Разное

Недавние парламентские выборы в Испании показали: испанцы — это нормальный, разумный, вменяемый народ. Испания — это не страна мазохистов, в отличие от России. И этот резко контрастный по сравнению с российской ситуацией пример не может никого оставить равнодушным.

Описание клинических последствий от воздействия различных типов оружия, применяемого в Чечне российскими оккупационными войсками.

Аннотация

В представленной работе проводится исторический и лингвистический анализ древних географических названий Нахчаматеанк и Нахчаван с целью выявить в этих названиях этническую основу нахче. Кроме того, посредством историко-лингвистического анализа сделана попытка обосновать глубокую древность самоназвания чеченцев – нахче и, соответственно, той этнической общности, которая носила это имя.

Ключевые слова: Нахче, Нах, Нахчаматеанк, Нахчаван, Нахчери, Закавказье, древняя Армения, Кавказская Албания, Кахетия, Урарту, чеченцы, ингуши, бацбийцы. 
___________________________________________________

I

В «Армянской географии VII века» («Ашхарацуйце») в перечне народов Азиатской Сарматии упоминается народ «нахчаматьяны» [1, с. 36]. Переводчик на русский язык и издатель текста «Географии» К.П. Патканов первым обратил внимание на то, что в этом имени присутствует самоназвание чеченцев «нахче». Он писал: «В именах: сармат, савромат, яксамат, хечматак, слог мат имел, вероятно, какое-нибудь значение, м. б. земли, страны… То же самое встречается у автора в имени народа нахчаматьянк. Окончание янк у армян этническое. Остается имя Нахча. В таком виде мы встречаем это имя у чеченцев, которые и до сих пор называют себя нахче, т. е. народ» [1, примеч. 153.]. С тех пор мнение К.П. Патканова закрепилось в науке и присутствующее в обозначении «нахчаматьяны» имя «нахче» считается наиболее ранним письменно зафиксированным упоминанием самоназвания чеченцев нахче.

В наше время самоназвание чеченцев звучит как нохчи, однако эта форма написания стала утверждаться лишь в первой трети XX столетия, когда унифицировался чеченский литературный язык, а до этого в описаниях чеченцев безраздельно господствовала форма нахче. Показательно, что в одной и той же работе специалиста по кавказским языкам профессора Н.Ф. Яковлева, изданной в 1929 году, обнаруживается как старая форма написания этого названия нахче, так и новая – нохче [47, с. 9]. Историк Р.Д. Арсанукаев отмечает: «Сегодня форма «нахчуо» сохранилась только в диалектах чеченского языка (в западно-вайнахских диалектах – «нахчие»), однако в известных письменных источниках вплоть до начала XX-го столетия приводится только эта форма самоназвания чеченцев, что и заставляет нас считать ее древней и изначальной» [2, с. 9].

Анализируя самоназвание чеченцев, отмеченное в «Ашхарацуйце», абхазский ученый Г.Дж. Гумба обратил внимание на то, что наряду с формой нахчаматеанк в некоторых списках этого исторического источника, в том числе и в самых древних, присутствует и несколько иная форма написания этого названия – нахаматеанк, и высказал предположение, что это и есть аутентичное его написание [13, с. 16]. Исходя из этого, Г.Дж. Гумба предполагает, что «в «Ашхарацуйце» нашло отражение первоначальное, древнейшее общее самоназвание чеченцев, ингушей и бацбийцев – нах (люди, народ), и «термин нахаматеанк следует переводить не как страна нахчоев (или те, которые говорят на чеченском языке), а как страна нахов (или те, которые говорят на нахском языке)» [13, с. 16].

Прежде всего отметим, что термин нах, которым обобщенно называют родственных друг другу чеченцев, ингушей и бацбийцев (цова-тушин), или термин вайнах, которым обозначаются чеченцы и ингуши, отнюдь не являются древнейшими, как полагает Г.Дж. Гумба, и совершенно неизвестны в исторических источниках в качестве этнонимов. В обширной кавказоведческой литературе XIX века (в военной и этнографической), в которой много и подробно описываются как совместно чеченцы и ингуши, так и их отдельные субэтнические подразделения, ни разу не зафиксированы этнонимы в форме нах или вайнах – ни в обобщающем виде, ни в виде отдельного этнонима или субэтнонима. Нет подобных названий также в чеченском и ингушском фольклоре, в том числе и в древнейших его образцах.

Значит ли это, что в описываемую эпоху у чеченцев и ингушей не было единого для них самоназвания? Это не так, потому что в кавказоведческой литературе XIX века многократно и повсеместно встречается этноним нахче (нахчу, нахчо) как общее название чеченцев и ингушей. К примеру, видный ученый-кавказовед и военный историк А.П. Берже, перечислив целый ряд чеченских и ингушских обществ (Назрановцев, Карабулаков, Галашевцев, Джераховцев, Кистов, Галгаевцев, Цоринцев, Аккинцев, Пешхой, Ичкеринцев, Качкалыковцев, Мичиковцев, Ауховцев, Чеченцев Теркских, Чеченцев Сунженских и Чеченцев Брагунских) отмечал: «Вот исчисление всех племен, на которые принято делить Чеченцев. В строгом же смысле деление это не имеет основания. Самим Чеченцам оно совершенно неизвестно. Они сами себя называют Нахче, т.е. «народ» и это относится до всего народа, говорящего на Чеченском языке и его наречиях. Упомянутые же названия им были даны или от аулов, как Цори, Галгай, Шатой и др., или от рек и гор, как Мичиковцы и Качкалыки. Весьма вероятно, что рано или поздно все или большая часть приведенных нами имен исчезнут и Чеченцы удержат за собою одно общее наименование» [4, с. 65-66].

Ему вторит другой историк-кавказовед XIX века, генерал В.А. Потто: «Чеченцев обыкновенно делят на множество групп, или обществ, давая им имя от рек и гор, на которых они обитали, или от значительных аулов, обнаруживающих влияние на другие. Таковы алдинцы, атагинцы, назрановцы, карабулаки, джерахи, галгаевцы, мичиковцы, качкалыковцы, ичкеринцы, ауховцы и прочие, и прочие. Но это разделение чеченского народа на множество отдельных родов сделано, однако же, русскими и, в строгом смысле, имеет значение только для них же. Местным жителям оно совершенно неизвестно. Чеченцы сами себя называют нахче, то есть народ, и название это относится одинаково ко всем племенам и поколениям, говорящим на чеченском языке и его наречиях» [36, с. 63-64].

Видный российский специалист по кавказским языкам и этнограф П.К. Услар, составивший кириллическую азбуку чеченского языка, также отмечает, что название «нахче» («нахчуо») является общим для чеченцев и ингушей. Он писал: «Предлагаемая азбука составлена для языка народа, который сам себя назвал «нахчуй» или «нахчий» (в единственном числе – «нахчуо»), а у нас называемо чеченцами или кистинцами (последнее название грузинское). Язык нахчуй дробится на множество наречий, которые возникли частью по уединенному положению некоторых обществ, частью под влиянием языков соседних народов, осетин, и в особенности кумыков» [43, § 1]. Далее П.К. Услар констатировал, что язык нахчуй демонстрирует «замечательное характерное единство» за исключением диалекта джераховцев, «которые говорят весьма измененным наречием» [43, § 1].

Обобщающий (инклюзивный) характер этнонима нахче/нохчи выявляется и следующей его особенностью. Легко убедиться, что все без исключения чеченские и ингушские этноплеменные названия, известные на сегодняшний день, служат обозначениями конкретных тайпов и территориальных обществ чеченцев и ингушей. Даже термин гIалгIай, являющийся сегодня автоэтнонимом ингушей, представляет собой название одного из обществ горной Ингушетии в ряду других подобных обществ (цори, фаьппи, хамхи и т.д.). Однако, что касается названия нахче/нохчи, то этим именем не обозначен ни один отдельный тайп, ни одно отдельное общество (тукхам) и оно применяется только и исключительно как обобщающее название для всех этнических и субэтнических групп, сознающих себя чеченцами. В этом – историческая и этнографическая уникальность названия нахче/нохчи.

В последнее время в отдельных работах предпринимается попытка поколебать этот факт утверждениями, будто самоназвание чеченцев нахче является производным от обозначения региона Ичкерии на чеченском языке – Нахче-Мохк (буквально «территория, земля нахче»). Однако ясно, что для наречения местности землей обитания той или иной этнической общности, должна наличествовать эта общность. Иными словами, чтобы назвать какой-то регион «землей нахче» должен быть в наличии народ нахче. Поэтому, нет сомнений в том, что регион Нахче-Мохк назван так по наименованию уже существующего народа нахче, но никак иначе.

К этим соображениям можно добавить и то, что этноним нахче упоминается в письменных документах, относящихся к глубокой древности (об этом см. ниже), тогда как название Нахче-Мохк по доступным нам письменным источникам впервые упоминается (в форме Накчи-Мохт) в рапорте генерала Фезе генерал-лейтенанту Вельяминову, датированном 15 марта 1837 года. В этом своем рапорте генерал Фезе докладывает: «По занятии Мискита начал я тотчас по возможности приготовляться к дальнейшему походу вверх по ущелию р. Аксая, к ичкеринцам в Накчи-Мохт» [15, с. 163]. Конечно, название Нахче-Мохк появилось задолго до составления указанного рапорта, еще в эпоху возвращения чеченцами равнинных земель (XVI – XVIII вв.), однако первую письменную фиксацию этого названия нам удалось обнаружить лишь в процитированном документе.

