Сегодня говорил с полуфранцузом и полужурналистом. Полуфранцузом — потому что еще не имеет французского гражданства, и полужурналистом — потому что еще учится на журналиста.
— Можно я поделюсь с тобой своими наблюдениями и мыслями о чеченцах, и задам вопрос? – спрашивает он меня.
— Ты так интригующе спросил – отвечаю ему. – Что я даже запрещаю тебе не задать мне волнующий тебя вопрос, и не поделиться своими мыслями и наблюдениями.
Собеседник шутку оценил, и начал.
— Я здесь живу уже почти десять лет. Мы переехали сюда из Ирака. Впервые я услышал о чеченцах, когда у вас шла война. Я еще учился в школе. Слышал больше от отца, нежели из газетных или теле-новостей. Нам лично он ничего не говорил, просто слышал в молитвах как он просит Создателя за каких-то чеченцев. Раздавал за них, то есть за вас, садакьа. Сначала особо не интересовался, что это за народ. И отца особо об этом не расспрашивал. На мой вопрос, кто такие чеченцы, отец просто ответил, что это наши братья, мусульмане, и что они воюют за веру и свободу. Уже потом, когда наша семья переехала во Францию, когда я уже достаточно повзрослел, увлекся журналистикой, по-другому начал смотреть на мир. Меня больше интересовала флора и фауна. Однажды, я заинтересовался, какие животные обитают на Кавказе, и, рассматривая карту Кавказа, наткнулся на Чечню. Я вспомнил из слов отца, что он говорил, что идет война между Чечней и Россией. Ну, думаю, воюют и воюют. Мало ли войн на земле и в прошлом и в настоящем. О России я конечно имел представление. Что это огромная страна, занимающая шестую часть суши. Это очень богатая земными недрами, флорой и фауной страна. Ну и думал, что и Чечня, раз она противостоит этой огромной стране, имеет более или менее значительную территорию и немалое количество населения. Обнаружив Чечню на карте маленькой точечкой. Когда на Россию хоть ладонь можно положить, а Чечню и кончик мизинца закрывает, сверив количество населения, я подумал, что это какая-то ошибка, и начал искать другую Чечню на карте. Просто в голове не укладывалось, как могут воевать между собой, или как эта малюсенькая страна может противостоять России, где и население больше чем в сто сорок раз. Другую Чечню я конечно же так и не нашел. Потом события в Дижоне снова привлекли мое внимание к чеченцам, и я снова вернулся к этой теме. Мне стало очень интересно, что вы за народ. Прочитал немало публикаций на разных языках о вас, просмотрел немало роликов о событиях тех лет. Хочу сразу сказать — я в восторге от вас. Такого примера неравной битвы, и такого примера мужества и благородства что показали чеченцы во время войны, наверное, нет в истории человечества. Вы действительно стальной народ. Удивило, как вы относились к пленным, возвращали их матерям. Людей, которые пришли вас убивать, вы просто возвращали родным. Такого примера тоже не встречал в истории войн. О благородстве и мужестве чеченцев, я наслышан и могу говорить и восхищаться долго. Но, мой вопрос в другом. У меня не много знакомых чеченцев, но все уходили от вопроса: а умеют ли чеченцы любить? Мне это очень интересно. Как у вас устроены отношения с девушками? Как вы знакомитесь? Как ухаживаете?
— Ты наверное так долго шел к этому вопросу, чтобы не дать и мне уйти от ответа? – улыбнулся я ему. – Хотел этим приятным слуху длинным вступлением меня подкупить? Отчасти, тебе это удалось. Мне всегда приятно слышать о своем народе хорошее. Наверное, как и каждому человеку. Но, боюсь, я тебя тоже разочарую. У нас на эту тему наложено табу. Даже между собой мы не обсуждаем эту тему. Разве только, близкие друзья. А с посторонними, вообще не говорим. Ну-у, может ты и найдешь кого-то, но я с тобой эту тему точно обсуждать не буду. Без обид.
