1. О «братьях меньших»

… Моему шефу, мэру Аргуна Хамзату Бисаеву звонит жена, говорит: корова околела. Хамзат быстро садится в личный «жигуленок» и едет с работы домой. И вправду, сдохла корова. …Нет не «сдохла», а умерла. Неприлично такую кончину выражать по-скотски. Россия задолго до официального «объявления» войны бомбила Чечню. В этот день взрывы раздавались то в одном, то в другом конце города. Одна из бомб оказалась роковой для тонкой души бисаевской коровы, хотя не достала она ни двора, ни сарая. Умерла бедолага Майка от разрыва сердца – это был эпикриз ветеринара.

В войну на улицах и подвалах больше, чем в мирное время, встречалось собак и кошек – они льнули к людям. 31 декабря 1994 года. За 10 минут до Нового года, в праздничной речи русский президент говорит, что война – это плохо и что она не ведется против чеченского народа и, мол, в эту новогоднюю ночь не будет авианалетов. Чуть было не поверил, но пока говорил Ельцин в мой маленький транзистор и я шел по двору, вижу тройку собак, поджав хвосты ломанувшихся в тот самый подвал, где по логике я должен находиться. Не слышно ни звука самолетов, ни грохота беды, но мы по опыту уже знали: раз собаки с кошками разбежались, то пора искать укрытие. Только я сиганул за собаками в подвал, где сидят более осторожные, чем я соседи, как затрясло дом и долбануло по нему, снося один из краев. Так собаки спасли мне жизнь. …Хотя не уверен, что это была благодетель с их стороны!

… Ясный майский день, красивейший на свете горный чеченский лес, дорога широкая столбовая, хоть и битая бомбами, от Сержень-Юрта на Ведено. Самолетов в небе, как мухи на свежатине. Иду вверх по кромке. Когда СУ-шки настигают неба над головой, ныряю в лесную чащу, выхожу и продолжаю путь, как только затихает гул. Очередной косяк самолетов резко заводится обстреливать ракетами и бомбами километр, в котором я залег. По звуку знаю все о высыпающейся на лес смерти: несколько шариковых бомб и одна вакуумная. Выпустив груз, самолеты исчезают. Добредаю до места, где бомбило. Вижу: три десятка коров валяется вдоль трассы и по обочине. С них аккуратно сняли кожу, цельные туши лежат на ровно разрезанных шкурах, будто только что с фантастическим тесаком в руке прошелся какой-нибудь бывалый мясник. Так «работают» вакуумные бомбы.

… У ичкерийских бойцов была шальная страсть стрелять из автоматов по низко бреющим самолетам, целящимся в них ракетами. Никогда и никому не случалось попасть в них, разве что из ручного пулемета – но мало кого это волновало, главное – давя на спусковой крючок, выразить ненависть к собственной беспомощности.

Однажды возле руин бывшего веденского суда ребята завелись группой выпускать автоматные очереди по самолетам. Летуны по ним – ракетами, а они – все дольше и больше пуляют из АКМ-ов. Вдруг группа бортов разворачивается и приходит выпускать ракеты по бойцам. Стоявший вблизи поэт И. Ю. и я, такой же интеллигент, моментально ныряем в подвальный лаз разбитого универмага и сворачиваемся в клубки. И там трясущимися душами начинаем ловить звуки разрывающихся рядом ракет. И – о, Аллах — откуда-то из тьмы на меня падает и, рыча, начинает обнимать что-то живое нечеловеческое. Чуть сердце не разорвалось! Лучше бы я под ракетами остался. Но вскоре, пока не случился инфаркт, дошло до сознания – это же собака, такая же, как и я, бедная, трусливая собака!

(Продолжение историй следует)