Я, Базаева Либхан, жила в городе Грозном, по улице Калужской, 56. После того, как Старопромысловский район города Грозного был, подвергнут бомбардировке и обстрелян ракетами «Земля – земля», оставаться в городе было равносильно смерти, и мы всей семьей решили выехать из города. По радио и телевидению, по телеканалам ОРТ и РТР шли сообщения, что 29 октября открываются гуманитарные коридоры для выхода беженцев.

Так как бомбардировки города носили массированный характер, мы уехали из города 26 октября, приехали к своим родственникам в село Гехи, и там ждали наступления 29 октября. По радио и телевидению, в течение двух недель передавали, что 29 октября будет открыт коридор для беженцев. В этот день, после 5 часов утра, мы выехали на трассу, ведущую в Назрань. Когда мы приехали на место, наши машины были в колонне 384 и 385-ми. За нами выстроилась очередь машин в 3-4 раза больше тех, которые были впереди. По нашим подсчетам машин в колонне было гораздо больше одной тысячи. Колонна состояла из легковых машин, грузовых автомобилей, больших и маленьких автобусов.

Люди задавали военным вопросы о времени открытия коридора. Сначала они говорили, что коридор будет открыт в 9 часов. Затем ответы стали неопределенными. Они говорили, что они сами не знают, что офицер куда-то поехал для решения вопроса, что они ждут только команды, приказа. И уже намного позже, к толпе людей у самого блокпоста вышел военный, вероятно, это был офицер, и объявил, что сегодня коридор открыт не будет и неизвестно когда он будет открыт. Он в приказном тоне заявил, чтобы люди немедленно уезжали с поста и освободили дорогу. Возмущенные и растерянные люди медленно стали разворачивать свои машины в обратном направлении. Колонна шла медленно, с трудом, потому что машины стояли в три ряда, то и дело образовывались пробки.

Дождь, который накрапывал с утра, прекратился, небо очистилось от туч, и выглянуло солнце. Было уже больше 11 часов, когда наши машины проехали мимо села Хамби-ирзи, и подъезжали к селу Шаами-юрт. Мы ехали на двух машинах: белая машина «Жигули» и «УАЗ» синего цвета.

Я с мужем и его товарищем находилась в первой машине, во второй ехали мой сын, двое племянников мужа и жена одного из них. Так получилось, что наш «УАЗик» отстал от нас на несколько машин. И вот, когда мы подъехали к небольшому мосточку вблизи Шаами-Юрта, неожиданно раздались удары-взрывы. Нашу машину отбросило к левой обочине, все стекла разлетелись. На меня со спины, через заднее стекло обрушилась масса битого стекла, земли и камней. Мы выскочили с машины. Я поняла, что первая из четырех бомб упала за нашей машиной сзади и, так как мой сын со своими двоюродными братьями ехал где-то позади, я кинулась назад, чтобы искать его. Я видела что все, кто может двигаться, или притаились в кюветах вдоль дороги, или бежали по полю подальше от шоссе. Вероятно, я была в шоковом состоянии, потому, что я не чувствовала ни страха, ни ужаса в тот момент. Я просто хотела найти машину сына, добежать до него. И вот, когда я, задыхаясь, бежала по этой дороге, я увидела: первой стояла красная машина «Жигули», в ней сидел за рулем убитый или раненый мужчина, женщина рядом с ним кричала о помощи. Дальше был большой автобус типа «Лаз», его задняя почти 1/3 часть была полностью отсечена, и на дороге лежали тела убитых и раненых людей, в передней части автобуса на сидениях оставались раненые или убитые в неподвижной позе. Дальше стояла темно-серого цвета машина типа «Скорой помощи», которая была сверху вскрыта, как консервная банка. Рядом с этими двумя машинами на всю ширину лежали тела людей, многие были расчленены на куски. Я видела отдельно руки, ноги. Дальше с правой стороны дороги был «КАМАЗ», я не видела, что было за его бортами, но из щелей кузова потоком текла кровь. Я пробежала, наверное, около ста метров, и на этом участке, по моим представлениям, лежало, наверно, от 40 до 50 трупов.

Когда я подбежала к машине своего сына, я увидела его вылезающим из кювета с раненым ребенком на руках, это была девочка от 7 до 9 лет. Я видела, что она ранена смертельно, у нее полностью разбит весь затылок. Он положил ее в свою машину и крикнул мне: ”Мама, я отвезу ее в Ачхой-Мартановскую больницу». В это время из кювета показался молодой парень, он крикнул: «Тут еще девушка ранена, заберите ее». Мой сын с двоюродными братьями подхватили раненую девушку и также отнесли ее в машину. Парень, который указывал на нее, также был ранен в руку, но он стоял на ногах. Его также посадили в машину, и они развернулись быстро в сторону Ачхой-Мартана. Все это произошло очень быстро, я только успела им крикнуть, что мы живы, но у нас проколоты задние колеса машины.

Они уехали с ранеными, я побежала обратно к машине, опять наблюдая по дороге убитых и раненых. Мы посадили в свою машину какую-то старушку, которая металась в поисках помощи, решили съехать с дороги, так как самолеты могли вернуться в любую минуту. Кое-как «на дисках» мы добрались до Шаами-юрта и заехали в село. Сельчане выскочили нам навстречу, они быстро принесли откуда-то два колеса и поменяли нам наши пробитые. После этого мы по проселочной дороге уехали в Гехи, откуда мы утром выехали на дорогу. Мы не успели с сыном ни о чем договориться, но надеялись, что он из Ачхой-Мартановской больницы догадается приехать в Гехи, не выезжая на трассу. Мы стали его ждать, но он не ехал. В это время мы видели, что самолеты вновь и вновь залетают над трассой и бомбят практически через 10-15 минут. В таком напряженном ожидании прошло 6 часов, и мы внутренне приготовились к самому худшему. Когда уже стемнело, и самолеты перестали летать, после 7 часов вечера они появились во дворе, без машины, в изорванной одежде. И рассказали нам, что случилось.

Оставив раненых в больнице, они вернулись на трассу, помня, что мы остались с разбитой машиной на дороге. Когда они доехали до Хамби-ирзи, они увидели, что над ними залетают самолеты, и выскочили из машины, бросились в кювет, из машин, которые ехали за нами, также выбежали люди. Первый удар уничтожил нашу машину, второй – попал по кювету с другой стороны дороги, где, пытаясь спастись, прятались люди из других машин. Они поняли, что самолеты будут залетать еще и еще, и охотиться за людьми, и они стали делать перебежки из одной ямы в другую в сторону села Хамби-ирзи. Так они добежали до Хамби-ирзи и спрятались там в подвале какого-то дома. Ждали до 6 часов вечера, пока бомбежка не прекратилась, и после этого пешком вернулись в Гехи. Машина наша была уничтожена полностью, прямым попаданием, вещи (одежда, постельные принадлежности), естественно, были уничтожены.

Вот таким образом мы чудом остались живы среди сотен убитых.

Бомбардировка «гуманитарного коридора» для беженцев началась в 11 часов 30 минут и закончилась только после 6 часов вечера.

Свидетельские показания собраны сотрудниками

Правозащитного Центра «Мемориал»

15 апреля 2000 года, г. Назрань