Но вернемся к свидетельствам В.А. Потто, А.П. Берже и П.К. Услара. Как мы видим, в XIX веке, когда появились первые труды по истории и этнографии Кавказа, обнаруживается лишь одно общее для чеченцев и ингушей самоназвание – нахче. Появляется вопрос: откуда же взялся этноним нах? Ответ прост: этот словарный термин в качестве этнонима введен в научную литературу искусственно. То, что этот этноним является научным новообразованием, давно отмечено кавказоведами [9, 142, примеч. 1]. Сделал это нововведение в 1929 году ученый-лингвист Н. Ф. Яковлев. Дадим высказаться ему самому:

«Чеченец и ингуш, разговаривая каждый на своем материнском наречии, без всяких затруднений понимают друг друга. Такую близость мы видим и в других проявлениях национальной культуры чеченцев и ингушей. …Но здесь прежде всего, мы наталкиваемся на отсутствие одного общего названия для такой близкородственной группы народов и языков, каковыми являются чеченцы и ингуши, вместе с сохранившимися в Закавказье цоватуши и выселившимися в Турцию орштхоями (карабулаками). Необходимость единого общего названия, которое, подобно термину «адыге», объединяющему всех черкесов, применялось бы ко всей чечено-ингушской группе народов, достаточно назрела как с точки зрения потребностей науки, так и для объединения работы по культурно-национальному их строительству. Один из местных национальных работников Заурбек Мальсагов в письме ко мне предложил называть чеченцев и ингушей народами «нахской» группы, их языки «нахскими» языками, название это происходит от слова «нах» – «народ»» [47, с. 11-12].

Приведенная цитата показывает, что Н.Ф. Яковлев и его соавтор Заурбек Мальсагов в первой трети XX века заменили в науке общее для чеченцев, ингушей и карабулаков самоназвание нахче на искусственное наименование – нах. В оправдание этой подмены обычно говорят: да, по предложению Заурбека Мальсагова Н.Ф. Яковлев действительно ввел в научный оборот слово нах в качестве общего названия для чеченцев, ингушей и бацбийцев, но ведь это слово взято из живого чечено-ингушского языка. Никто этого не отрицает. Слово нах действительно присутствует в чечено-ингушском словаре, но лишь в нарицательном значении «люди», «народ» и, как уже отмечалось выше, ранее 1929 года это слово в качестве этнонима ни в одном источнике не зафиксировано. Потому-то название нах, придуманное учеными в первой трети XX века, никак не может быть обобщающим этнонимом чеченцев, ингушей и бацбийцев в историческом источнике VII века (в «Ашхарацуйце»), то есть за 13 столетий до своего искусственного внедрения в науку. До инновации Заурбека Мальсагова и Н.Ф. Яковлева в качестве обобщающего самоназвания для всех чечено-ингушских тайпов и обществ использовался только термин нахче *.

Очень важное дополнение к сказанному мы обнаруживаем в работе известного кавказоведа и этнографа Б.К. Далгата, который изучал историю и этнографию чеченцев и ингушей в конце XIX столетия, а потом дополнил и уточнил свои наблюдения на полевых материалах, полученных в горной Ингушетии в первой трети XX века. Б.К. Далгат свидетельствует, что в 20-х и 30-х гг. XX века, то есть именно в тот период, когда Н.Ф. Яковлев и Заурбек Мальсагов были озабочены поиском общего имени для чеченцев и ингушей, такое имя уже существовало и успешно функционировало среди обоих народов. Оставалось только ввести его в научный оборот. Вот что по этому поводу писал ученый: «Теперь (т.е. в конце 20-х – нач. 30-х гг. XX века. – Авт.) и кабардинцы (шашан), и осетины (цацан), и русские, и сами чеченцы в сношениях с другими народами употребляют название «чеченцы». Но сам народ именует себя с переселения на плоскость «нахчой»… Это название очень часто применяют к себе и сами ингуши и охотно может быть употребляемо как общее племенное название этого народа наряду со словом «чечены»». И далее: «Было бы поэтому наиболее правильным, оставив название чеченцев и ингушей для отдельных частей этого племени, назвать всех их нахчуйцами» [14, сс. 42 и 47].

Читая эти выдержки из работы Б.К Далгата, трудно избавиться от мысли, что отказ от издавна существующего общего самоназвания чеченцев и ингушей нахче/нохчи (нахчуйцы по Б.К. Далгату) и принятие вместо него искусственных этнонимов «нах» и «вайнах» было вызвано не научными, а сугубо политическими соображениями. Возможно, неслучайно также и то, что Заурбек Мальсагов, который распоряжался изданием труда Б.К. Далгата, отданного им в печать в 1930 году, сделал в книге целый ряд сокращений. Сославшись на нехватку бумаги, З. Мальсагов изъял без согласия автора из его книги некоторые «теоретические рассуждения», в том числе и все предисловие к книге, в котором Б.К. Далгат как раз и отмечал тот факт, что ингуши, наряду с чеченцами, называют себя нахче и предлагал по этой причине принять это название (в форме нахчу) как общее название обоих родственных народов. Об этом в вводной части к новому, полному изданию книги Б.К. Далгата пишет его дочь У.Б. Далгат [14, Предисловие].

Вновь возвращаясь к предложенному Н.Ф. Яковлевым и З.Мальсаговым названию, следует отметить, что слово нах («люди») не годится на роль этнонима даже в искусственном научном применении, поскольку, в отличие от этнонима нахче/нохчи, оно не имеет формы единственного числа и, следовательно, не может обозначить индивидуального представителя чеченцев, ингушей и бацбийцев. На это немаловажное обстоятельство в одной из своих работ обратил внимание историк И.М. Булатбиев:

«…проводя сравнительный анализ списков «Ашхарацуйца», известный абхазский ученый Г.Дз. Гумба выявил, что в некоторых из них этноним нахчаматеан передан в форме «нахаматеан», т.е. без компонента ча//чи. Опираясь на это обстоятельство Гумба пришел к выводу о необходимости нового осмысления этой информации, сделав заключение, что термин «нахаматеанк» следует переводить не как «страна нахчоев», а как «страна нахов». На первый взгляд может показаться, что данное утверждение не меняет сути вопроса. Однако дело в том, что основа нах является только лишь формой множественного числа значения «люди», и никак не может быть именем народа, поскольку не имеет формы единственного числа. То есть, в самостоятельном значении нах не может быть этнонимом, так как в мировой этнонимии не зафиксировано ни единого этнонима, не имеющего формы единственного числа. Иными словами, при обозначении автоэтнонима (самоназвания народа) или этнонима для основы нах непременно требуется добавление суффикса лица. И этим суффиксом, как известно, является суффикс ча/чи, в значении «человек»…» [5, с. 117].

Действительно, слово нах (люди) не является и не может являться этнонимом, потому что, как верно отмечает И.М. Булатбиев, не бывает этнонимов, не имеющих наряду с формой множественного числа также и формы единственного числа. Эта проблема усугубляется еще одним обстоятельством: не имея формы единственного числа, слово нах не различает два грамматических рода – мужской и женский, что опять же показывает его неприменимость в роли этнонима. В чеченском и ингушском языках слово нах означает «люди», но слово «человек» звучит совершенно по-иному – стаг. Чтобы слово нах превратилось в этноним, к нему необходимо добавить суффикс лица -чи/че-, который в некоторых северокавказских языках все еще сохраняется в качестве самостоятельного термина в значении «человек». Видный лингвист, специалист по кавказским языкам Адольф Дирр так писал об этом термине: «Сами себя чеченцы называют нахчуо, множ. нахчуй, нахчий. Я считаю это сложным словом, состоящим из нах (народ) и чуо, что встречается и в дагестанских языках. В аварском существует самостоятельное слово чи = человек (тоже входящее в состав многих слов)…» [18, с. 9]. Таким образом, А. Дирр считал чеченское самоназвание состоящим из основы нах (народ) и компонента чуо (чи, чий), который, по его мнению, означает в чеченском, как и в аварском, «человек». Это мнение нашло поддержку также и у академика Н.Я. Марра [30, с. 19, примеч. 2].

Вследствие изложенных выше фактов и соображений мы не можем принять версию Г.Дж. Гумбы относительно того, что название нахчаматеанк следует читать как нахаматеанк, и не можем согласиться с ним в том, что термин нах в этом названии являлся обобщающим самоназванием для далеких предков чеченцев, ингушей и бацбийцев. Снова напомним, что термин нах, введенный в научный обиход в качестве инклюзивного этнонима для трех родственных народов лишь в первой трети XX века, никак не мог присутствовать в этом качестве в древних текстах. Поэтому, не приходится сомневаться в том, что аутентичными являются именно те списки «Ашхарацуйца» (а их всего около 60), в которых присутствует название нахчаматеанк, поскольку этноним нахче зафиксирован как общее самоназвание чеченцев и родственных им обществ еще в середине и конце XIX века и просуществовал в этом качестве вплоть да 20-х и 30-х гг. XX века, пока Н.Ф. Яковлев и Заурбек Мальсагов не заменили его на искусственный этноним нах. Конечно, такая подмена закрепилась не сразу, ингуши, скорее всего, еще какой-то период времени продолжали называть себя нахче, но узнать об этом без специальных археографических и библиотечных исследований невозможно, поскольку вся чеченская и ингушская литература (в том числе и научная) и периодика 20-х и до середины 30-х гг. XX века напечатаны с использованием арабской и латинской графики и эти материалы изъяты из общедоступного обращения.

