Ваше «Крещение огнём» было между заводом « Электроприбор » и 2- м совхозом, недалеко от Старопромысловского шоссе. Не могли бы вы рассказать мне об этом бое?
Я на самом деле очень мало сделал в этом бою, я был просто зрителем. К тому времени, когда я добрался туда с другим чеченцем, драка уже практически закончилась. Чеченцы стреляли по убегавшим русским солдатам. От дома нашей семьи драка была примерно в двух-трех автобусных остановках. Старопромысловский тракт — самая длинная дорога в Грозном и проходит через весь район. Чтобы описать, как выглядел район боевых действий: он находился на северной окраине пригорода, а впереди лежало большое поле примерно в три или четыре мили в длину. Утром в день боя мы с соседом услышали взрывы. У меня было только две гранаты и пистолет. У него был автомат Калашникова. К тому времени, как мы туда добрались, там была группа местных добровольцев и отряд гелаевцев . Не могу вспомнить, кто был лидером этой волонтерской группы, у нас не было времени спрашивать – часто просто бегали из одной части в другую, пытаясь найти кого-то, кого вы знали.
Мы были в конце города и перед нами было длинное поле с совхозами вроде Совхоза №2. Русская колонна (под командованием Пуликовского ) имела одну самоходную пушку калибра 76 мм ( самоходная артиллерийская установка САУ ) несколько БТРов, танков не помню. Их целью было пересечь длинное поле и добраться до шоссе, которое позволило бы им двигаться прямо в центр города. Я не думаю, что они думали, что столкнутся с сильным сопротивлением с нашей стороны. Они начали стрелять и переходить поле. Первый АКП покатился вперед, а за ним самоходная пушка. Они дошли до перекрестка проспекта, и несколько парней с гранатометами их вывели. Остальные русские силы остановили свое продвижение и рассредоточились. Именно тогда я приехал и увидел, как наши люди стреляют в отступающих русских.
В общем, это была не большая русская колонна. Там было около двух-трех взводов, несколько БТРов. Было уничтожено 3 БТР — два, которые действительно вышли на улицу, в дополнение к БТР и самоходной пушке, о которых я только что говорил. Уничтожили их из гранатометов сочетание людей Гелаева и группы добровольцев. Пусковыми установками были обычные РПГ-7 и РПГ-2. Я помню десять из пятнадцати русских тел на северной окраине пригорода. Также, вероятно, в поле было несколько русских тел, расстрелянных при попытке отступления. Наземных атак с этого направления на северо-западе в тот день больше не было. Однако через пару часов вертолеты обстреляли район ракетами. В течение дня русские атаковали на разных участках протяженного Старопромысловского шоссе. На четырех или пяти других участках дороги я видел тот же самый сценарий, что и на участке, который я обсуждал. Однако на участках ближе к центру города я видел большие колонны, и наши группы сопротивления тоже были больше. Там было много трупов русских и уничтоженной бронетехники.
Ранее вы упомянули группу «местных волонтеров». Как были организованы эти отряды?
Во время войны было очень много местных добровольческих отрядов по пять-шесть человек, иногда все они были родственниками. Было очень важно найти группу, которую вы знали. Если вы связывались с кем-то из вашей деревни, улицы, квартала или семьи, то у вас была 90% гарантия, что они не покинут ваше тело, если вас убьют или ранят. Если никто из группы не знал вас, они не хотели вас видеть. Это было понятно с обеих сторон. Если что-то случится, они не смогут найти твоих родственников, чтобы похоронить тебя. Было очень важно убедиться, что тебя вернут в семью.
Какие воспоминания у него остались о так называемом «Новогоднем натиске»?
