Моя кровь не лилась за Ичкерию. И это смущает.
Однако, когда меня наделили ичкерийским гражданством, я дал слово ничем не опозорить решения её руководства.
Неважно, что этого государства фактически нет. Неважно, что республика не признана. Существует сакральный над-географический Кавказ Прометея, столицей которого является Небесная Ичкерия.
Это — мера внутренней свободы. В этом смысле достоинство ичкерийцев в том, что они не имеют политического государства, которое можно изгадить.
Отсутствие ЧРИ есть мера её внутренней парадоксальной свободы.
Судьям, ментам, ищейкам, прокурорам — всему обслуживающему персоналу Системы Фараона — поэтому я заявляю: «Я — гражданин Чеченской Республики Ичкерия».
Своему кинобиографу — человеку левых и свободных воззрений — я заявляю на камеру, для фиксации навсегда: «Я — гражданин Чеченской Республики Ичкерия».
Пересекая государственные границы, я достаю паспорт ЧРИ и заявляю пограничникам, офицерам недремлющих служб: «Я — гражданин Чеченской Республики Ичкерия».
Выступая на международных конференциях, чопорным ректорам университетов я заявляю: «Я — гражданин Чеченской Республики Ичкерия».
Меня никогда и нигде не волновало, какие последствия возымеет эта декларация и сколь она уместна.
Возможно, я оказался одним из немногих, если не первым, кто даже у миграционных властей страны своего нынешнего пребывания потребовал легализации, заявив: «Я — гражданин Чеченской Республики Ичкерия».
И предоставил им только её зелёный паспорт.
Неважно, что подобная выходка может завершиться арестом, депортацией, визовым карантином.
Арест — тоже мера внутренней свободы.