Этноним нахче, конечно же, появился не в XIX веке, а гораздо раньше, потому что это название обнаруживается в грузинских письменных источниках начала XIV века. Речь идет о приписке к старинному грузинскому Евангелию, которая гласит: «Когда блаженный патриарх наш Ефимий, обозревая свою паству, видел храмы в Антцухе, Цахуре, церковь народа Хундзи, народа Нохче, Тушетии… то этот блаженный Ефимий приказал мне, архиепископу Курмуха и пастырю всех горных земель, Кириллу Донаури распорядиться перепиской евангелий и разослать для каждой церкви… В кроникон 530-й, месяца мая 14 числа в год от сотворения мира 6914-й» [8, с. 133].

Впервые эта приписка к Евангелию была опубликована еще в конце XIX века грузинским историком и филологом М.Г. Джанашвили [17, с. 50]. Затем, через 33 года после М. Джанашвили этот документ издавался профессором А.Н. Генко [11, с. 728-729]. Как отмечают специалисты по древним летоисчислениям, согласно грузинской хронологии от сотворения мира до начала новой эры прошло 5604 года [45, с. 76]. Следовательно, дата, обозначенная в приписке к Евангелию (6914 г.), по новой эре означает 1310 год. Таким образом, мы находим точную дату фиксации в грузинских источниках этнонима нахче – 14 мая 1310 г.** Конечно, как верно отмечает Н.Г. Волкова [8, с. 133], возникновение этого общечеченского самоназвания нужно отнести ко временам более ранним, чем начало XIV века.

Таким образом, у нас есть факты, показывающие, во-первых, что этноним нахче существовал по крайней мере с начала XIV века и, во-вторых, этот этноним уже в те времена являлся обозначением не отдельного тайпа, общества или какого-нибудь иного субэтноса, а народа («народ Нохче»). Иными словами, уже в те далекие времена этноним нахче был обобщающим, что совершенно однозначно свидетельствует в пользу того, что и в «Ашхарацуйце» мы должны искать не искусственный этноним нах, придуманный для научного употребления в первой трети XX столетия, а естественный исторический этноним нахче, фиксируемый в качестве имени народа в древнем грузинском письменном источнике начала XIV века.

Возвращаясь к названию Нахчаматеанк, отметим, что и академик И.А. Джавахишвили также безусловно признавал этническую основу этого названия и солидаризировался с мнением К.П. Патканова о том, что оно состоит из трех частей: нахча+мат+еанк, в которых нахче – это самоназвание чеченцев, мат – страна, место и еанк – специфический армянский суффикс [16, с. 39]. Укажем, что и академик Н.Я. Марр также считал, что название Нахчаматеанк образовалось на основе самоназвания чеченцев – нахче [30, с. 20-21]. Правда, Н.Я Марр полагал, что второй компонент этого названия (мат) является чеченским термином матт – язык (по библейской традиции, в которой «язык» – это «народ»). Исследователи, к сожалению, до сих пор воспроизводят в своих трудах это неверное толкование, игнорируя тот факт, что в чеченском языке слово мат//матт означает «место» [6, с. 464-465] и в Чечне обнаруживается множество топонимов, в которых присутствует это слово в отмеченном значении [40, сс. 14, 16, 28, 32, 75, 86, 91, 128 и др.].

II

Теперь настала пора перейти к следующему вопросу: действительно ли именно в «Армянской географии VII века» мы сталкиваемся с первым, самым древним упоминанием народа нахче? Имеются веские основания считать, что более древнее (в сравнении с «Армянской географией VII века») упоминание этнонима нахче обнаруживается в названии Нахчаван (встречаются также и такие формы написания этого топонима – Нахичеван, Нахчеван, Нахичевань и т.д.).

В исторических источниках мы находим несколько населенных пунктов с этим названием – 1. Нахчаван на западном берегу оз. Урмия (историческая область Норширакан, современный Иран); 2. Древний Нахчаван, столица исторической области Сисакан//Сюник (современный Нахичевань в Азербайджане) и 3. Старинная кахетинская крепость Нахчеван, описываемая, в частности, в «Летописи Картли» [29, с. 51, 72, след.]. Отметим, что кахетинскую крепость Нахчеван, как уже не существующую в его время (первая половина XVIII в.), упоминает и Вахушти Багратиони [7, с. 127]. Комментатор текста Вахушти, М.Г. Джанашвили связывает название кахетинской крепости Нахчеван с самоназванием чеченцев нахче [7, с. 127, примеч. 413]. Все эти три древних Нахчевана можно обнаружить также на картах Армении и сопредельных стран (самые ранние из них отражают этнополитическую ситуацию VI века), составленных академиком С.Т. Еремяном для «Истории Армении» Иованнеса Драсханакертци [23, прилож.]. Четвертый населенный пункт с таким названием находится в Кагызманском районе провинции Карс в Турции (этот четвертый Нахчеван отмечен в чеченском тептаре XIX века, опубликованном Н.Семеновым в 1895 г. [39, с. 214]) Сведения об этом четвертом Нахчаване, находящемся и поныне на территории Турции, можно найти также у К.П. Патканова [33, с. 323] и у кавказоведа Камиллы Тревер [41, с. 148-149, примеч. 6].

Следует подчеркнуть, что название Нахча-ван по своей структуре и семантике – топоним того же типа, что и Нахча-мат (+еанк). И если присутствие этнонима нахче в топониме Нахчамат(еанк) не вызывает у нас сомнений, то сомнений не должно быть и относительно присутствия этнонима нахче в топониме Нахчеван. Тем более, что по звучанию и оформлению название Нахчеван, судя по множеству данных, также составлено на этнической основе. В этой связи можно сослаться на известного востоковеда В.Ф. Минорского, который, разбирая название Ширван, писал: «Конечный элемент – ван, очевидно, иранского происхождения, означает «место» (ср. армян. – аван). В особенности это подтверждается наличием на ширванской реке Ах-Су двух деревень Гурджи-ван и Курди-ван, несомненно, указывающих на существование здесь старых поселений грузин и курдов, из которых последние могли быть остатком от времени ганджинских Шаддадидов. Здесь уместно также напомнить название города Нахичевань» [32, с. 33-34]. Как мы видим, В.Ф. Минорский включает Нахчеван (Нахичевань) в один блок с населенными пунктами, возникшими на этнической основе. Иначе говоря, он считал, что нахче в названии Нахче-ван (Нахиче-вань) – такое же этническое имя, как грузины и курды, давшие свои названия населенным пунктам Гурджи-ван и Курди-ван.

К этим «этническим» топонимам с окончанием ван следует добавить еще одну аналогию, которую мы обнаруживаем у академика И.А. Джавахишвили. Отмечая широкое распространение чеченского общества Шарой в древнем Закавказье, И.А. Джавахишвили писал: «Следы пребывания племен шаро прочно запечатлены и в исторической топонимике Закавказья. Так, например, древнее название Ширвана, как известно, было Шарван, и владетели этой области носили имя Шарваншахов. Имя же Шарван состоит из Шар и ван, из которых последнее означает «обиталище, дом, местопребывание», слово, имевшееся и в древнегрузинском точно в таком же значении. Таким образом, Шарван не что иное, как «обиталище шар-ов»» [16, с. 41]. Добавим, что и у В.Ф. Минорского обнаруживается информация о том, что город Ширван до XVI века носил название Шарван [32, с. 34]. Таким образом, выявляется еще один топоним – Шар-ван, оформленный по тому же типу, что и Гурджи-ван, Курди-ван, Нахче-ван, то есть на этнической (племя Шарой) основе с добавлением слова ван в значении «место, обиталище, дом, местопребывание».

И.А. Джавахишвили связывал с племенным названием Шар (Шаро, мн. ч. Шарой) не только название города Шарван (Ширван), но и этноним сармат. Опираясь на античные и древнегрузинские источники, он пришел к заключению, что название сармат должно было на Кавказе звучать как шармат и связывал его с тем же чеченским обществом Шаро (Шарой) с добавлением термина мат («страна, земля, место») [16, с. 40-41]. Интересно, что на территории Азиатской Сарматии в «Ашхарацуйце» упоминается провинция (область) Шрван (с огласовкой, по всей видимости, Шарван [1, Предисловие, стр. V, XIII], и это еще раз доказывает, что к древним кавказским и переднеазиатским названиям, составленным на этнической основе, могли добавляться как термин mat («страна, место, земля»), так и термин van («место, земля, населенный пункт»). Как видно из этих значений, в каких-то своих применениях эти термины (mat и van) зачастую полностью синонимичны.

Доктор географических наук, профессор Е.М. Поспелов также был склонен видеть в названии Нахчеван (Нахичевань) этническую основу. Он писал: «НАХИЧЕВАНЬ, столица Нахичеванской Автономной Республики, Азербайджан. Город возник в VI в. до н. э., в историч. источниках впервые упоминается в IV в. н. э. Наиболее ранняя письменная форма Нахтчаван, где нахтча древне-армянское родоплеменное название, а элемент ван (варианты вани, вана), в древности очень продуктивный в топонимии Закавказья и Малой Азии, употреблялся со значениями «место», «дом», «земля», «страна», а также в роли суффикса принадлежности. Таким образом, с учетом древности топонима можно считать, что первичным было название местности Нахтчаван («земля рода нахтча»), а по ней затем получил название возникший на этой земле город» [35, с. 284]. Здесь мы опять видим, что термины mat и van часто дублируют друг друга в топонимах и название Нахчеван, как и Нахчемат(еанк) в исконном своем значении означало «страну, землю Нахче» и лишь с течением времени сузилось до обозначения конкретного населенного пункта, города.

