Если бы не фотография в СМИ, два друга из старинного чеченского селения Старые Атаги так и не узнали бы, что они «задержаны в Дагестане», и они, оба, — «похитители людей».
…28 января 2000 г.
Колонна военной техники въехала в Старые Атаги. В центре села, у дома Адлана Джабраилова, военнослужащие спешились, оцепили квартал. Во двор вошла отдельная группа. В ней, среди солдат и офицеров с оружием наизготовку, выделялись «бойцы» с видеокамерами.
Вышедшего к незваным гостям хозяина дома оттеснили к стене, наставили оружие:
-Где постоялец?
Адлан понял, о ком идет речь.
-У себя в доме.
«Постояльца» вывели во двор, под камеры:
-Кто вы? Откуда? Как здесь оказались?
-Сиськов Анатолий Михайлович. Русский. Из Грозного. Уже 11 лет живу в Старых Атагах.
-Удерживают? Обижают?
-Нет. Я – член семьи. Как все, так и я живу.
Пошли другие вопросы. Отвечая на них, Анатолий рассказал, когда, где и как познакомился с Адланом, почему переехал из Грозного, чем занимался. Говорил спокойно, глядя в глаза людям в погонах. Сиськов явно разочаровал допрашивающих. Старший группы, подполковник махнул рукой, и камеры убрали. Видимо, они должны были зафиксировать факт «освобождения русского из чеченского плена». Анатолий же эти планы разрушил.
Тем временем обыскали постройки, двор, огород. Вывели сына Адлана – Аслана, студента.
-Прописан в Санкт-Петербурге. Учишься там? Как здесь оказался? С какой целью?
-Учусь в юридической академии, приехал к родителям, на каникулы.
-Прописка временная. Поедете на проверку. Вместе с Сиськовым.
Вмешался Адлан:
-Я тоже поеду.
Их, троих, вывели на улицу. Там — техника, военнослужащие… Ни пройти, ни проехать. «Гости» пришли не только в дом Адлана, в селе – зачистка. Вторая по счету. Первая была месяцем раньше, в декабре. Тогда был ультиматум со стороны военных: или село сдает 30 автоматов, или задержат 30 селян. Нужное количество автоматов не набралось. «Доплатили» берданками. Что потребовали от села на этот раз, Адлан не знал.
Задержанных оказалось неожиданно много. Собрались их матери, отцы, братья, сестры, дети. Военные успокаивали толпу: «Не переживайте! В верхней части села стоит чеченская милиция, она проведет проверку, и все вернутся…»
На «пункте сбора», куда их, троих, доставали, под дулами автоматов стояли несколько десятков человек. Охрана никого к ним не подпускала, а затем и вовсе оттеснила толпу.
Адлан присмотрелся к оказавшимся вместе с ним в кольце оцепления. В одно время он работал завучем и директором школы, и он узнал каждого из «пленников». Ни один отношения к НВФ не имел, с «криминалом» никак связан не был. Он и даже представить не смог, что военные могут вменить в вину этим людям…
Атагинцев, покрикивая и подталкивая, стали впихивать в два автозака, по 25 человек в каждый. Адлан услышал, как кто-то позади сказал: «Нашлось бы в селе полсотни стволов — никого бы не задержали».
Возмущался народ. Напирал. Военные растерянно повторяли: «Мы же сто раз объясняли: после проверки отпустят всех. Мы обещали…»
Везли долго, по разбитым дорогам. Наконец, машина остановилась, минут через 10-15 открылась дверь, и Адлан прямо перед собой увидел тесный двор, стену с заложенными кирпичом окнами. Он не столько здание узнал, сколько догадался, что их привезли в Урус-Мартан, в районную военную комендатуру.
«Пленников» построили, провели в здание. На лестнице в подвал стояли военнослужащие с дубинками. Били каждого второго-третьего, наотмашь, изо всех…
В подвале чеченцев поставили на колени, разбили на пары, одели наручники: одному – на левую, другому – на правую руку. В центре полукруга, образованного стоящими на коленях на бетонном полу людьми, — два «бойца» с собаками. Поднял кто голову, убрал с затылка руку – натравливают собак, бьют… Не толстым резиновым концом дубинки, а ручкой из трубчатого металла…
Не сдержался Анатолий: «За что? Я – свой! Я – русский…»
«Стражи» разом переключились на строптиво-наглого «соплеменника»: «Ах ты еще и русский!»
Свалившегося на бок Анатолия пинали сзади, спереди. Позже, когда Адлан отвез его в больницу, врач заключил: «Треснул копчик».
