Рассказ жителя с. Старые Атаги Висхана (имя по его просьбе изменено) 1956 г.р. записан сотрудником ПЦ “Мемориал” 21 марта 2000 г. в селе Старые Атаги.
Меня забрали из села в день “зачисток” 28 января 2000 года. К 11 часам утра во двор моего дома ворвались федералы, их было человек 20. Провели полный обыск, нашли старое ружье, одностволку. Был у меня на него документ, но уже просроченный. Был и охотничий билет, но тоже просроченный. Это был повод, чтоб придраться и забрать меня. Бить начали с порога собственного дома.
На сборном пункте в селе нас — около 60 человек — запихнули в три машины-“автозака” [машины для перевозки заключенных]. Перед тем, как посадить в машины, надели наручники; меня сковали с моим односельчанином. Привезли в Урус–Мартан, где я провел 11 суток в подвале школы–интерната № 16 [В этом здании в Урус-Мартане базируются сотрудники ОМОН и других спецподразделений МВД, прибывшие в Чечню из разных регионов России].
В первую ночь нас всех избивали почти до утра. Заставляли кричать: “Да здравствует пензенский ОМОН! Ура!” Тех, кто отказывался это повторить, травили собаками, били по телу, катая по земле.
В камере 2,5 на 3 метра нас было тридцать человек. Сидели на коленках, ни присесть, ни лечь, было не на что и негде. Четверо из нас не могли ходить. Для лежачих были сбиты доски, наподобие нар, без всякой подстилки. Почти все в камере были раздетые. Мне же разрешили одеться, когда забирали из дома. На мне была дубленка, поэтому, когда били, было легче. Я передавал дубленку другим, когда их уводили на допрос. Меня на допрос за все время вызывали пять раз. Спрашивали про боевиков — где они, кто им помогает? Избивали дубинками, прикладами, сапогами. Заставляли подписать бумагу о том, что я боевик. Били за то, что я не подписывал. У меня сломаны пять ребер, прямо у позвоночника, отбиты почки.
В помещении школы-интерната нас вообще не кормили. Питались мы тем, что нам сумели передать родственники. Жена потом рассказывала, что передавала мне передачи рублей на 200 – 300 ежедневно, почти ничего из этого я не получал. Обычно из всей передачи нам доставалась лишь буханка хлеба. Воду давали очень редко. Из четырех смен охранников, которые дежурили, только одна смена относилась к нам по-человечески. Они передавали нам передачи в сохранности, давали нам воду.
Среди нас находился старик 73 лет, который был избит прямо у себя дома — он был весь в крови; как я потом узнал, его отправили в лагерь в Чернокозово.
Был случай, когда в камеру к нам кинули 8 избитых мюридов [люди, организующие и проводящие религиозные обряды], которых забрали прямо по дороге с похорон; одного из них звали Магомед, лет 55, другой – Хасмагомед, лет 50, и еще Лечи из Мартан–Чу, очень уважаемый человек. Было всего в подвале 14 боевиков, которых взяли в Ермоловке, многие с переломами конечностей [в селах Ермоловка и Алхан-Кала вооруженные отряды ЧРИ после выходе из Грозного в начале февраля оставили многих тяжелораненных (в основном, на минных полях)]. У многих из них начиналась гангрена, ведь никакой медицинской помощи они не получали. Четверо из них лежали в нашей камере. Были ребята из Шелковской, из Бачи–Юрта — Ахмед и Алман. Был из Бердакеля – Алман его звали. Их избивали особенно жестоко. Когда же им бывало совсем невмоготу, то бывало давали по две таблетки анальгина. Со мной в камере были двое русских, их забрали во время зачисток из Катыр–Юрта в феврале. Избивали их более жестоко чем нас, за то, что они жили у чеченцев, “сотрудничали” с ними. Они все время были в синяках, с подбитыми глазами. Был еще один русский из поселка Черноречье, предместья Грозного — его били так же жестоко. Были и женщины. Хотя я не слышал их криков, я видел, что их заводили в камеру напротив нашей. На мой вопрос: за что берут женщин? — отвечали, что их берут за то, что они были снайперами.
При выходе у меня взяли расписку о том, что у меня нет никаких претензий, что надо мной не издевались, не били. Выпустили меня 11 февраля 2000 года, за два автомата и пистолет “ТТ” [По-видимому, это распространенная практика. Вероятно, таким образом сотрудники МВД пытаются добиться видимости разоружения Чечни. Хотя, судя по рассказам, нередко оружие для выкупа узников покупается у федеральных войск. Деньги, необходимые для выкупа задержанных 28 января жителей села Старые Атаги собирались по всему селу].
По возвращении домой пролежал в постели больше месяца, не мог даже сесть. На день, когда меня забирали, я весил 79 кг, а сейчас – 66 кг. Кашляю, как видите, до сих пор. Все время думаю о тех, кто там остался. Вышли они или нет? Живы или нет? Постоянно снятся эти застенки. Самое страшное – унижение человеческого достоинства.
На фото: здание Урус-Мартановского интерната, в котором располагались российские силовые структуры. Об этом здании боялись спокойно говорить местные жители. Об здании ходили легенды. Точнее о зверских пытках над местным населением в этом здании…