*Ильяс непривычно долго помолчал, прежде чем начать отвечать*
Мы бегали как сумасшедшие в те дни. Я пытался добраться до Президентского дворца. Шамиль был там начальником грозненского гарнизона, а его люди действовали в центре города. У меня остались только две гранаты и пистолет. Мы ехали по Старопромысловскому шоссе и запрыгнули в большой грузовик с пятью-шестью бойцами, один из которых был моим родственником под командованием Гелаева . Это был молодой человек, который позже скончался от ран. Добрались до Типографии возле завода Красный Молот ( Красный Молот ) в конце шоссе. Все было под тяжелой артиллерией. Был один гражданский, который пришел за своими родственниками и возвращался в Шатой. Мы прошли под типографией. Было много разных групп. Там был один командир, я не помню его имени, но он спросил, не хочет ли кто-нибудь выйти вперед, чтобы помочь нашему снайперу найти русского снайпера, который бил по нашим позициям. Я вызвался и поднялся на девятый этаж с одолженным автоматом Калашникова, чтобы защитить нашего снайпера. Когда мы добрались до вершины, я помню, как сильно тряслась земля под моими ногами. Артиллерия била по полу под нами. Мы не могли найти вражеского снайпера, потому что наш снайпер не мог нормально работать в такой хаотической ситуации. Мы вернулись вниз. Это чудо, что мы вернулись вниз.
В основном здание было пустым, но время от времени чеченец забегал на второй или третий этаж и стрелял по российским машинам. Когда чеченцы доставали БТР, и если была возможность, то бегали искать в них патроны. Кроме того, здание находилось в центре многочисленных боев и открывало выгодный обзор в трех направлениях. Вероятно, поэтому русские так яростно работали над его уничтожением. Около 16:00 пятеро боевиков, с которыми я запрыгнул в грузовик, и гражданский двинулись к Президентскому дворцу всего в 1,5 милях от меня. Но с адом вокруг нас это было очень большое расстояние. Трудно было понять, где русские и чеченцы. Вы можете себе представить, каково это, когда вы сажаете в клетку 100 голодных собак, это было то же самое.
Мы медленно перебегали с улицы на улицу, пытаясь добраться до Дворца. Яростно работала русская артиллерия. Иногда в маленьком дворе можно было увидеть два-три взрыва одновременно. Когда мы дошли до какого-то двора, там две русские бабушки просили хлеба. Мы хотели помочь, но у нас ничего не было, и мы настоятельно посоветовали им вернуться в подвал. Просить хлеб посреди этого ада было почти смешно.
Там был ряд зданий, и мы прыгали от одного к другому. Внезапно прямо перед нами из-за здания вышли двое парней. У обоих были черные джинсы и черная джинсовая куртка. В те времена, когда у кого-то не было униформы, они носили плотные джинсы и джинсовую куртку. Однако меня очень удивило, как эти двое мужчин выскочили из-за угла. Мы остановились и посмотрели. В те первые дни «Аллах Акбар» стало паролем для идентификации себя как чеченца. Это было очень глупо, потому что русские спохватились, заманили и таким образом убили некоторых наших людей. Я был прямо позади мужчин в моей группе, которые смогли только выкрикнуть «Аллах-» двум мужчинам, которые внезапно появились, прежде чем мой инстинкт сработал, и я повалил его на землю.
Чеченская «униформа» часто состояла из плотных джинсов, куртки и шерстяной шапки. Эти двое мужчин были одеты в эту форму, но что-то в их шляпах привлекло мое внимание. Шляпы имеют загнутую ленту по низу, но на этих двух мужских шапках она была очень- очень толстой . Я понял, что это балаклавы, которые были свернуты. Это были те самые балаклавы, которые специально использовал русский спецназ. В тот момент, когда я сбил стоящего передо мной товарища, когда он выкрикнул «Аллах-», эти двое чеченцев в закатанных балаклавах начали стрелять, а из-за угла выскочил взвод русских и присоединился к ним. Сбитый с ног мужчина и я пролезли в открытую дверь правительственного здания на правой стороне улицы. Мужчины, которые были позади меня, вбежали в то же здание, но через подвальный вход. Чеченские коллаборационисты и русские были впереди в здании по диагонали от нас по левой стороне улицы.