Отметим мимоходом, что компонент «ван» в этих «этнических» названиях имеет, судя по всему, не иранское, как полагал В.Ф. Минорский, а урартийское происхождение. Так, академик Гр.А. Капанцян, возражая тем, кто выводил термин аван в значении «село, городок» из персидского, категорически отмечал, что оно является «природным доармянским, точнее халдским (т.е. урартским. – Авт.) словом», которое получилось из урартского э-бани «страна», с закономерным фонетическим переходом халдского b в армянское v (w), как, к примеру урартское Biaina стала армянским названием города Ван [26, с. 148-149]. Здесь нужно обратить внимание также и на то, что исходная урартская форма э-бани («страна») трансформировалась в армянском в значения «село, городок», что снова свидетельствует о некоей семантической неустойчивости этого термина, который может выступать как в значении «страны, земли, местности, провинции», так и обозначать отдельный населенный пункт.

В Закавказье и Передней Азии обнаруживается немало племен и народов, чьи названия (как в случае с Нахчаматеанком и Нахчаваном) одновременно присутствуют в обозначениях как страны, так и города. Такое сочетание, к примеру, мы находим в названии города Ереван (Эривань), основанного еще урартийцами под именем Эребуни [35, с. 31]. Исследования Г.А. Меликишвили показывают, что город этот был построен в стране Эриахи, т.е. в стране народа эров [31, с. 172].

Продолжая такие аналогии, мы сталкиваемся с любопытным обстоятельством: Анания Ширакаци, которому приписывается авторство «Ашхарацуйца», был выходцем из области Ширак и одновременно с этим уроженцем города Ширакаван (отсюда и его прозвища – «Ширакаци» или, реже, «Ширакаванци» [37, с. 224]. Следует добавить, что область Ширак (в Армении, Кавказской Албании и Передней Азии были известны три области с таким названием) получила свое наименование от сираков – одного из сарматских племен [10, с. 195]. И здесь мы опять видим сочетание (как в случае с Нахчматеанк и Нахчеван) «страны», «места обитания» сираков (Ширак, Ширакан) и «города сираков» (Ширакаван). Напомним также и выявленные В.Ф. Минорским и И.А. Джавахишвили сочетания Гурдживан (наряду с Гурджистан), Курдиван (наряду с Курдистан) и Шарван (наряду с Шармат/Сармат), которые упоминались выше. Все эти примеры и сочетания убеждают нас в том, что присутствие одних и тех же этнонимов как в названии страны (Нахче-мат), так и в названии населенного пункта (Нахче-ван) является для древнего Кавказа и Передней Азии некоей топонимической закономерностью.

Указания на то, что в основе названия Нахчеван лежит этническое имя нахче ставят перед нами новый вопрос: насколько глубоко во времени уходит это название? Понятно, что определив древность топонима Нахчеван, мы тем самым определим и древность лежащего в его основе самоназвания чеченцев – нахче. Мы уже видели выше, что Е.М. Поспелов датирует возникновение города Нахчеван VI в. до н.э., то есть этноним нахче существовал более чем за тысячу лет до написания «Армянской географии», в которой он, якобы, впервые зафиксирован. Историк Л.О. Бабахян, безусловно признавая, что в основе названия Нахчеван (Нахичевань) лежит этническое имя нахче, писал: «Некоторые средневековые историки Ближнего Востока относят основание Нахичевана к 1539 г. до н.э. Древнегреческие и древнеримские историки называли его Наксуана, в нем печаталась монета с надписью «Нахч»» [3, с. 11]. Отметим, что аналогичная информация содержится также и в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», в котором приводятся сведения о том, что «некоторые персидские и армянские историки относят основание его (т.е. города Нахичевань. – Авт.) к 1539 г. до Р.Хр.» [46, с. 704].

Эта датировка основания города Нахчевана (Нахичевани) кажется очень древней и удивляет своей точностью. Однако, это далеко не самая древняя датировка, поскольку армянские предания относят возникновение этого города к моменту завершения потопа и называют основателем Нахчевана самого пророка Ноя (Ноаха). Соответствующая легенда повествует, что «после потопа, покинув ковчег, Ной со своей семьей остановился здесь, положив начало основанию города. Поэтом город и носит название Нахичеван» [19, с. 25]. Глубокая древность этой армянской легенды доказывается тем, что она, как и армянская расшифровка названия «Нахчеван», воспроизведены в «Иудейских древностях» древнееврейского автора Иосифа Флавия, жившего, как известно, в I в. н.э. [24, I, гл. III-5].

Примечательно, что в следующем же сообщении Иосиф Флавий со ссылкой на греко-сирийского историка Николая Дамасского связывает потоп с другим – переднеазийским – городом Нахчеван, располагавшимся на западном берегу оз. Урмия. Он писал: «…выше области Миниады находится в Армении высокая гора по имени Барис, на которой, по преданию, искало убежища и нашло спасение множество людей во время потопа. Сообщается также, что некто в ковчеге остановился на ее вершине и что в продолжение долгого времени сохранялись [здесь] остатки этого судна» [24, I, гл. III-6]. Отметим, что «Миниада» – это Мана, Маннейское царство, населенное хурритами-матиенами, жившими, в том числе, и вокруг оз. Урмии [22, с. 39], на западном берегу которого, как уже отмечалось, находился древний город Нахчеван. Этот Нахчеван располагался в области Норширакан, т.е. в «новом Ширакане», которая, судя по названию, имела какое-то отношение к сиракам – составной части северокавказских сарматов. Интересно здесь и обозначение «Ноевой горы» – Барис, которое напоминает чеченское слово «барз» – «холм, возвышенность, вершина».

Археологические находки, датируемые II –I тыс. до н.э., демонстрируют однотипность культуры Нахичеванского региона Азербайджана и приурмийских районов древней Маны (Матиены), где, как уже отмечалось выше, располагался еще один древний город с названием Нахчеван. Оба эти региона в древности входили в Матиену, то есть территорию расселения хурритов. Это подтверждает и востоковед С.М. Кашкай, который объясняет сходство изученных им археологических культур Нахичеванского округа и окрестностей оз. Урмия этнической общностью древнего населения этих двух регионов [28, стр. 134]. Вероятно, этим обстоятельством и обусловлено совпадение в названиях двух древних городов – Нахчевана (Нахичевани) в нынешнем Азербайджане и Нахчевана на оз. Урмия.

Нужно отметить, что не только армяне, но и сами чеченцы традиционно связывали название нахче непосредственно с именем Ноя, то есть считали его очень древним, уходящим в доисторические времена. Свидетельство об этом оставил историк казачества Е.П. Савельев, который более ста лет назад писал: «Сами чеченцы свою народность называют Нахчи или Нахчоо, что значит люди из страны Нах или Hoax, т. е. Ноевой, так как, по народным сказаниям, они пришли около IV в. по Р.Х. в настоящее свое местожительство, через Абхазию, из местности Нахчи-Ван, с подножий Арарата (Эриванской губерн.)» [38, с. 17].

Касаясь легенд и преданий, связывающих название нахче с именем Ноя (по-еврейски Ноах), нужно отметить, что эта связь могла зародиться гораздо раньше появления и распространения библейских книг. Дело в том, что из древних (аморейских или восточноханаанейских) текстов мы узнаем, что на среднем Евфрате еще в старовавилонскую эпоху (III тыс. до н.э.) почитался обожествленный персонаж по имени Нахум, в котором И. М. Дьяконов видел «двойника» библейского Ноаха, Ноя [20, с. 67]. Следовательно, этноним нахче, присутствующий в названии Нахчеван, мог ассоциироваться с Ноем (Ноахом, Нахумом) в глубокую древность, еще в добиблейские времена.

Связь этнонима нахче с названием Нахчеван письменно закреплена также и в старинных этногенетических преданиях самих чеченцев, в т.н. тептарах, один из которых был опубликован Н. Семеновым в конце XIX века. Этот тептар озаглавлен весьма красноречиво: «Летопись выхода предков племени Нахчу из селения Нахчувана» [39, с. 214]. Этот тептар составлен (или переписан с более древнего оригинала) в 1828 году [39, с. 222] и, таким образом, на предания чеченцев об их связи с названием Нахчеван, зафиксированными в этом тептаре, не могли повлиять позднейшие научные изыскания в этой области. О чрезвычайной древности источников, которые легли в основу опубликованного Н. Семеновым тептара, ярко свидетельствует упоминание в нем страны (местности) Халиб [39, с. 215]. На это обстоятельство в свое время обратил внимание исследователь А.Ф. Гольдштейн, который отмечал:

«У чеченцев есть легенда о миграции… какой-то части их предков из Закавказья вдоль Черноморского побережья. В книге Н.С. Семенова приводится перевод виденной им рукописи на арабском языке, в которой рассказывается об этом переселении. Детальное повествование, с обозначением попутных географических названий, заставляет верить в аутентичность этого предания. Между прочим, в этой легенде упоминается местность Халиб. Теперь такого названия нет, но в древности у юго-восточного побережья Черного моря жил народ халибы. Чеченские муллы не могли этого знать, если бы это они сочинили легенду о переселении. Исходным пунктом миграции, согласно этому преданию, называется Нахч-ван, т.е. «страна нахчей» (как называют себя чеченцы). На юге Закавказья есть город и селение с таким названием» [12, с. 209].