Через час или два, или через сутки все обессилели. Атагинцев затолкали в камеры. Затем, ночью, стали выводить по одному, «допрашивать» до изнеможения. О причинах задержания, пыток, унижений – ни слова. Все остальное – как по некой инструкции, только бы выбить все, что каждый слышал, видел, знает…
Адлан поинтересовался, кто он, свидетель или подозреваемый, — и вызвал «бурю»: «Вы все мясо! Просто мясо…»
Потом их, 49 чеченцев и одного русского, снова погнали по лестнице, но уже не вниз. Наверху, над двором в слякоти хмурилось небо, стояли два ряда военных, в дальнем конце «коридора» — автозаки…
Машины еле двигались. Куда – неизвестно.
Время — вечность. Без начала и без конца. Пространство – короб, люди в нем – как сельди в банке…
…Заскрипели тормоза. Минут через 10-15 — обрывки фраз. Спора. Одна сторона требовала принять чеченцев, другая – отвечала: «нарушение паспортного режима» — это не наш контингент». Прозвучало слово «Чернокозово» — название поселка и колонии строгого режима советских времен, в 2000-м -СИЗО. Вот куда их, атагинцев, привезли.
«Нарушителей» одни сдали, другие приняли. Тут же последовал приказал: «В отстойник всех!»
«Отстойником» оказался не отапливаемый каменный «мешок» с бетонным полом. Пустой, без нар даже. Ни присесть, ни прилечь. Двое суток не кормили. На третий — принесли видавшие виды алюминиевые ложки, огромный таз каши или еще чего-то. Кто пробовали, не могли разобрать, что за мешанина. «Раскусили» лишь то, что «блюдо» без соли. Чтобы «едоки» воду не просили…
После «обеда» распихали по камерам. Адлана, Аслана, Анатолия и еще 33 человека загнали в одну… Десять откидных нар, десять полусгнивших матрацев, параша. Ничего больше…
Адлана, как старшего, чеченцы нарекли паханом, ему и Анатолию отвели лучшее место.
Ночью дверь камеры отворили, выкрикнули фамилию. Часа через три – вторую, затем – третью… Так было и в Урус-Мартане. А здесь еще врубленные на всю мощь две большие колонки. Глушили крики «допрашиваемых».
В эту первую ночь с «музыкой» атагинцы услышали и новость: здесь, в Чернокозово еще вчера или позавчера содержался корреспондент радио «Свобода» Андрей Бабицкий. Выйдя на свободу, он рассказал о пытках, в колонии ждут большую комиссию.
«Гостей» ждали недолго. Они и порога не переступили, а арестантам приказали встать, поднять руки. (Фотографию, сделанную в этот момент, Адлан увидел месяц спустя в московском журнале. Он на ней, заросший, в шапочке, сам на себя не похож. Родственник его наткнулся на снимок и на каком-то сайте. Узнал Адлана по давным-давно покалеченному указательному пальцу. Удивился строчке под фото: «В Дагестане задержаны похитители людей»).
В одном из вошедших членов московской комиссии Адлан признал Юрия Чайку – министра юстиции РФ в то время.
«Хата», ее «аромат» главе Минюста явно не понравились. Он вышел, следом вывели чеченцев. Адлан смог сказать, что в Чернокозово полсотни человек из Старых Атагов, большинство – бывшие ученики его, преступников среди них нет. В ответ прозвучало нечто типа «разберутся».
Ночью, под рев колонок в коридоре, Анатолий зашептал Адлану в ухо: «Разберутся они! Знаю я, как они разбираются. Теперь и бок болит. Видно, ребра сломали. Как думаешь, дома знают, где мы? Не вытащат – сгинем без следа…»
Он и сам об этом думал. Но и верить не переставал, что ищут, найдут, вытащат. «Потерпи. Скоро все закончится», — обещал он Анатолию.
-Как скоро?
-Это лишь Всевышний знает.
Анатолий затих. Не прошло и пары минут – встрепенулся. Замахал руками:
-Меня даже «вахи» — бородачи эти — не трогали. Ни местные, ни пришлые. Ни одного худого слова не сказали. А эти?.. За что они со мной так?..
-А меня за что? А их – всех — за что? — спросил один из сокамерников. Жестко, зло, во весь голос.
Долгое затишье прервал уже днем крик от двери:
-Джабраилов?!..
-Я.
-Посылка тебе пришла. Получай.
Сумки оказались полупусты. Кто потрошил, что взяли — значения не имело. Кто передал, как — тоже. Один Анатолий бормотал себе под нос: «Я знал, что Шамсуддин найдет нас. Он – такой…»
Шамсуддин был младшим братом Адлана.
Передача пришла и завтра, и послезавтра… Потом был другой крик от двери:
-Джабраиловы, отец и сын?! На выход!..
В дверях наклонили головы, руки – за голову… Повели. Не в «допросную». Во двор. Затолкали в автобус, повезли. За воротами, в переулке, вытолкали: «Вон та машина вас ждет». Из машины вышли двое – Шамсуддин и его друг, коллега по работе на «Почте России» Ваха Такаев, из с. Гойты. Обнялись. «Какое сегодня число?» — спросил Аднан.