— Ну почему? Что здесь запретного или позорного?
— Ничего запретного, ни позорного ни криминального в этом нет. И наказания за это не предусмотрено. У нас считается недостойным обсуждать эту тему. Не любить, а обсуждать эту тему. Даже между собой. Это считается проявлением слабости. А с посторонним, не хочу тебя обижать, это нас даже оскорбляет. И хочу дать тебе совет, не обсуждай эту тему с чеченцем. Я-то человек не буйный, не конфликтный. Но ты рискуешь наткнуться на чеченца, который кулаками думает быстрее чем мозгами. Может подумать, что ты хочешь «замутить» с чеченкой, и дать волю кулакам.
— Этого я не планировал, конечно. Но, даже если это так, что здесь запретного? Я ведь тоже мусульманин.
— Кроме того что мы мусульмане, мы еще и чеченцы. У нас другой институт семьи. Тебе этого не понять. Да и не интересно, наверное.
— Почему же? Очень даже интересно.
— Но, у меня нет времени тебе это рассказывать. А двумя фразами это не объяснить. У нас другая кухня, культура, обычаи и традиции. Свой адат. У нас семья, это не папа с мамой, их родители и дети. У нас семья, это род, тукхум. Это очень много людей. И человек, мужчина или женщина, может потерять связь с родом, если нарушит, или будет жить не по адату. А для чеченца, это равносильно самоубийству. Это лишает его подпитки. Выжить он от этого может и выживет, но в жизни каждого бывают моменты, когда человек нуждается в поддержке близких. Когда нужно женить сына, выдать дочь замуж, когда здоровье пошатнется, когда родится ребенок в семье или умрет член семьи. Общество конечно не останется в стороне, но, одно дело, когда тебя окружают и поддерживают по работе, за деньги или по другой материальной выгоде, и другое дело, когда заботу любовь и поддержку, тебе оказывают просто за то, что ты есть. Не каждый наверное поймет, но каждый в этом нуждается. Не всегда и не постоянно конечно. Только в определенные промежутки жизни. Так что, мой друг, нам нельзя быть слабыми. Нельзя забывать кто мы и откуда. Постепенно мы ушли от основного твоего вопроса. Говорить с тобой на эту тему я конечно же не буду, но, ответ от части заложен в самом вопросе. Ты говорил, что восхищаешься мужеством и благородством чеченцев?
— Да.
— Так вот. Только взращенный в любви и окруженный заботой человек, может вырасти мужественным и благородным. Это ответ на твой вопрос, умеют ли чеченцы любить. Друг друга родители могут и не любить, но вкладывать «стержень» в ребенка, обязан каждый, и каждый по-своему. Чтобы вырастить сына достойным, прежде всего, должна быть свободна и защищена его мать. Свободна, не в том плане что может бесхозно по миру гулять, а в плане, что не к цепи привязана. Не должна быть подавленной, ущемленной. Подавленная женщина, никогда не воспитает сына воина. Солдата, воспитает. Но воина, нет.
— А разве, солдат и воин, не одно и то же?
— Конечно, нет. Солдат – это человек, который выстрелит в ребенка, если ему прикажут. А воин в ребенка не выстрелит. Воин ребенка защитит. И напоследок. Ты не договариваешь.
— Что именно? – удивился мой собеседник.
— Ты слышал не только о благородстве и мужестве чеченцев. Ты слышал и о жестокости чеченцев. Ведь так?
— Честно говоря – засмущался мой собеседник. – Не хотел тебя этим обидеть. Но, такое я тоже слышал.
— Так вот. Это не чеченцы. По крайней мере, нечистокровные чеченцы. Незаконнорожденные. Даже если и говорят на чеченском, и называют себя чеченцами. Благородный человек, никогда не будет жестоким. Жестоким бывает только трус.