К урартийской (алародийской) эпохе относил название Нахчеван также и немецкий востоковед Йозеф Карст, который, как и многие другие ученые, напрямую связывал этот топоним с самоназванием чеченцев – нахче. Он писал:

«Чеченский – перепрыгнувший северный отпрыск праязыка, который некогда занимал гораздо более южную территорию, а именно в доармянско-алародийской Передней Азии. Следы пребывания Nacht;uoi в стране Арарата (то есть в Урарту. – Авт.) обнаруживаются в топонимике, как Nachtševan, Nachtšuan (Nachidschevan). Только этим объясняется уклоняющийся от нормальной кавказской звуковой системы сильно алародийско-арменоидный характер чеченского языка» [27, с. 29].

Город Нахчеван упоминается также у армянского историка Фавстоса Бузанда, жившего в IV веке, то есть за несколько столетий до написания «Армянской географии» [25, с. 133]. В том же столетии, судя по древним армянским разрядным книгам времен царя Аршака II, зафиксировано существование в Закавказье княжества (нахарарства) Нахчери. В этой связи грузинский историк и публицист К.М. Туманов более ста лет назад отмечал:

«В самом древнем гапнамаке (армянской разрядной книге древних нахарарств) упоминается о неизвестно где находящемся нахарарстве Нахчери. Интересна еще одна форма этого названия – Нахчирапетк, которую встречаем в том же гапнамаке, который приписывается царю Аршаку и католикосу Нерсесу. Нахчирапетк означает «князья Нахчери». В последующих разрядных книгах, которые относятся к более позднему времени (после VIII в.), уже не имеется подобного нахарарства» [42, с. 26]. Из приведенной цитаты видно, что названием нахче могли быть охвачены большие территории (княжества, провинции).

Возвращаясь к топониму Нахчаван, напомним, что термин van в этом составном названии в своих древнейших, исходных значениях, как уже отмечалось выше, обозначал не только населенный пункт (село, город), но такие понятия как «земля», «местность», «провинция», «страна». Иначе говоря, топоним Нахчаван в древности мог означать не только «город (поселение) Нахче», но и «страну Нахче». С этих позиций мы должны рассмотреть чрезвычайно любопытные сведения, которые (с соответствующими ссылками) приводит П.К. Патканов, отмечая, что топоним Нахчаван (Naxsuana у античных авторов), судя по ассирийским текстам тождествен другим древним топонимам Nizir и Guti [33, с. 323-324].

Гора Nizir (Низир) хорошо известна по тексту шумерско-аккадского эпоса о Гильгамеше («Поэма о все видавшем», аккад. ša nagba imuru). В этой древнейшей эпической поэме Низир – та самая гора, на которой высадились спасшиеся от всемирного потопа люди [44, с. 74]. Что касается названия Guti (Гути, Гутиум), то это, как установил И.М. Дьяконов, «поэтическое», т.е. архаическое, название Урарту в древневосточных текстах, в частности, в вавилонской «Хронике Гэдда», описывающей последние годы существования Урарту и Ассирии [21, с. 34].

Следует добавить, что в Библии с завершением потопа и высадкой Ноя связываются, как известно, «горы Араратские», то есть Урартские. И вряд ли случайно то, что завершение потопа в шумерско-аккадской «Поэме о Гильгамеше» также связывается с горой (Низир) в стране Гути, то есть, с горой в Урарту. Иначе говоря, древние авторы неизменно указывают, что гора, на которую высадились спасшиеся от потопа люди, находилась в Урарту (Арарат, Гути). И, что особенно для нас знаменательно, все эти названия (Арарат-Урарту, Гути, Низир) в ассирийских текстах отождествлены с Нахчаваном (Naxsuana), выступающим на этот раз обозначением уже не города или селения, а страны. То обстоятельство, что города с названием Нахчеван не только локализованы на исторических территориях хуррито-урартов (Матиена, Урарту), но, вдобавок к этому названия Нахчаван и Урарту являются параллельными обозначениями одной и той же местности (страны), нам представляется не только важным, но и вполне закономерным в свете твердо установленного этнокультурного родства чеченцев (нахче) с хуррито-урартами.

Таким образом, приведенные нами исторические и топонимические свидетельства доказывают, что название нахче с глубокой древности было распространено не только на Северном Кавказе – от верховьев Кубани на западе до Андийского хребта на востоке [13, с. 25] – и в Закавказье (крепость Нахчеван в Кахетии), но и в различных регионах Передней Азии (Матиена, Урарту). Мы считаем, что приведенными нами источниками на этих обширных территориях засвидетельствованы не только топонимы, в которых присутствует название нахче, но и, соответственно, носители этого названия, то есть народ нахче, живший не только анклавами, но и сплошными массивами. Эта древность названия нахче однозначно доказывает, что в «Географии VII века» («Ашхарацуйце») аутентичным может являться только название нахчаматеанк, и именно это название нужно выбрать из двух вариантов (нахчаматеанк и нахаматеанк), рассматриваемых Г.Дж. Гумбой. Помимо этого, мы можем утверждать, что «Армянская география» является отнюдь не первым и далеко не самым древним историческим источником, в котором обнаруживается самоназвание чеченского народа.
_______________
* В рассматриваемом случае мы не касаемся обобщающих названий, данных чеченцам и ингушам в иноязычной среде (дурдзуки, кисты и т.д.).
** Как сообщают грузинские информаторы, в оригинале этого документа разбираемый этноним написан в форме нахче.
_______________

Использованная литература:

1. Армянская география VII века по Р.Х. (Текст и перевод с присовокуплением карт и объяснительных примечаний издал К. П. Патканов). СПб., Типография Императорской Академии Наук, 1877 г.
2. Арсанукаев Р.Д., Вайнахи и аланы. Аланы в раннесредневековой истории Чечено-Ингушетии, Баку, изд-во «Абилов, Зейналов и сыновья», 2002 г., 269 с.
3. Бабахян Л.О., К вопросу о некоторых пранахских топонимах и этнонимах Передней Азии, Закавказья и Северного Кавказа//Вопросы исторической географии Чечено-Ингушетии в дореволюционном прошлом, Грозный, Чеч.-Инг. книжн. изд-во, 1984 г., 5-15 с.
4. Берже А.П., Чечня и Чеченцы, Тифлис, Типография гл. упр. Наместника Кавказа, 1859 г., 140 с.
5. Булатбиев И.М., К вопросу о семантике этнонима «нахчи» // Вестник Академии наук ЧР, №2, 2018. Грозный. 116-123 с.
6. Вагапов А.Д., Этимологический словарь чеченского языка, Тбилиси, изд-во «Меридиани», 2011 г., 733 с.
7. Вахушти Багратиони, География Грузии. (Введение, перевод и примечания М.Г. Джанашвили), Тифлис, типография К.П. Козловского, 1904 г., 241 с.
8. Волкова Н.Г., Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа, М., изд-во «Наука», 1973 г., 207 с.
9. Волкова Н. Г., Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX века, М., изд-во «Наука», 1974 г., 276 с.
10. Гейбуллаев Г.А., К этногенезу азербайджанцев (историко-этнографическое исследование, Баку, изд-во «Элм», 1991 г., 348 с.
11. Генко А.Н., Из культурного прошлого ингушей//Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Академии наук СССР, т. V, Л., 1930 г.
12. Гольдштейн А.Ф., Башни в горах, М., изд-во «Советский художник», 1977 г., 333 с.
13. Гумба Г.Дз., Нахи: вопросы этнокультурной истории (I тысячелетие до н.э.), Сухум, Абгосиздат, 2016 г., 543 с.
14. Далгат Б.К., Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей. Исследование и материалы 1892 – 1894 гг. М., ИМЛИ РАН, 2008 г., 382 с.
15. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20 – 50 гг. XIX века. Сборник документов. Махачкала, Дагестанское книжное издательство, 1959 г., 782 с.
16. Джавахишвили И.А., Основные историко-этнологические проблемы истории Грузии, Кавказа и Ближнего Востока древнейшей эпохи//ВДИ, 1939 г., №4, 30-49 с.
17. Джанашвили М.Г., Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России//СМОМПК. Вып. 22, Тифлис, 1897 г.
18. Дирр А.М., Современные названия Кавказских племен//СМОМПК. Вып. 40, Тифлис, 1909 г.
19. Дорога Мгера. Армянские легенды и предания. М., изд-во «Наука», 1990 г., 168 с.
20. Дьяконов И.М., Амореи. К происхождению культа бога Иисуса.// ВДИ, 1939 г., № 4., 60-69 с.
21. Дьяконов И.М., Последние годы урартского государства по ассиро-вавилонским источникам.// ВДИ, 1951 г., № 2., 29-40 с.
22. Дьяконов И.М., История Мидии: от древнейших времен до IV в. до н.э. М., изд-во Академии наук СССР, 1956 г., 488 с.
23. Иованнес Драсханакертци, История Армении (Перевод с древнеармянского, вступительная статья и комментарии М.О. Дарбинян-Меликян), Ереван, изд-во «Советакан грох», 1986 г., 398 с.
24. Иосиф Флавий (Полное собрание сочинений в одном томе), Иудейские древности, М., изд-во «Альфа-Книга», 2008 г., 1278 с.
25. История Армении Фавстоса Бузанда. Перевод с древнеармянского и комментарии М. А. Геворгяна. Ереван, изд-во АН Армянской ССР, 1953 г., 256 с.
26. Капанцян А.Г., Историко-лингвистическое значение топонимики древней Армении. Историко-лингвистические работы, т. II, Ереван, 1975 г.
27. Karst Joseph, Ph. D, Grundz;ge einer Vergleichenden Grammatik des Ibero-kaukasischen», Band I, Strassburg, 1932.
28. Кашкай С.М., Связи Нахичеванского края с Иранским Азербайджаном в конце II – начале I тысячелетия до н.э.//Переднеазиатский сборник. III. История и филология стран Древнего Востока, М., изд-во «Наука», 1979 г., с. 131–134.
29. Летопись Картли (перевод, введение и примечания Г.В. Цулая), Тбилиси, изд-во «Мецниереба», 1982 г., 115 с.
30. Марр Н.Я., Кавказские племенные названия и их местные параллели, Петроград, изд-во Российск. гос-венной. Академич. тип., 1922 г., 1-49 с.
31. Меликишвили Г.А., К чтению одного места в летописи урартского царя Аргишти I// Переднеазиатский сборник. III. История и филология стран Древнего Востока, М., изд-во «Наука», 1979 г., с. 171–176.
32. Минорский В.Ф., История Ширвана и Дербенда X-XI веков, М., изд-во Восточной литературы, 1963 г., 266 с.
33. Патканов К.П., Ванские надписи и значение их для истории Передней Азии, ч. III//Журнал министерства народного просвещения, СПб, типография В.С. Балашева, 1875 г., с. 292–348.
34. Пиотровский Б.Б., Ванское царство (Урарту), М., изд-во Восточной литературы, 1979 г., 341 с.
35. Поспелов E. M., Географические названия мира. Топонимический словарь, М., изд-ва «Русские словари», «Астрель», ACT, 2002 г., 510 с.
36. Потто В.А., Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях, СПб, Издание книжного склада В.А. Березовского, 1887 г., 821 с.
37. Православная энциклопедия, М., изд-во Московской патриархии, 2000 г., Т. 2.
38. Савельев Е. П., Древняя история казачества. Часть 1-я, Новочеркасск, изд-во «Донской печатник», 1915 г., 456 с.
39. Семенов Н.С., Туземцы Северо-Восточного Кавказа, СПб, типография А.Хомского и Ко., 1895 г., 487 с.
40. Сулейманов А., Топонимия Чечни, Грозный, издательский центр «Эль-Фа», 1997 г., 683 с.
41. Тревер К.В., Очерки по истории и культуре Кавказской Албании (IV в. до н.э. – VII в. н.э.), М.-Л., изд-во АН СССР, 1959 г., 389 с.
42. Туманов К.М., О доисторическом языке Закавказья, Тифлис, типография Канцелярии Наместника Е.И.В. на Кавказе, 1913 г., 117 с.
43. Услар П.К., Этнография Кавказа. Языкознание. Ч. II. Чеченский язык. Тифлис, Издание Управления Кавказского Учебного Округа,1888 г., 424 с.
44. Фрэзер Дж.Дж., Фольклор в Ветхом Завете, М., изд-во Политической литературы, 1989 г., 542 с.
45. Черепнин Л.В., Русская хронология, М., Трансжелдориздат НКПС, 1944 г, 94 с.
46. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. XXA (40), СПб, изд-во Семеновская Типолитография, 1897 г., 960 с.
47. Яковлев Н.Ф., К вопросу об общем наименовании родственных народов, Ростов-на-Дону, 1929 г.

