Ностальгия… Тоска по родине возникает чуть ли не с первых дней разлуки с ней. Эта тоска с каждым днём, с каждым месяцем, с каждым годом всё крепнет, всё растёт и, принимает огромные размеры. По размеру она превосходит пирамиду Хеопса, гору Казбек, гору Эльбрус, Каспийское море, Чёрное море и тяжким грузом ложиться в душу. Секунды, минуты, часы, дни, месяцы, годы пролетают со скоростью кометы, и ты боишься, что умрёшь, так и не увидев родины. А бывает, что и время перед тобой останавливается, и ты стынешь как труп. И непонятно, почему и как всё это умещается в маленькой человеческой груди. Хочется крикнуть: «Лопни, взорвись сердце и разорви грудь, пусть выльется пожирающий яд тоски и затопит земной шар этой тоской, этим всепожирающим ядом». Ностальгия — это неизлечимая болезнь. Взрыв происходит внутри, и ты медленно и долго умираешь. После смерти уже в могиле твои останки тоскуют вечность, а душа не находит успокоения и тоже блуждает в тоске. Вот что такое тоска по родине…!
Автором этой талантливо написанной картины является самобытный чеченский художник Ахмад Мидиев – художник из села Комсомольского Гудермесского района. Он кистью и красками очень умело и искусно передал на холсте один миг из жизни прошлого своего отца, который произошел на базарной площади г.Караганды в далеком 1946 году…
…Это было самое тяжелое и трагическое время в истории чеченского народа. Оклеветанные и выброшенные неизвестно за что на холодные Азиатские степи чеченцы умирали с голоду. Голод свирепствовал изо дня в день унося человеческие жизни. Это был воскресный базарный день и 15-летний чеченский подросток Магомед в поисках куска хлеба завернул на местный рынок и увидел, что внимание многих людей привлекал к себе небольшой зоопарк. Перед оградой стоял человек, имеющий отношение к предстоящему представлению диких животных, и анонсировал все, что было приготовлено для показа. Люди неохотно брали билеты, и это было понятно: с деньгами у всех были большие проблемы. Но хозяин зоопарка не отчаивался – предлагал всевозможные варианты рекламы видов экзотической фауны. Рядом с ним на столе стоял патефон, который был подключен к громкоговорителю, что висел на столбе. Звучали песни на русском и казахском языках — пластинка за пластинкой сменяли одну мелодию за другой. И вдруг до слуха Магомеда долетели знакомые до боли аккорды, от которых так сильно дрогнуло сердце. Из патефона, словно чистый горный ручей начала разливаться чеченская музыка и песня «Айза».
Магомед приблизился к столбу, на котором висел этот волшебный патефон, который словно магнитом начал притягивать к себе завороженных чеченцев и ингушей. Они уже столпились вокруг столба и слушали и слушали мелодию, которую этот крутящийся механизм будто играл на струнах их уже уставших от чужбины сердец. Магомед на всю жизнь запомнил эти строки, как и великолепную игру чеченского гармониста Умара Димаева:
…Хазачу аренца хаза мох хьоькху,
Лекхачу ламанца шовданаш дог1у.
Айза, хьоь баханчу безамо кийрахь
Дог деттадолуьйту…»
Но вдруг патефон остановился и умолкли звуки чеченской песни. Все жаждали продолжения. Люди застыли в немом ожидании вновь услышать эти звуки, ведь для них это была не просто мелодия, не просто песня, а голос их родины, с которой они были так жестоко насильно оторваны.
Организатор зоопредставления объявил, что следующий запуск пластинки будет уже платно. Он внимательно оглядел людей, которые ходили по этому рынку в поисках куска хлеба и наверняка подумал что никто из них не расщедрится на духовную пищу…
Но из толпы вышел один из чеченцев и протянул хозяину патефона деньги. Чеченская песня о любви к девушке Айзе вновь начала ласкать слух ссыльных вайнахов. За два года впервые слышали они родную музыку и она настолько обогрела их израненные души, что вселила огромную надежду на возвращение, ведь если здесь в таком чужом и далеком краю, куда их привезли на погибель звучит чеченская музыка, значит не все потеряно…
Пока каждый был погружен в свои трепетные думы, песня снова закончилась, а тот самый чеченец снова протянул деньги. Все знали, что он дарит людям этот праздник души на последние деньги, возможно которые берег для буханки хлеба, но, видя, как земляки жадно внимали щемящим звукам из громкоговорителя, решил «накормить» их всех духовной пищей.
И вновь лилась песня над рядами мужчин и женщин, которые готовы были слушать ее бесконечно… Но льющийся из патефона сладкий голос родины прервала милиция – они не могли допустить, чтобы в сердцах этих людей, которых они так усиленно ломали как физически так и морально, появилась хотя бы мизерная крупица надежды…
Но все их усилия оказались тщетны. Люди расходились с улыбкой на устах и с крепкой верой, что рано или поздно их музыка будет вновь разлетаться над вершинами гор Кавказа…
Магомеду больше никогда не довелось увидеться с тем человеком, который подарил ему это счастливое мгновенье… но он навсегда остался в его памяти как истинный чеченец, в ком была так жива любовь к потерянной родине…
Потомки тех чеченцев, которые пережили кавказские войны, ссылки и репрессии, вопреки кремлевским церберам, сегодня развиваются и созидают, и музыка, и песни их предков звучат сегодня на всех континентах мира, и язык народа нохчи сегодня звучит во всех странах мира, на котором у себя на родине, когда-то запрещали говорить…