Русские бабушки, которые только что попросили у нас хлеба, начали тыкать пальцем и кричать « они там , они там !” (Они там! Они там!) Они помогали врагу найти нас. Я лежал, и русские начали стрелять из автоматов по двери, через которую мы вошли. У меня по-прежнему был только пистолет, а у другого был автомат Калашникова. Он был очень озадачен тем, откуда нас обстреляли. Я указал, что это было со стороны двух чеченцев, внезапно появившихся перед нами.
Они начали по очереди стрелять в решетчатые окна здания из гранатометов на автоматах. Мы бегали по зданию, пока их снаряды приближались к нам, но все было закрыто. Гражданский, которого мы встретили ранее, когда нас подбирали по дороге в типографию, на самом деле был убит одним из них в подвале. Граната застряла в его груди и разорвала все вокруг, когда взорвалась. Забежавшим в подвал чеченцам удалось спастись под прикрытием дыма. Позже той же ночью они обнаружили тела мирных жителей. Я был в ярости от русских бабушек, указавших, где мы прячемся. Поскольку гранатометы взрывались по всему зданию, мы, наконец, нашли одно окно с другой стороны, где железные прутья были согнуты или разрушены для открытия, и ушли. В тот же вечер мы вернулись в типографию. Привезли и тела мирных жителей. Вокруг по-прежнему стреляли. Вот так я провел свой Новый год в этой типографии.
Я до сих пор думаю о тех двух бабушках… всего за десять минут до того, как им понадобилась наша помощь, а через несколько мгновений хотели, чтобы мы умерли. Не знаю, что с ними случилось, у нас была постоянная работа. Мне потребовалось три месяца, чтобы перестать думать об этих двух чеченских коллаборационистах. Это был шок для меня. Это чудо, что в этом беспорядке мой инстинкт уловил их странные шляпы. Это чувство спасло мне жизнь. К сожалению, этот гражданский погиб в бою. Он был очень спокойным и приятным. Когда я встретил его в грузовике, я увидел его: в очень чистой одежде и только что выбритым. Мы все были потные и грязные. Он, должно быть, чувствовал, что скоро может умереть. Чеченцам было важно умереть чистыми. Бедняга, бедняга.
Помню, когда мы сначала двинулись от Типографии к Президентскому дворцу, там была большая площадь, где сильно падали минометы. Нам пришлось удариться о землю и несколько раз пробежать, чтобы пересечь ее. Когда мы полностью перешли дорогу, я понял, что мне не хватает одной из моих красивых кожаных перчаток. Должно быть, он выпал из кармана моих армейских штанов. Я отчетливо видел темную перчатку на белом пятне снега. Мне пришлось бежать и дважды удариться о землю, прежде чем я добрался до нее. Минометы все еще падали. Никто не понимал, какого черта я делаю. Когда я вернулся, меня спросили, зачем я бежал, я улыбнулся и поднял перчатку в воздух. “Идиот!”
Если подытожить те дни, то это был полный бардак. Можно было пройти мимо двора, который пять минут назад был нашим, а теперь русским. Ни у кого не было никакого плана. Когда ты увидел врага, ты выстрелил в него. Русские были в недоумении. Помню, наши первые военнопленные сказали, что их цель — просто добраться до Президентского дворца, и нам пообещали, что, как только мы увидим их танки, мы убежим. Когда они проникли в город со всей своей броней, чеченцы устроили им ад. Представьте быка, входящего в посудную лавку и дразнящего со всех сторон, русские точно так же сходили с ума и просто стреляли везде, везде во все, что двигалось!
В период с 19 января по 4 февраля 1995 г. федеральные силы закрепили контроль на левом берегу Сунжи, а чеченцы вынуждены были забаррикадироваться на правом берегу. Вы помните те дни?
Во время сокрушительного разгрома наступления русских под Новый год их войска были остановлены с северного направления, находившегося под командованием генерала Рохлина, на улице Первомайской . С северо-западного направления генерал Пуликовский был остановлен и его силы были почти полностью уничтожены. С запада пришел Бибчев . На пару дней его остановили мирные жители. Удивительно, но он не действовал жестоко, как другие русские генералы. Это замедлило его.
