Хумид – таксист. Я с ним не один год езжу в горы, на работу. Недавно спросил его, как давно он за рулем.
-Почти 60 лет, — ответил он.
Я не поверил:
-Ты что, в детстве за баранку взялся? На какой же машине ты ездил?
-На темно-зеленой «Волге» с хромированным оленем на капоте, — отпарировал он. И рассказал историю о том, как в первый раз самостоятельно проехался на машине.
Они, ссыльные чеченцы, жили на железнодорожной станции Жангиз-Тобе. Их соседями были представители десятка народов: немцы, карачаевцы, татары, русские…
К концу 50-х годов спецпереселенцы не просто прижились на чужбине. Два брата-чеченца из Гехов имели «Москвич», семья из Гойт владела «Волгой». Ваха — отец Хумида – также крепко встал на ноги. Он работал шофером на местном автопредприятии, возил лес в Китай, за 600 км.
В апреле 1961 года Хумид возвращался из школы. Шел не по прямой, а кружным путем, по объездной дороге. По ней должен был вернуться домой отец, тремя днями ранее отправившийся в очередной рейс. Накануне был буран, вдоль дороги лежали еще не убранные остатки поваленных ветром строений и сорванных крыш. В одном месте, в десятке метрах от дороги кружили собаки, что-то обнюхивая. Когда Хумид приблизился, собаки убежали.
Он разглядел в снегу три небольших мешочка посреди разного тряпья. Они были чем-то набиты, завязаны и опечатаны. Такие печати он видел на почте, на посылках.
Хумид с полчаса ждал, не объявится ли хозяин мешков. Однако вокруг не были ни души, и он, прихватив мешки, отправился домой. Мать, увидев содержимое одного из мешков, запаниковала: «Где украл? У кого? Как посмел?» Он раза три рассказал, как нашел мешки. Она верила и не верила. Категорически запретила выходить на улицу, общаться с друзьями, пока не приедет отец.
Ваха вернулся через день. Осмотрел мешки, пересчитал деньги. Сказал, что объявит о находке. Не найдется хозяин в течение трех дней – тогда и видно будет, что дальше делать.
В первые два дня приходили разные люди. Ваха и его брат, дядя Хумида говорили с ними, и эти люди уходили, покачивая головами. Разговоры взрослых Хумида не интересовали. Его угнетало лишь то, что вынужден столько времени безвылазно сидеть дома.
На третий день Хумид увидел во дворе пожилого казаха. Гость чуть не плакал. Провожая, Ваха сказал ему: «Возвращайся с властями». Часа через два приехало чуть не все начальство района. Тут Хумид и узнал, что за деньги он нашел.
В то время, когда буран крушил все и вся в Жангиз-Тобе, ветер, оказывается, разметал на дороге обоз вместе с деньгами, почтой. Охранников обвинили в хищении. Один успел застрелиться, второго – сына того самого казаха – вытащили из петли, шесть человек арестовали…
Когда деньги пересчитали и заново упаковали, Ваху попросили расписаться в каких-то бумагах. Затем подозвали Хумида, протянули пачку денег:
-Держи! Это – твое.
Другой казах протянул руку:
-Ассаламу 1алейкум! Ты – молодец! Отец не научил еще ездить на машине?
-Научил. Но когда его нет рядом, садиться за руль не разрешает.
-Сегодня, думаю, разрешит. Видел на улице темно-зеленую «Волгу»? Вот ключи, иди, катайся. А я пока с твоим отцом поговорю.
С тех пор олень на капоте «Волги» для Хумида – как символ Жангиз-Тобе, в котором родился, рос.
Руслан Бахаев.
P.S. Руслан, Хумид – мои односельчане. Мне этот рассказ передали потому, что выселение, Казахстан – моя «тема».
Aвтор Абдул Ицлаев