Хасан Бакаев

Март 2000 года. В Чечне продолжается наведение «конституционного порядка» или как его еще называют русские — «антитеррористическая операция», начатая в сентябре 1999 года против чеченского народа российскими войсками. Вся республика объята поясами блокпостов: не выйти, не пройти, повсюду проверки документов, бесследные исчезновения людей.

Я ехал из города Грозного через Алхан-Калу. Наш автобус остановили на блокпосту на повороте Алхан-Кала. Здесь стояли контрактники. Пост этот был известен излишней придирчивостью и жестокостью российского ОМОНа.

В салон автобуса поднялся офицер с черной повязкой на лбу и с платком на голове. Надменным тоном он произнес: «Всем гусям выйти!». В переводе на нормальный язык это означало, что следует выйти из автобуса мужчинам. Начинается суматоха.

Женщины умоляют мужчин быть терпеливыми, чтобы не дать военным повода для худшего поворота ситуации, так как были неоднократные случаи, когда контрактники, отводя чеченцев за будку, расстреливали непослушных, а за труп позже требовали выкуп.

Мужчины стали выходить, на ходу выворачивая карманы и предоставляя документы, стараясь не обращать внимания на хамство и оскорбительные выпады контрактников. Вдруг одна пассажирка поворачивается в конец салона и в ужасе тихо восклицает:

— Гляньте, там парень сидит!

Увидев его, у меня все содрогнулось внутри — мой сын! Все женщины оборачиваются назад и видят на последнем сидении парня лет 20-ти. Он сидел с совершенно отрешенным взглядом, словно происходящее его не касалось, будто бы вокруг вообще ничего не происходит.

На мое обращение и уговоры, и мольбы женщин выйти из автобуса, он не реагировал. Многие подумали, что он контуженный,- ничего не слышит и не понимает. Только я один знал, что он был совершенно здоров.

Смятение женщин оборвал крик офицера, вновь вошедшего в автобус: «Я сказал всем гусям выйти! Кто не понял!?». Со стороны спокойного пассажира не последовало никаких эмоций. Он сидел как статуя, глядя куда-то поверх всех, в том числе и этого офицера. Так продолжалась эта тягостная пауза, пока офицер не прошагал к нему через весь салон, и остановившись напротив, угрожающе, сквозь зубы не процедил:

— Ты что глухонемой?!

Парень поднял на него свой взгляд и четким, спокойным голосом ответил:

— Я все слышу и все вижу. Но я не гусь. Гусь это ты. А я — волк! Если ты, гусь, в одиночку сможешь вытащить меня отсюда, тогда я действительно гусь.

В салоне все замерли, в том числе мужчины стоящие возле автобуса, и каждый из них про себя уже считал парня мертвецом. Офицер на миг заметно растерялся, но быстро вышел из состояния оцепенения и приказал громко:

— Всем на выход! Всем! Всем! Кроме этого волка!

Женщины быстро выметнулись из автобуса и встали в ряд с мужчинами. Все застыли в тревожном ожидании развязки инцидента. Все, кроме меня. На крайний случай у меня был план, который в таких обстоятельствах можно осуществить, но последствия были бы более чем трагичными. Но я был готов на все.

Офицер выглянул из автобуса и крикнул:

— Шофера ко мне! Быстро!

Подбежал шофер и получил от него приказ:

— Садись в кабину! Заводи свой автобус и вези этого волка домой. До порога. До порога, я сказал! Понял!?

Когда автобус с единственным пассажиром тронулся, каждый про себя боялся, чтобы вслед тому не послали залп из стоящего у блокпоста БТРа. Но все, слава Богу, обошлось.

Автобус благополучно скрылся из виду, а мы все поспешили к попутным машинам, подальше от этого поста. Никто не знал этого парня, кто он и откуда, кроме меня. Но всем было известно его имя — «Чеченец!». Это увидел и понял сам враг. Российский офицер тихо, но четко произнес:

— Такого можно убить, но нельзя сломить!

Перед истинным величием духа склоняется голова и врага, и друга!

Казбич Чеченский, для Чеченпресс 03.12.04г.

https://www.facebook.com

Adam Dervishev

https://www.facebook.com/AdamDervi

Бесстрашная Джоан Бичер из «Голоса Америки», правозащитник Шамиль Басаев и третий закон Ньютона

Мустафа Эдильбиев

https://www.krugozormagazine.com

55-я годовщина русского бунта в Грозном 1958: Хронология событий с проекцией на современность.

Межэтнические конфликты в СССР и постсоветской России имеют общую природу, считают эксперты. 

Указ Верховного Совета СССР «О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей», принятый 16 июля 1956 года снял с репрессированных народов ряд ограничений. Они освобождались из под административного надзора, но все же не могли вернуться на родину и не имели права на свое имущество.

Однако в том же году тысячи семей начали стихийно возвращаться в родные места, к тому времени поделенными между вновь созданной Грозненской областью и соседними республиками. «Сложный процесс был сопряжен со сложностями адаптации вайнахов в изменившейся среде, а также комом социальных проблем, перенаселением, отсутствием жилья, безработицей, что в последующем становится факторами резкого обострения межнациональных отношений с иноэтничным населением внутри республики и с соседями по Северному Кавказу», — сообщает в диссертационном исследовании об этнополитических процессах в ЧИАССР в 1957-1990гг., историк Анна Кузнецова

Сюжет межнационального конфликта середины прошлого века произошедший в Грозном был детально спрогнозирован русским историком, библиографом и общественным деятелем Сергеем Писаревым, рассказал, восстанавливая хронологию событий 55-летней давности,  председатель совета Правозащитного Центра «Мемориал», Александр Черкасов.

 «Писарев предупреждал о возможном развитии событий в сторону межнационального конфликта, указывая на то, что руководство республиканского КГБ вело линию на обострение ситуации, выделяя роль одного из руководителей этой структуры Шмойлова», — сказал Черкасов.