-Восьмое февраля, — ответил Ваха. – За Анатолия не переживай. Еще день-два — на свободу выйдет и он.
У Вахи был особый дар – находить общий язык, налаживать контакты. Внушал доверие одним видом своим, словом. Он, Шамсуддин прошли по «цепочке», которая в конечном счете и стала «ключом» к камере в Чернокозово.
В Старых Атагах, в центре, на улицу и площадь перед мечетью, высыпали сотни людей. Четыре десятка из них всю эту зиму жили беженцами в доме Адлана. В нем же, на нижнем полуподвальном этаже пережидали обстрелы соседи. Все они торопились обнять отца и сына Джабраиловых, выразить сочувствие, пожелать никогда больше не попадать в лапы безжалостной государственной машины. В какой-то момент одна из женщин спохватилась:
-Люди, расступитесь. Дайте Хамсу (супруга Адлана, мать Аслана – А.И.) обнять сына…
Через два дня Адлан, Ваха и Шамсуддин поехали за Анатолием, привезли в Атаги. Анатолий позвал Ваху в свой дом:
-Скажи, сколько заплатили за мое освобождение?
-Почему бы тебе у друга не спросить?
-Он не скажет.
-Все правильно. Известно тебе, какие слова чеченцы называют лучшими? Нет. Таких слов два: «нет» и «не знаю». Так вот, для тебя же лучше не знать, что было и как…
Скоро еще трое атагинцев вернулись домой. На протяжении полугода освобождали остальных – по два-три человека за один раз.
Анатолия словно подменили. Сник. Замкнулся. Не мог примириться с тем, как с ним обошлись, через что заставили пройти. Жил — словно в стену уперся.
В 2009 году к Адлану приехал чеченец из Тюмени:
-Я знаком с сестрой Анатолия. Она узнала, что собираюсь в Чечню, попросила посмотреть, как брат живет.
-У него свой дом у меня во дворе. Зайди к нему.
Пока гость говорил о сестре, расписывал жизнь в Сибири, Анатолий слушал. Но стоило сказать тому, что в Тюмени все свои, Анатолий вскипел:
-Видел я этих «своих». Зимой 2000 года. В Урус-Мартане, Чернокозово… Тебя кто-то ставил на колени, бил, как зверя не бьют?.. Передай сестре, что все мои здесь, со мной. Пусть не переживает.
Через год в Старые Атаги приехала сестра – пожилая, набожная женщина. Уговаривала Анатолия переехать к ней. Мол, похоронила мужа, сына, одна теперь. Свой дом в городе, удобства, достаток…
Анатолий прервал ее:
-Мужа убила, сына. Теперь меня в могилу хочешь свести?..
Адлан вывел его из дому:
-Зачем тебе это – сестру обижать?! За что?
-Пойми меня хотя бы ты, — взмолился он. – Нельзя мне туда. Ни в какую Тюмень нельзя. Сопьюсь я там. Ты вспомни, как я в Собачевке — пригороде Грозного жил: день пью – три болею. Я только здесь, у тебя в доме человеком себя почувствовал. Если и выпью, то не больше ста грамм.
Гостья уехала. Анатолий день-другой мотался по селу, потом сел рядом с Адланом:
-Хочу Ислам принять.
-Решился, значит. Когда?
-Давно об этом думал. Фатиху выучил, еще две суры. Шахаду знаю…
«Препятствий нет. Была бы вера в Бога», — сказал мулла, к которому они пришли.
Анатолий тянул. Позднее объяснил: «Дружки покоя не дают. Говорят, недостаточно произнести шахаду. Надо и к хирургу сходить, в юбке походить…»
«Дружками» были местные выпивохи. Выйдет из «компании» Анатолий, не скупой, с хорошей пенсией, — кто бутылку поставить?..
В июле 2017 года Анатолия не стало. В Грозном, в церкви Адлан договорился, что священник проведет обряд отпевания, на центральном христианском кладбище – о месте…
Похоронил друга…
С кладбища позвонил сестре, объяснил, где находится могила брата. Она благодарила, сказала, что хотела бы возместить расходы. Он отказался посылать счет.
-Мой брат прожил жизнь бок о бок с вами. Вы и в последний путь его проводили. Низкий поклон вам!..
Адлан поехал домой. 28 лет назад этой же дорогой он в первый раз вез Анатолия из Грозного в Старые Атаги. Они оба работали на мебельной фабрике, Адлан – начальником цеха, Анатолий – мастером-краснодеревщиком. Адлан строил дом в селе, Анатолий вызвался подсобить ему. Вечером попросил:
-Можно я еще немного поживу у вас? Так хорошо здесь…
Аслан тогда же, в 2000-м, летом перевелся в Грозный, в местный университет. Позднее окончил и академию МВД РФ. Работает в Москве.
Абдул Ицлаев.
Журнал «Дош», №4, 2020 г.