Они поняли, что их первоначальный план не сработает. Это был сумасшедший цирк. Танки беспорядочно бежали во все стороны. Некоторые русские войска попали в окружение и попытались бежать из города. На каждой улице чеченцы шныряли с гранатометами и, услышав звуки танков, бросились их уничтожать. Я даже однажды видел, как две чеченские группировки дрались друг с другом на кулаках из-за того, кто подбил танк и кто заслужил награбленное внутри. Трудно было понять, кто именно уничтожил тот или иной танк, потому что по ним стреляли ребята с разных этажей, из разных зданий и направлений.
Подобные проблемы были симптомами неорганизованности наших волонтеров. Двое мужчин: Басаев и Масхадов приложили огромные усилия, чтобы организовать хаос. Вы можете себе представить без реального общения – у нас тогда было всего несколько Motorola . Кажется, у начальника штаба басаевского батальона Эли Айдаева по прозвищу «Ламбада» был радиоприемник «Моторола». После того, как его убили, мы на какое-то время перестали их использовать, потому что русские нашли его рацию. Он был убит в вокзале, где шли страшные бои, и его тело так и не нашли. У нас было несколько военных радиостанций с уничтоженных бронетранспортеров, но русским было очень легко перехватить наши сообщения.
Я до сих пор не могу понять, как Басиев и Масхадов сделали то, что сделали. Они всегда были на передовой, двигались вокруг и между всеми войсками, разговаривали с ними, заставляли их организовываться. Когда Бабичев и Рохлин соединились где-то в районе завода «Красный Молот» и Типографии, они отрезали Старопромысловский район от остального города. К этому моменту оборонять район уже не было смысла, так как основное движение двигалось в сторону города, где находился Президентский дворец.
Когда русские связались, они начали использовать бомбы, которые пробивают полы и могут достигать подземных укрытий. Именно после того, как они начали использовать эти бомбы, попавшие в подземные убежища, где лечили даже русских военнопленных, Дудаев и Масхадов приняли решение перебраться на другой берег Сунжи. Они провели очень организованную переправу, несмотря на сильное продвижение русских. Она была гораздо более организованной, чем в первые дни войны. В новогодние дни каждый был сам себе фельдмаршал.
Когда наши форсировали первый раз Сунжунь Масхадов создал штаб в городской поликлинике № 4. Затем штаб-квартира была перенесена в огромный филиал завода «Красный молот». Мы потом шутили по этому поводу, потому что у его сотрудников была привычка устраивать штаб под очень большими и заметными достопримечательностями/зданиями.
Что вы делали после того, как Грозный попал в руки русских?
После Нового года я сильно простудился и кашлял кровью, поэтому две недели провел у родственников в деревне. Вернувшись в город в конце января, я столкнулся с Басаевым. Шамиль сказал мне: «Что ты тут бегаешь, наверное, через 2-3 дня умрешь. Вы можете быть гораздо выгоднее как-то иначе, Масхадов занимается организацией штаба, и он мог бы использовать кого-то вроде вас в помощь».
Он сказал мне ехать в Аргун и найти Абу Мосаева , начальника нашего Департамента госбезопасности ( Департамент государственный безопасность ДГБ ). Я пошел, и я никого не знал там. Через несколько часов я заметил, что охрана начала подозрительно на меня смотреть. Они, наверное, подумали: «Этот парень, с боеприпасами, ни с кем не разговаривающий, а по территории гуляющий, никуда не годится». Однако однажды днем пришел брат Басаева и представил меня Абу Мовсаеву . Вечером пришел сам Басаев. Я помню, что вокруг него никогда не было охраны, он ездил один. Все это время небо непрерывно обстреливала русская артиллерия. Басаев повел меня к Масхадову , я впервые увидел его лично.