Итогам событий августа 1958 года предшествовала убежденность и соответствующая политика власти бывшей Грозненской области новообразованной ЧИАССР направленная на возвращение ситуации с репрессированными народами в исходное состоянии и попытка вновь добиться депортации чеченцев и ингушей, рассказал Черкасов, — добавив, что власть не учла уроков истории бессмысленных и беспощадных русских бунтов.

Писарев: русский бунт в Грозном был спровоцирован партийно-советским руководством.

Писарев Сергей Петрович

 

Историк Сергей Писарев считал, что убитый 23 августа 1958 года житель Грозного русской национальности сам спровоцировал конфликт с другим местным жителем чеченцем-шофером Лулой Мальцаговым.

 «Этот русский на клубном вечере в пьяном виде привязывался к молодому чеченцу…, преследовал его со своими приятелями на улице, вступил с ним в драку с обоюдным применением карманных ножей и был им, в порядке самообороны, смертельно ранен», — писал Сергей Писарев в в своем приложении к заявлению председателю Комитета партийного контроля при ЦК КПСС «Почему в апреле 1959 года я вынужден был отрицать свое авторство доклада на семидесяти страницах».

Писарев сообщал, что трое суток со дня убийства беспрепятственно проводилась острейшая массовая политическая провокация, называя ее «инсценированной, контрреволюционной диверсией». «Днем и ночью экзальтированные, распаленные до шовинистического озверения «ораторы» обоего пола призывали толпу к мести «бандитским народам», — заявлял Писарев, обвиняя в бездействии руководство комитета госбезопасности, секретариат горкома и обкома КПСС.

Эксперт Александр Черкасов согласен с Писаревым в том, что драка, произошедшая на почве бытового конфликта в Старопромысловском районе и закончившаяся трагической гибелью одного из ее участников стала поводом для массовых погромов 1958 года.

«А далее, август месяц, жара, трое суток идет митинг, тело убитого поместили на помост, обложив льдом. Днем и ночью, при свете прожекторов выступают не только представители трудящихся и население, но и представители партийной номенклатуры, которые добиваются того, чего, вероятно, хотели добиться – толпа идет по городу и убивает чеченцев и ингушей», — описывает события тех дней Александр Черкасов.

Александр Черкасов

Черкасов рассказал, что, как и все прочие восстания советского периода, происходящее быстро вылилось во взятие штурмом партийных административных зданий. «Бунт был подавлен вводом войск из соседних республик. Никаких оргвыводов из этого сделано не было. Никакие партийные советские деятели, ни к каким срокам приговорены не были. Следствие шло в отношении рядовых активистов и участников этого мероприятия. Все это очень похоже на сегодняшнюю ситуацию с той лишь разницей, что теперь нет такой видимой роли власти», — уверен эксперт.

Козлов: конфликт спровоцировала группа чеченцев.

У описываемых событий есть и другая версия. Так, член-корреспондент РАН, историк Владимир Козлов в своей работе «Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти. 1953-1985 гг.», описывая хронику волнения в Грозном 1958 года и его причины называет зачинщиками драки чеченцев, а дальнейшие события спонтанными и стихийными:

23 августа группа молодых ребят в состоянии алкогольного опьянения прибыли в Дом культуры на танцы, где повздорили из за девушки с двадцатитрехлетним рабочим Грозненского химзавода Е.Степашиным и его товарищем Рябовым. В результате этой ссоры на русских парней напала группа чеченцев — Рябову удалось убежать, а Степашин поскользнулся, упал, после чего его избили и нанесли пять ножевых ранений. Рабочий скончался на месте, а двое преступников были задержаны и помещены в КПЗ КГБ.

25-26 августа в городе начали распространяться анти-чеченские заявления и слухи, расклеивались объявления о проведении митинга, распространялись листовки с требованием выселить чеченцев из города. При организации погребения Степашина, толпа в количестве двухсот человек, неся гроб с телом двинулась в сторону Грозного по пути обрастая новыми участниками. Постепенно в толпе стали звучать анти-чеченские лозунги, было принято решение идти на Обком.

Толпа прорвала оцепление милиции. На площади, возле обкома, по разным данным собралось от 4 до 7 тысяч человек. В толпе присутствовали представители маргинализированных слоев населения и людей, находившихся в состоянии алкогольного опьянения. Митинг быстро перерос из анти-чеченского в антисоветский.

Вечером 26 августа толпа пошла на штурм областного комитета КПСС, который был захвачен митингующими.

27 августа силами милиции и войск МВД митингующие были вытеснены из здания, но днем того же дня толпа пошла на повторный захват здания, устроив в нем погром. Вечером того же дня толпа захватила в заложники заместителя министра внутренних дел и потребовала освободить задержанных участников беспорядков 26 августа, хотя те уже были к тому моменту отпущены. Восставшие захватили здание МВД и КГБ. Сотрудниками милиции оружие не применялось.

Участниками митингов была подписана резолюция к руководству ЦК КПСС, содержащая в себе ряд сегрегационных требований по отношению к чеченцам и ингушам с призывом лишить их всех по сравнению с другими национальностями; разрешить расселение в грозненской области не более 10% от общей численности населения; с 27 августа переименовать ЧИ АССР в Грозненскую область.

28 августа протестующие захватили железнодорожный вокзал, парализовав его работу и устроив там погром. В полночь в Грозный прибыли войска, сопротивление толпы было подавлено, бунт был прекращен, а в городе введен на 4 дня комендантский час.

Итогом беспорядков стало 32 человека, среди которых 4 сотрудника МВД, двое погибших гражданских лиц и 10 человек было госпитализировано.

Кисриев: «хрущевская оттепель» расширяла возможности людей в выражении протеста.

Энвер Кисриев

«Эти события не освещались фактически, и краем уха мы слышали о каких-то сильнейших выступлениях против только что вернувшихся из ссылки чеченцев в русском городе. Фактически Грозный был тогда русским городом, чеченцы только начинали осваиваться» — приводит слова заведующего сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН Энвера Кисриева, интернет-издание «Кавказский узел».

«Межэтнических конфликтов в то время было гораздо меньше, тем более в ранний период «хрущевской оттепели», когда столкнулось старое представление и некоторая оттепель расширяла возможности людей в выражении своих протестов. Из примеров, в Новочеркасске в 1962-м были очень серьезные казацкие выступления, жестоко подавленные в то же время, так что какой-то небольшой промежуток времени, после XX  съезда вот такие столкновения, вспышки бывали», — отмечает Энвер Кисриев.

Черкасов: причины конфликтов в отказе от взаимодействия этнических групп.

Сопоставляя причины и последствия межэтнических конфликтов на территории постсоветской России исследователь Александр Черкасов указывает на два идентичных момента. «Первый момент – это когда бытовые конфликты рационализируются и описываются, как конфликты этнические. И второе когда считается, что наша пестрая планета может стать черно-белой, что можно выдворить кого угодно, а дальше начинаются всякие эвфемизмы – можно выдворить мигрантов, а за этим, как правило, скрывается религиозная и этническая конкретика, о которой не хотят говорить», — убежден Черкасов.

 «Если мы вспомним, то всяческие Кондопоги, Яндыки в Астраханской области, Пугачев – это ситуация не только ухода власти от выполнения своей прямой обязанности поддержания общественной безопасности, но и действия каких-то движений, которые хотели бы подправить демографию и этническое население с той разницей, что советские люди достаточно быстро начинали предъявлять требования к власти, а постсоветские россияне, даже в тех случаях, когда очевидным образом, в каких-то настроения виновна власть, продажные милиционеры, судьи, действовавшие за взятку, полученную у виновных людей и т.д., — предпочитают оставаться в этническом дискурсе, не предъявляя претензии тем, кто собственно несет ответственность за сложившуюся ситуацию.

Если посмотреть на дальнейшее разрешение ситуации в Грозном в 1958г., то на протяжении последующих лет возвращавшимся чеченцам и ингушам не способствовали селиться в Грозном, который достаточно долгое время оставался в большой степени русским городом.

Разным, многоэтническим городом, действительно, дружбы народов, он стал в 70-80-х гг. и грозненцы вспоминают это время, как более счастливое, когда город еще существовал. До этого времени, возвращавшиеся (из депортации) вайнахи селились в селах», — рассказывает Александр Черкасов.

Эксперт уверен, что отказ от тесного взаимодействия этнических групп стал причиной катастрофического развития событий в 1991 году.

 «Ведь именно чеченское село вышло на улицы Грозного в августе 1991 года. С другой стороны вот такая демографическая политика способствовала высокой, скрытой безработице среди вайнахов и это компенсировали отчасти натуральным хозяйством, отходничеством (север, нефтянка, шабашка).

 Чеченские бригады строили по всей России коровники. Когда в начале 90-х ассигнования на агропром сократились и летом 1991 года чеченские бригады не поехали строить коровники, десятки тысяч молодых мужиков остались в республике и произошло то, что произошло в августе 1991 года – смена власти, приход национал-демократических движений», — вспоминает Черкасов.

 

Описанное и последующий отказ от сосуществования разных этнических групп в одном пространстве, эксперт назвал причиной событий 1991 года в Чеченской республике. «Фактически конфликт был отложен до его катастрофического развития, когда теперь Грозный фактически моноэтнический город, где русское население минимальное, в основном старики, сохраняющие идентичность, по сути, остался только приход храма Михаила Архангела. Молодежь старается уезжать, если еще этого не сделали, а девушки выходят замуж и теряют культурную идентичность», —  говорит он.

