С женщиной, попавшей в мясорубку, я встретился на прошлой неделе в одной из прибрежных гостиниц Таллинна. Во время беседы я заметил, как она чудесным образом светится жизнерадостностью и душевностью – насколько она выше всего плохого.
— Полина, расскажите, пожалуйста, почему вы сбежали со своей родины.
— Мне и моей семье угрожали. Мы долго ждали. Верили, что когда-то это закончится. Причин, по которым нашу жизнь сделали невыносимой, было много, но все они по своей сути сводились к одному и тому же.
Смотрите, я достаточно долго занималась в России журналистикой. Сначала работала в Чечне. Один раз написала историю о том, как на улицах Грозного оставили игрушки, которые позже взорвались в руках у нашедших их детей. Я считала и по-прежнему остаюсь при этом мнении, что за этим стоят российские военные, поскольку чеченцы никогда не сделают такого со своими детьми. И таких происшествий было много. Но в России ничего не хотели публиковать об этом. Сначала ко мне пришли люди в черной форме – они не показали никаких документов — и предупредили, чтобы я больше не писала об этом. А позже обещали убить мою маму, если я продолжу расследование этой темы.
В какой-то момент я прекратила работать в прессе – угроз стало меньше. Жила в Москве, изучала в университете психологию, работала домашним учителем у маленьких детей. Что-то, конечно, писала, но не в газеты, поскольку в России не хотят всерьез писать о Чечне.
Но в какой-то момент я нашла издательство, – на это мне потребовалось восемь лет — чтобы опубликовать небольшим тиражом один из моих чеченских дневников, где описано, как я ребенком пережила войну. Начались презентации, а вместе с ними ужесточились и угрозы в адрес меня и моей семьи. На нас на всех нападали, из-за чего мы оказывались в больнице. У меня даже отобрали часть материалов моей истории.
— Кто угрожал? Кто-то из спецслужб, или, ну, скажем, патриоты?
— Знаете, они были разными. Они не представлялись, но они говорили, что заботятся о своей родине и хотят, чтобы я больше не писала ничего, что очерняет Россию.