Я знаю, что Масхадов и его штаб продолжали смотреть на меня несколько подозрительно . Поначалу я не замечал конкуренции и соперничества между разными командирами. В конце концов я понял, что они думали, что Басаев подослал меня, чтобы быть его «мухой на стене» на Масхадове . Это было забавно. Меня оскорбили, потому что я был очень идеалистичным в молодости и на этой войне — мы должны были сражаться вместе. Несмотря на это, в то время Масхадов и Басаев были достаточно близки. Вы должны признать, что эти двое мужчин организовали этих хаотичных — можно назвать их «воинами племени», ха- ха , — одну из лучших пехотинцев в мире всего за пару недель, все это время имея дело с одной из самых больших армий в мире. мир Но да, соревнования со временем начали развиваться между ними двумя.
В течение следующих нескольких дней чеченский гарнизон отошел из Грозного , а Басаев прикрывал забаррикадированный отход в пригороде Черноречья . Вы помните те дни?
Басаев отлично справился с отступлением. Было много групп, не имевших связи с основными силами, и он проверил каждый уголок подконтрольной ему территории, собрал всех этих людей и организовал организованное отступление. Время нашего отступления с одного берега Сунжи на другой было отчасти непреднамеренным. Мы могли бы продержаться еще немного. Вокруг бегало много разных групп, стреляя в любого врага, которого они могли видеть. Некоторые из этих отрядов были не из города и приезжали воевать на 3-4 дня, потом отступали домой и неделю отдыхали в своей деревне. Когда часть из города спрашивала, куда они идут, было неловко говорить «мы идем домой», поэтому вместо этого они говорили: «у нас есть приказ от Масхадова отступать». Не имея возможности проверить это и не имея причин сомневаться в их объяснении, они также отступили за Сунжу. Этот ускорил переход на другой берег .
У нас было всего несколько раций и несколько радиостанций от БТРов, но они были бесполезны. Русские легко их перехватили, и мы, конечно, сделали с ними то же самое. Иногда мы их обманывали. Басаев извлек уроки из этого отступления на другой берег Сунжи и применил их к крупному отступлению из Грозного. Он обошел все части, проверил их, организовал и сгруппировал в Черноречье и провел через лес. Русские пытались заминировать отход с воздуха. Несмотря на это, кто-то сказал мне, что Басаев шел впереди колонны с палочкой в руке, пел какую-то веселую русскую песенку и шел впереди. После того, как они пересекли Чернореченский лес, они разделились на два направления. Те, кто воевал под Гелаевым, ушли на юго-запад. Группа Басеева ушла на юго-восток.
Дудаев и Масхадов приняли правильное решение отступить в горы. Только за городом бороться с русскими было сложнее. Это было похоже на позиционную войну: мы построили много окопов, но не имели артиллерии, и русские все время стреляли по позициям. Чтобы описать общую картину: сначала мы перебрались с одного берега Сунжи на другой, причинив русским огромные потери. После этого русские использовали новую тактику: они обстреливали кварталы в течение 2-3 недель, прежде чем медленно продвигаться вперед. Когда наши бойцы уничтожали танк и убивали 10-15 человек, русские отступали и возобновляли обстрел, а затем медленно возвращались. Через некоторое время у нас кончились боеприпасы. Многие чеченцы погибли, пытаясь отобрать трофеи у русских. Мы отказали многим гражданским добровольцам, которые хотели оружия, потому что у нас просто не было достаточно, чтобы раздать, и мы не нуждались в том, чтобы люди умирали без нужды. У нас не было настоящего организованного общения.
Было очевидно, что мы не сможем удерживать город слишком долго, поэтому мы переехали. Дудаев и Гелаев неплохо организовывали юго-западное направление. Масхадов и Басаев несли ответственность на Юго-Востоке. Отступление из Грозного было очень хорошо организовано. Это не был бешеный бег, как притворяются русские. Вы действительно можете оценить, насколько хорошо это было сделано, только если вы могли быть там, чтобы увидеть это и понять, что 70% наших бойцов даже не служили в армии. Русское продвижение было абсолютно массовым. Их артиллерия сыпалась постоянно. За исключением некоторых туманных дней, их авиация тоже всегда работала. Когда через полгода я вернулся в Грозный для мирных переговоров, я не узнал район, в котором воспитывался всю свою жизнь. Это была полупустая пустыня. Всего несколько тысяч человек с автоматами Калашникова совершили чудо.