Корреспондент «Русского Репортера», Юлия Климова в репортаже о жизни русских жителей Чеченской Республики «Свои чужие», приводит цифру покинувших республику с 1990 года от 200 до 400 тысяч русских. «Убиты, как утверждало Министерство по делам национальностей, до 21 тысячи человек, и это не считая погибших в ходе военных действий. А Путин в 2002 году говорил уже о «тридцати и даже больше» тысячах жертв», — сообщает Климова.

Черкасов: массовые беспорядки не специфичны исключительно для Северного Кавказа.

Массовые беспорядки 1958 года в Грозном не были исключением того времени, заявил Александр Черкасов:

 «В 1957 году в Темиртау, Казахской ССР (столкновение между строителями и армией, 11человек убито); 1973 – беспорядки в Грозном с требование возвращения ингушам  Пригородного района Северной Осетии; октябрь 1981г., Орджоникидзе (ныне Владикавказ) – анти-ингушские выступления, возникшие во время похорон таксиста, заехавшего в ингушское село и убитого там. Беспорядки переросли в штурм обкома партии. В город были введены войска, были жертвы, 800 человек арестовано, 40 осуждено».

«Не нужно думать что это специфика Кавказа. В 1961 году произошли массовые беспорядки в Александрове, дело обернулось взятием штурмом Отдела милиции, и пока толпа думала нужно ли брать райком партии или нет — за это время подоспели войска. Итог:4 человека убито, 11 ранено, 19 осуждено, 4 расстреляно по приговору суда. В 1963г., Кривой Рог, массовые волнения связанные с милицейским беспределом (кого-то забили в отделении). Декабрь 1963 г., Москва, убийство африканского студента, беспорядки организовали его соотечественники. Апрель 1979 и 1981 гг. – митинги неонацистов в Москве», — привел хронологию массовых волнений в СССР, Александр Черкасов.

«События такого рода, будь-то межэтнические выступления или события против милиции – это не что-то постсоветское, т.к. тогда это было все вне информационного поля» — убежден Черкасов.

 Большинство того, что началось в 90-х годах было законсервировано в советское время, но вполне предсказуемо», — говорит Черкасов и приводи в пример фантастическую повесть Юлия Даниэля «Говорит Москва», где описывается картина отчасти того, что началось в начале 90-х годов, — «Нагорно-карабахский конфликт, во всяком случае, у него там проскальзывает».

Черкасов: сегодняшняя власть не учитывает уроков прошлого.

«Когда сообщества лишены возможности решения конфликтов путем диалога, поиска общего языка, когда государство берет это на себя, отчасти путем репрессий, отчасти путем жесткой информационной блокады, то за долгое время у вас просто теряются навык такого диалога, общество редуцируется. Сосуществование различных общин, в условиях горных систем расселения, в свое время, породило соответствующую правовую систему, Адат — обычное горское право. Оно было ориентировано именно на разрешение подобного рода конфликтов.

 Когда вы убираете эти механизмы и эти традиции, то не исключаете конфликт, просто они разрешаются гораздо более варварскими и кровавыми способами, когда исчезают две составляющие — это полная цензура и репрессии, что и случилось в конце 50-х годов. И решение здесь только одно — содействие росту гражданского общества, потому что толпа – это не есть субъект диалога», — подчеркивает эксперт.

В качестве положительного примера разрешения этнических конфликтов Черкасов привел Дагестан.

 «Там очень многоэтничное население, где только государствообразующих этносов 14, где тоже с советских времен законсервированы различные конфликты. Классический пример – это депортированные чеченцы-аккинцы, а на их место были поселены лакцы и используя механизмы отчасти светского законодательства, отчасти обычного права дагестанские власти добились переселения вместе с государственным софинансированием лакцев на новые места проживания и постепенного возвращения домовладений аккинцам.

Сейчас в Казбековском районе происходит аналогичный процесс с двумя селами, куда были заселены аварцы, вместо аккинцев. Это долгий и кропотливый процесс. Более того, когда вторглись боевики Басаева и Хаттаба в Дагестан в начале сентября 1999 года, возник соблазн решения этой проблемы раз и навсегда. Поскольку бежало все население, в том числе и аккинское, ополченцы, лакские и аварские, а за ними этнические движения, попытались закрепить эту, по-сути этническую чистку, создав ситуацию второго Пригородного района, который является примером в постсоветское время такой этнической чистки и проблемы, которая никак не разрешена», — рассказывает правозащитник.

«Тогда усилиями правительства Дагестана и, в том числе, покойного Магомед-Салиха Гуссаева, который тогда был министром информации, внешних связей и межнациональных отношений Дагестана вся эта пропаганда направленная на закрепление результатов этой этнической чистки — дезавуировалась, я был свидетелем этого. И просто сознательными усилиями ответственной власти, не говорю демократической, но ответственной, эта вторая депортация не была закреплена», — приводит в пример Александр Черкасов.

 

Эксперт считает, что умение говорить и гасить погромные речи – это очень важная вещь. «Если бы секретарь рескома в 1981 году в Осетии умел говорить с толпой, то возможно удалось бы избежать массовых столкновений с большими жертвами, которые были в Орджоникидзе в 1981 году», — уверен он.

Среди причин межэтнических противоречий Черкасов также называет экономические отношения. «Лучше всего этот вопрос просмотреть на примере Абхазии, где две этнические группы находились в одной и той же хозяйственной нише и конфликт заложенный и просматриваемый  задолго до, читая Фазиля Искандера с его эвфемизмами, но подробно прописанный. И при возникновении соответствующих обстоятельств, когда в борьбе за власть в Тбилиси использовалась этническая карта, осетинская, абхазская, в итоге это способствовало проникновению мощного движения борьбы за независимость и это достижение центральной грузинской власти», — полагает эксперт.

 

Черкасов: Развитие межнациональных отношений в России не предсказуемо.

Премьер-министр России Дмитрий Медведев утвердил федеральную целевую программу «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России» на 2014−2020 годы. На выполнение программы будет выделено без малого 6,8 млрд рублей.

 «Я боюсь, что деньги, выделяемые на программу укрепления единства российской нации будут потрачены не на то. Потому что речь идет вот о чем, что общество так или иначе получает свой голос и нужно способствовать тому, что когда этот голос слышен, чтобы он не был голосом погромной толпы. Например, я люблю лезгинку и нужно работать над тем, чтобы люди понимали, что это всего лишь танец», — полагает Александр Черкасов.

Эксперт убежден, что средства должны тратиться не на внешнюю атрибутику, а на внутреннее содержание. «Когда деньги уходят не на развитие общества, а на создание в лучшем случае каких-то искусственных квазиобщественных образований — это не бывает прочным. Там где люди умеют говорить друг с другом и где этнические и общественные движения имеют своих ответственных лидеров, то там удавалось даже иногда отступить назад за грань войны, пример крымско-татарское национальное движение», — говорит он.

Крымско-татарское движение, Черкасов описывает, как жестко подавляемое, лидеры, которого не выходили из тюрем, как Мустафа Джамилев, но при этом движение оставалось не насильственным.

 «Когда люди, чтобы не быть выселенными второй раз из Крыма, куда они вернулись, просто жгли себя. Движение, готовое пожертвовать собой, но не пролить чужую кровь. И осенью 1992 года, по времени это было чуть раньше осетино-ингушского конфликта, когда после разгрома украинской полицией  крымско-татарского захвата в «Красном раю» (это такое место), массовый митинг в Симферополе вдруг перерос в захват здания Крымского Парламента, лидеры этого национального движения остановили и повели назад своих сторонников. Это единственный в моей памяти случай, когда сложившееся национальное движение сумело остановить, хотя там были желающие действовать силой. Но это движение, которое возникло не усилиями власти, а вопреки, естественным путем и это дорого стоит. Меджлис крымско-татарского народа остается светским движением, ориентированным не на насилие – это очень важный фактор стабильности, чтобы не сообщали наши масс-медиа», — заявил Черкасов.

«Ненасильственные движения, которые позволяли предотвратить разрастание силового фактора были, но, в условиях кризиса декорации рушатся, обваливаются, обнажается суть вещей и именно с этой сутью нужно работать, а это гораздо сложнее, чем написать какую-то программу очередного воспитания», — убежден Черкасов.

Из примеров созидательных общественных движений на Северном Кавказе эксперт смог вспомнить лишь общественную организацию под руководством Макшарипа Аушева. «Такой пример был в сентябре 2007 года, когда путем массового митинга в Назрани удалось добиться освобождения похищенных накануне двух молодых людей, двоих Магомедов Аушевым. Отец одного из похищенных Макшарип Аушев стал по сути дела, одним из лидеров того движения, которое в итоге привело к смене власти в Ингушетии осенью 2008 года, спустя год.

Но давайте вспомним, где сейчас сам Макшарип? Он был убит в октябре 2009 года. Само движение было уникально для Кавказа конца нулевых. В первую очередь оно было ориентировано на ненасилие, оно никак не пересекалось с вооруженным подпольем, существовавшем там. Это единственный пример такого движения последних лет, но лидер Макшарип убит, кто-то ушел в новую власть, растворившись в ней, кто-то стал политической оппозицией. Это движение не стало постоянным фактором, но это доказывает возможность таких движений в самых горячих точках. Ведь в 2007-2009 гг. Ингушетия была самой горячей точкой всего Северного Кавказа, переняв эту печальную эстафету у Чечни», — резюмировал в комментарии корреспонденту «hohag.com», Александр Черкасов.

 

http://hohag.com