Сестра моя, ты была огнем,
А мы толкли воду в ступе день за днем,
Закрывали окна, гасили свет —
Суета сует.
Сестра моя, ты ходила в бой,
А мы довольствовались судьбой,
Делили должности, получали пайки,
Голосовали, как дураки.
Сестра моя, с белоснежной кожей
На Жанну Д’Арк ты была похожей.
Не пожалела ни души, ни плоти —
Сгорела заживо на излете.
***
Полощется государственный флаг.
Силовые структуры рождают страх
И произвол.
Огонь зол.
Огонь благ.
Каждый из нас бессилен и наг.
От системы
Не защищают родные стены.
Стен нет. Твой дом — лобное место,
Сестра моя, невеста.
***
Слезы застыли внутри осколками льда
И режут сердце на части. Беда!
Не выплакаться, не скрыться,
Чередой — чужие холодные лица.
Лица-схемы,
Щиты и шлемы.
Ничего личного — приватность аннигилирована.
За гранью отчаяния — нирвана.
Случайный прохожий пытается загасить звезду,
А она взрывается, ширится и плавится у всех на виду.
Разве можно огонь удержать в руках —
Горячую плазму, которая выжигает страх
И покорность?
Сеанс жизни идет без попкорна.
Сеанс смерти длится секунды.
Огонь ревет басом профундо.
Это уже не всполохи, это поток огня,
Который сметает тебя и меня,
Площади, здания и города,
Вышки сотовой связи, высоковольтные провода,
Дворцы нуворишей, резиденции и шубохранилища,
Превращая их в пепелища,
Печальные пашни, пропитые сёла, лихие дела —
Сгорают дотла.
Послушай,
Как ревет огонь на седьмой части суши!
***
Мы были пеплом,
Раболепной
Пылью на подошвах нашего сюзерена,
Вздрагивающей от полицейской сирены.
Невежественны и воинственны
Мы застили глаза тем, кто видел истину.
Мы были массовыми насекомыми —
Невидимыми, неслышимыми, невесомыми.
Невежественны и воинственны
Мы закрывали солнце тем, кто видел истину.
***
Теперь мы стали огнем, напалмом стали мы,
Читайте молитвы и пойте псалмы!
Грядет час истины, время кайрос —
Кайтесь! Кайтесь! Кайтесь!
***
Сестра моя, ты вошла в мою кровь
И плоть.
Спаси, Господь!
В иных пределах отныне твой кров.
А мне здесь — плакать твоми слезами,
Смотреть на мир твоими глазами
И нести твою пылающую боль.