самолетов, но и как минимум такого же количества боевых машин отечественного производства. Крайне существенными были также поставки высококачественного авиационного бензина, составившие по объему как минимум половину собственно советского производства (с учетом значительно более высокого октанового числа импортного бензина фактически эта доля еще выше).
А еще были десятки тысяч станков, без которых наращивание советского производства военной продукции не было бы столь впечатляющим. И сотни тысяч тонн меди. И десятки тысяч тонн олова, свинца и цинка. И четверть всех зенитных орудий Красной Армии. И многое, многое другое…
Американские работницы подписывают танк. Источник: universe-tss.su
Иными словами, на фоне валовых показателей всего отечественного производства в годы войны объем ленд-лизовских поставок в любом случае почти теряется. Но сравнивать эти два показателя можно только с одной целью — именно для получения «идеологически верного» вывода о незначительности. А на самом деле союзнические поставки по сотням важнейших с точки зрения способности СССР продолжать войну позиций играли заметную, по десяткам — важную, а по некоторым — решающую роль.
Победа без ленд-лиза
Мнение о том, что СССР победил бы Германию и ее союзников и без союзнических поставок, пусть и большей ценой и за более длительное время, широко распространено. Его неофициально высказывал А. Микоян («…Без ленд-лиза мы бы наверняка ещё год-полтора лишних провоевали»), ее поддерживает в своем фундаментальном исследовании «Экономическая история России: ХХ век» известный экономист Р. Белоусов («Если бы этой помощи не было, наши жертвы были бы ещё большими. Безусловно, она укоротила дорогу к Победе. Но, наверное, следует добавить: Россия всё равно бы выиграла Отечественную войну, поскольку она опиралась на более мощные объективные факторы, чем гитлеровская Германия») и упоминавшийся выше современный исследователь М. Барятинский («Да, можно было обойтись без ленд-лиза, но тогда война действительно продлилась бы дольше, и потеряли бы мы на несколько миллионов человек больше. Но этого не произошло — такова была цена союзнической помощи»).
Есть, впрочем, и иная точка зрения. В донесении главы КГБ Семичастного Хрущеву приводятся такие слова опального маршала Жукова: «Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну…<выделено мной — А. К.»
Позднее Хрущев, сам оказавшийся в опале, в своих «Воспоминаниях» свидетельствовал: «Прежде всего хочу сказать о словах Сталина, которые он несколько раз повторял, когда мы вели между собой «вольные беседы». Он прямо говорил, что если бы США нам не помогли, то мы бы эту войну не выиграли: один на один с гитлеровской Германией мы не выдержали бы ее натиска и проиграли войну. Этой темы официально у нас никто не затрагивал, и Сталин нигде, я думаю, не оставил письменных следов своего мнения, но я заявляю тут, что он несколько раз в разговорах со мной отмечал это обстоятельство». При этом сам Хрущев солидаризируется с этой точкой зрения: «Одним словом, надо честно признать вклад наших союзников в разгром Гитлера. Нельзя хвастать: вот мы шашки вынули и победили, а они пришли к шапочному разбору. Такая точка зрения верна, если рассматривать лишь вклад союзников с точки зрения высадки десантников, то есть непосредственного участия американских и английских войск в борьбе против Германии на Европейском континенте. Тут будет верно. Но техника и материалы, которыми они помогали нам, — другой вопрос. Если бы они не помогали, то мы бы не победили, не выиграли эту войну, потому что понесли слишком большие потери в первые дни войны».
Представляется, что этот спор, пусть и чрезвычайно интересный с точки зрения историка, не имеет большого практического значения. Дело в том, что на поставленный вопрос вряд ли может быть найден стопроцентно обоснованный ответ. Но что имеет колоссальное значение, так это официальное и недвусмысленное, без всяких оговорок про «решающую роль СССР в Победе» признание того огромного значения, которая имела во время войны помощь союзников, как минимум сэкономившая Советскому Союзу миллионы жизней на фронте и в тылу. Этот значение ленд-лиза оспаривать не только неисторично, но и в высшей степени безнравственно.
И, конечно же, в России эта память должна быть увековечена. У нас нет ни одного музея; был один — маленький музей ленд-лиза в одной из московских школ, но он уничтожен решением администрации. Есть два памятника — небольшая плита высотой не более человеческого роста в Мурманске и большой — три фигуры советского, британского и американского моряка в Петербурге. И два закладных камня — в Соломбале и Петербурге. И мемориальная табличка во Владивостоке.
Осень 1999 года был для меня тяжёлым и эмоционально напряжённым периодом. Россия вторглась на территорию Чечни и там происходили ужасные события. Мои родители были в Урус-Мартане и я про них не знал ничего, я даже не знал живы они или нет, не было совершенно никакой связи чтобы узнать. Также по телевизору показывали страшные кадры, как беженцев не пускают на территории соседних республик, где они могли бы спастись от боевых действий. Было больно смотреть на детей, стариков, женщин , этих заложников войны, что стоят за колючей проволокой, пытаясь покинуть территорию боевых действий. Я боялся увидеть среди них знакомые лица, надеялся что родные остались у себя дома, ведь это лучше чем вот так вот стоять под открытым небом.
Хочу верить, что текст этот откроет немало интересного о че
…Февраль 1957 года. Центр Урус-Мартана. Пронизывающий насквозь холодный ветер. Такой же, как тогда, в 1944-м.
Фридрих Боденштедт
Примечание
4. МУЛЛА МУХАММАД, МЮРШИД ИЗ ЯРАГIА И ЕГО ВОИНСТВУЮЩИЕ УЧЕНИКИ. АРСЛАН-ХАН. ГЕНЕРАЛ ЕРМОЛОВ
История ленд-лиза хорошо изучена и малопопулярна – народ-победитель не хочет ее знать. А зря – в ней много поучительного; если, конечно, хотеть научиться…
