Март 2000 года. В Чечне продолжается наведение «конституционного порядка» или как его еще называют русские — «антитеррористическая операция», начатая в сентябре 1999 года против чеченского народа российскими войсками. Вся республика объята поясами блокпостов: не выйти, не пройти, повсюду проверки документов, бесследные исчезновения людей.

Я ехал из города Грозного через Алхан-Калу. Наш автобус остановили на блокпосту на повороте Алхан-Кала. Здесь стояли контрактники. Пост этот был известен излишней придирчивостью и жестокостью российского ОМОНа.

В салон автобуса поднялся офицер с черной повязкой на лбу и с платком на голове. Надменным тоном он произнес: «Всем гусям выйти!». В переводе на нормальный язык это означало, что следует выйти из автобуса мужчинам. Начинается суматоха.

Женщины умоляют мужчин быть терпеливыми, чтобы не дать военным повода для худшего поворота ситуации, так как были неоднократные случаи, когда контрактники, отводя чеченцев за будку, расстреливали непослушных, а за труп позже требовали выкуп.

Мужчины стали выходить, на ходу выворачивая карманы и предоставляя документы, стараясь не обращать внимания на хамство и оскорбительные выпады контрактников. Вдруг одна пассажирка поворачивается в конец салона и в ужасе тихо восклицает:

— Гляньте, там парень сидит!

Увидев его, у меня все содрогнулось внутри — мой сын! Все женщины оборачиваются назад и видят на последнем сидении парня лет 20-ти. Он сидел с совершенно отрешенным взглядом, словно происходящее его не касалось, будто бы вокруг вообще ничего не происходит.

На мое обращение и уговоры, и мольбы женщин выйти из автобуса, он не реагировал. Многие подумали, что он контуженный,- ничего не слышит и не понимает. Только я один знал, что он был совершенно здоров.

Смятение женщин оборвал крик офицера, вновь вошедшего в автобус: «Я сказал всем гусям выйти! Кто не понял!?». Со стороны спокойного пассажира не последовало никаких эмоций. Он сидел как статуя, глядя куда-то поверх всех, в том числе и этого офицера. Так продолжалась эта тягостная пауза, пока офицер не прошагал к нему через весь салон, и остановившись напротив, угрожающе, сквозь зубы не процедил:

— Ты что глухонемой?!

Парень поднял на него свой взгляд и четким, спокойным голосом ответил:

— Я все слышу и все вижу. Но я не гусь. Гусь это ты. А я — волк! Если ты, гусь, в одиночку сможешь вытащить меня отсюда, тогда я действительно гусь.

В салоне все замерли, в том числе мужчины стоящие возле автобуса, и каждый из них про себя уже считал парня мертвецом. Офицер на миг заметно растерялся, но быстро вышел из состояния оцепенения и приказал громко:

— Всем на выход! Всем! Всем! Кроме этого волка!

Женщины быстро выметнулись из автобуса и встали в ряд с мужчинами. Все застыли в тревожном ожидании развязки инцидента. Все, кроме меня. На крайний случай у меня был план, который в таких обстоятельствах можно осуществить, но последствия были бы более чем трагичными. Но я был готов на все.

Офицер выглянул из автобуса и крикнул:

— Шофера ко мне! Быстро!

Подбежал шофер и получил от него приказ:

— Садись в кабину! Заводи свой автобус и вези этого волка домой. До порога. До порога, я сказал! Понял!?

Когда автобус с единственным пассажиром тронулся, каждый про себя боялся, чтобы вслед тому не послали залп из стоящего у блокпоста БТРа. Но все, слава Богу, обошлось.

Автобус благополучно скрылся из виду, а мы все поспешили к попутным машинам, подальше от этого поста. Никто не знал этого парня, кто он и откуда, кроме меня. Но всем было известно его имя — «Чеченец!». Это увидел и понял сам враг. Российский офицер тихо, но четко произнес:

— Такого можно убить, но нельзя сломить!

Перед истинным величием духа склоняется голова и врага, и друга!

Казбич Чеченский, для Чеченпресс 03.12.04г.

https://www.facebook.com